Хельга Петерсон - С именем ветра

Шейн разлил готовый глинтвейн по двум найденным чашкам и понес обе на столик рядом с диваном. Двигался он уверенно и как-то сразу вписался в интерьер мансарды. Картина была хорошо знакомая и уютная. Не хватало только камина, вместо него был телевизор. Мира взяла коробки с пиццей и присоединилась к Шейну.

— Все братья такие? — спросила она его, усаживаясь на диван и забрасывая босые ноги на колени Шейну.

Шейн потянулся за пультом и стал переключать каналы.

— Не знаю. У тебя же их трое, тебе лучше знать. Я не такой, я не лезу в дела Мэри. Возможно, потому что если это сделать, она вынесет мне мозг подробностями. Я же рассказывал про бабулю Дипику и ее бессмертные гены. Мэри внешне типичная английская роза. Но забрось ее в какой-нибудь Пенджаб или Калькутту (12), и она, как живучая кошка, быстро освоится.

— Судя по всему, она у тебя забавная.

— Так многие считают, — ответил Шейн, продолжая щелкать пультом.

— А я всегда пыталась дотянуться до мальчиков. Возможно не до Гаррета, он старше на десять лет и с детства был серьезным и замкнутым. Но Ид и Ральф были настоящие черти. Приходилось соответствовать им, чтобы они не наливали красный краситель мне в шампунь и не запирали в туалете.

— Поэтому ты была невыносимой дочерью?

— Бедная мама. Зато я была хорошей сестрой, всегда готовой к любым беспорядкам. И сама же их иногда затевала.

— Вредная маленькая Эм, — заулыбался Шейн.

Он остановился на канале, где только начинался один из фильмов про супергероев, и отложил пульт. Казалось, он только сейчас обнаружил у себя на коленях маленькие босые ступни. Глядя в экран, он машинально взял одну ногу и стал аккуратно ее массировать. Мира откинула голову на подлокотник и блаженно вздохнула.

— Почему ты не делал этого раньше?

— Потому что ты не разбрасывалась ногами. А если бы и забылась на секунду, велика вероятность, что я получил бы пяткой в челюсть, если бы посмел до тебя дотронуться.

— Какой ты глупый, — фыркнула Мистраль, и они замолчали, глядя фильм и поглощая пиццу.

Когда фильм закончился, на часах было чуть больше девяти. Мистраль задремала, Шейн аккуратно снял с себя ее ноги и поднялся с дивана. Нужно было уходить. Время еще не позднее, но она спит, незачем ее беспокоить. Шейн помыл чашки, выбросил пустые коробки и надел пальто. Уходить не хотелось, здесь было слишком тепло, уютно, а спящая девушка на диване так и притягивала к себе. Шейн встал на колени рядом с диваном и аккуратно чмокнул Эм в лоб. Она зашевелилась, обвила руками его шею.

— Не уходи, — сонно пробормотала она.

Соблазн был велик. В конце концов, ему тридцать, а не шестнадцать и за стенкой не сидит грозная мама. Но Шейна останавливало что-то. Возможно ее беззащитность в данный момент. Он еще раз наклонился и поцеловал, на этот раз в губы. Потом быстро встал и вышел из квартиры. Дверь осталась незапертой, но возможно Эм вскоре решит перебраться на кровать и закроется на замок.

Выйдя из дома, Шейн поежился и чертыхнулся. Шел дождь, зонта у него не было, и по обе стороны улицы не наблюдалось ни одного такси. Шейн спустился с крыльца и прошел чуть дальше, в надежде увидеть благословенный кэб, но ему не везло. Нужно было вернуться. Вызвать такси по телефону и в тепле дождаться приезда машины. Шейн уже промок до свитера, если продолжать стоять на улице, то скоро на нем не останется ни одной сухой нитки. Он развернулся и побежал к трехэтажному дому из красного кирпича.

Итак, он ушел. И она его не остановила. Мира могла его остановить, но не сделала этого. Почему?

Она встала с дивана, сняла с себя лосины и заперла входную дверь. Итак, почему? Это был хороший вопрос, на который не было ни одного хорошего ответа. Они знакомы уже достаточно долго, с Шейном было очень легко, он видел Миру в самый плохой отрезок ее жизни, оставался рядом и не собирался сбегать. Он высокий, сильный, красивый, и она хотела запустить руки в его черные, как смоль, волосы практически с момента знакомства. Ну, так, почему? Ответа на вопрос не было. Сейчас Мистраль отчаянно хотела отмотать пленку на несколько минут назад, и никуда его не отпускать.

