Хельга Петерсон - С именем ветра

— Мистраль Лара Уиндэм, — тихо сказала она, глядя в зеркало. — Мистраль Лара Уиндэм!

Мира запрыгала на месте, хлопая в ладоши. Нужно рассказать Шейну, вот он удивится! Но нет, сейчас очень рано, он ведь еще спит. Да при чем здесь Шейн? Он ясно дал понять, что она его не интересует, так почему Мира первым делом подумала о нем? Скорее всего потому, что никого другого не видела уже пару недель. Нужно позвонить Гаррету, он точно возьмет трубку. Он будет счастлив услышать ее, это уж точно. Хотя Рет очень скуп на эмоции и ничем не выдаст своей радости, но он порадуется, обязательно. Надо хорошо знать Рета, чтобы распознавать его реакции. Для постороннего он кажется ледяной глыбой в форме человека.

А еще нужно собирать вещи и срочно уезжать, сегодня же. Необходимо обойти врачей, пройти реабилитацию или что там делают в подобных случаях. Голос слабый, его надо настроить.

Мистраль вышла из ванной, и стала в полутьме искать свой телефон. Она нашла его на тумбе возле кровати, села на матрас и набрала номер старшего брата. Долго шли гудки, Мира разочарованно собиралась повесить трубку, но когда уже поднесла палец к кнопке, раздался приглушенный кашель.

— Сейчас шесть утра, Мистраль, — прохрипел Гаррет. — Я надеюсь, у тебя что-то действительно важное.

— Ну да, наверное, — сдавленно проговорила Мира и выжидающе замолчала. В трубке повисло молчание. Продолжительное молчание. Мистраль так и видела, как Гаррет, зажав трубку плечом, потер переносицу одной рукой, другой — потянулся к тумбе и взял свои очки.

— Ты уже собираешь вещи? — наконец спокойно спросил он. — Я созвонюсь с психологом и отоларингологом, постараюсь записать тебя на прием как можно раньше.

Мира молчала. Когда Рет озвучил ее собственные мысли, они стали очень реальными. Надо уезжать. Надо бросить все и уезжать. Бросить этот дом, пляж, карты и дженгу. Высокого черноволосого писателя, которому она не нужна.

— Мистраль? — позвал Гаррет. Он никогда никого не называл уменьшительными именами.

— Да, я здесь, — откашлялась Мира. — Я тебя слышала, Рет. Просто… Ну, ты уверен что ехать надо уже сегодня?

— Обязательно, — отрезал Гаррет. — И чем раньше ты выедешь — тем лучше. Дорога длинная, световой день короткий.

На языке Рета это значило «я волнуюсь». Мистраль тяжело вздохнула. Конечно, он прав. Каникулы у моря подошли к концу.

— Ладно. Я сейчас соберусь с мыслями и начну складывать вещи. Позвоню, когда выеду из Монк-Бэй.

К обеду чемоданы стояли на крыльце, оставалось только загрузить их в машину и запереть коттедж. Мистраль села в кресло-качалку на крыльце и набрала сообщение

Я уезжаю. М.

Ответа, как обычно, не было, этого и следовало ожидать. Он наверняка сейчас работает над главой, возле него стоят грязные чашки. Но внутренности Миры все