И словно в ответ на ее желания в тишине дома на лестничной площадке послышались шаги. Мира прислонилась к двери и стала слушать. Шаги затихли возле ее квартиры, дверная ручка дернулась, но дверь, естественно, не поддалась. Дальше Мира ждать не стала, она быстрым движением отперла замок и распахнула дверь. Там стоял Шейн с поднятой рукой, очевидно собиравшийся постучать, с его мокрых волос на лицо стекали ручейки воды, темное драповое пальто потемнело еще больше. Он замер от неожиданности, окинув Миру горящими глазами. Так голодный нищий смотрит через стекло витрины на полные полки в супермаркете.

— Я снова пришел к тебе промокшим и замерзшим, — выдавил Шейн странным, хриплым голосом.

Мистраль не ответила. Она молча смотрела на него, покусывая нижнюю губу, и потираю одной босой стопой другую. В следующий момент она прыгнула на Шейна, обвила его тело стройными ногами хореографа, руками обняла за шею.

— В таком случае с тебя срочно нужно снять мокрую одежду, — прошептала она.

Все. Самообладание Шейна начало рассыпаться как карточный домик. Он подхватил ее под бедра, не позволяя соскользнуть вниз, и ввалился в квартиру.

— Я не буду сопротивляться, — проговорил Шейн и захлопнул ногой дверь.

* * *

Позже, ночью, Мира проснулась и набросила на себя майку. Шейн спал, свет уличных фонарей падал через арочные окна и освещал его спокойное лицо. Дыхание его было глубоким и ровным, морщины разгладились, прядь волос упала на глаза. Он был настолько милым в этот момент, что Мире хотелось прижаться к нему, как к большой плюшевой игрушке. Она потянулась и убрала с лица черную прядь, Шейн не проснулся.

Мира встала и вышла из спальни. Минус большого города состоит в том, что ночью никогда не бывает полностью темно. Особенно если живешь на оживленных улицах. Особенно в мансарде с большими окнами до пола. Но когда к этому привыкаешь, атмосфера становится уютной, располагающей. Мистраль вылила в чашку остатки давно остывшего глинтвейна, и подошла к окну. Она любила этот город, этот район, любила свою квартирку.

Их семейный дом в Фулхэме тоже был хорош, и многие знакомые удивленно причитали, что мама сошла с ума, раз решила его продать. Люди, видите ли, обычно не разбрасываются старинными пятикомнатными домами с аккуратными газонами и цветниками, да еще и недалеко от центра Лондона. Но их дом вдруг стал никому не нужен. Отец умер, когда Мире было пятнадцать, потом дети выросли, мать уехала и вышла замуж. У каждого была своя жизнь, а дом был постоянной обузой и напоминанием об ушедших временах. Мама правильно сделала, когда не стала ни к кому прислушиваться и продала его. В конце концов, все списали на ее эксцентричность. Зато сейчас у Миры был свой собственный маленький уголок, куда всегда хотелось вернуться. За стенкой спал самый лучший в мире мужчина, и воздух был пропитан спокойствием и умиротворенностью.

Мистраль тихо вернулась в спальню, стараясь не разбудить Шейна, но он уже не спал, а сидел, опершись на подушку.

— Сколько времени? — хрипло спросил он, потирая шею.

Мира, двигаясь аккуратно, чтобы не разлить напиток, забралась в кровать и села по-турецки.

— Не знаю, — тихо ответила она. Вообще по ночам у людей автоматически убавляется громкость голоса, как будто с наступлением темноты устанавливается запрет на громкие разговоры. — Тебя сегодня еще ждет другая подружка?

Шейн криво ухмыльнулся.

— Конечно. Я же так популярен у девушек.

— Ты себя недооцениваешь. Если бы ты чаще выбирался из дома, давно бы обзавелся девушкой.

— Если бы я обзавелся девушкой раньше, то не встретил бы тебя. Это было бы печально. Что ты пьешь?

И не дожидаясь ответа, Шейн отобрал у Миры кружку и сделал глоток.

- Вино с апельсином, — сказала Мистраль.

— Это глинтвейн.

— Глинтвейн был несколько часов назад. Сейчас это вино с апельсином. И кстати, Ральф назвал тебя вчера идиотом. Или святым.

— В связи с чем? — Шейн передал кружку Эм.

Мистраль отпила немного вина.

— В связи с тем, что ты терпишь все мои заскоки и при этом не пытаешься уложить в постель.

Шейн хрипло засмеялся.

— Святым меня уж точно назвать нельзя. Как думаешь, теперь я реабилитируюсь в его глазах?

— Ральф будет последний, кто об этом узнает, — раздраженно заявила Мира, и передала Шейну чашку. — Но ты действительно терпел все и при этом вел себя как мальчик из дорогой частной школы.

— Или как идиот? Нет, Эм. Просто я не такой, как Ральф. Ты мне нравилась уже давно, но всегда был какой-то сдерживающий фактор.

— Типа афонии? — приподняла бровь Мира.

Шейн сморщился и отмахнулся.

— Пфф, нет. Твоя афония было последим, что меня волновало. Ты все время была не со мной. Внешне ты присутствовала, сидела рядом, пила чай, играла в карты, но мысли твои периодически улетали, и теперь я знаю, куда. Поэтому мне оставалось либо ждать, либо незаметно исчезнуть.

— Ты не исчез.

— Нет. Не исчез, — он взял ладонь Миры и погладил ее большим пальцем. — А теперь давай спать.

Шейн поставил пустую чашку на прикроватную тумбочку, и за руку потянул Миру вниз. Она упала на него, съехала с его груди на подушку, повернулась спиной, и Шейн обнял ее за талию. Прошло несколько минут, он уже начинал дремать, когда Мистраль снова заговорила.

— Шейн…

— Мм?

— А что, если это был кем-то хорошо продуманный план? В смысле… Жили мы каждый своей жизнью без малейшей вероятности на встречу, и кто-то решил «Нет, нет, так не пойдет», и бросил на моем пути совершенно никчемного персонажа, массовку, чтобы появился повод для поездки в Корнуолл и встретить там тебя. Я глупая, да?

— Забавно, — хмыкнул Шейн. — В таком случае кто-то должен был бросить на моем пути массовку, которая невзначай обронила, что в Корнуолле просто замечательно писать книги. В любом случае, все произошло очень даже удачно. А сейчас спи.

Шейн чмокнул Миру в голое плечо, как будто поставил точку в их разговоре, и стал медленно проваливаться в сон. Вскоре его дыхание стало ровным и глубоким.

________________

12. Пенджаб и Калькутта — Штаты в Индии.

________________

07 декабря.

08.55. ШТ.: Давай сбежим.

08.57. М.: У меня работа.

08.58. ШТ.: В этом весь смысл.

08.58. ШТ.: Ты уже думала над рождественскими подарками?

09.00. М.: Еще 17 дней.

09.01. ШТ.: Ненавижу выбирать подарки.

09.01. ШТ.: Приезжай в Ислингтон, пройдем по Камден Пассаж (13). Ты, как девочка, должна уметь выбирать подарки.

09.03. М.: Ты поэтому со мной встречаешься?

09.04. ШТ.: Это единственная причина, удерживающая меня рядом с тобой почти два месяца. А что, нужны другие?

09.04. ШТ.: Бросай все и приезжай.

09.05. М.: Холодно.

09.07. ШТ.: После покупок пойдем ко мне. У меня есть литры чая, кофе и других способов согреться. Приезжай.

09.08. М.: Ты же не отстанешь?

09.08. ШТ.: Во сколько тебя ждать?

Около десяти часов утра Мистраль стояла в начале маленького зеленого клочка земли, Ислингтон Грин, угнездившегося на разветвлении двух широких улиц, и озиралась по сторонам. Народу было не много, хотя этот островок природы между двумя потоками транспорта любят как место для встреч и перерыва на кофе. Шейн сидел на скамейке за деревом с двумя стаканчиками в руках и со стороны наблюдал за Эм. Он смотрел на ее привычную одежду и думал о том, что абсолютно точно прошел бы мимо этой девочки-мальчика, встреться они случайно в большом городе. Миледи так умело замаскировала себя, что вряд ли кто-то взглянул бы на нее дважды. Шейн прекрасно помнил тот сюрприз, который его ждал, когда он первый раз постучал в соседский коттедж на побережье.

Эм так и не нашла его взглядом, Шейн поднялся со скамейки и сам подошел к ней.

— Привет, — поздоровался он, протягивая ей один теплый стаканчик и быстро целуя. — Я наблюдал за тобой из укрытия.

— И какой вывод сделал?

— Вывод, что я сожгу эти джинсы.

Мистраль улыбнулась озорной улыбкой.

— У Идена есть еще.

Мира взяла его под руку, и они пошли в сторону пешеходного перехода.

— Зачем ты их носишь? — спросил Шейн.

— Они удобные, — пожала плечами Мира. — Я стала таскать у него джинсы после выпускного.

— На котором был Джошуа Таккер?

— Как ты запоминаешь все подробности моей биографии? — вздернула бровь Мистраль.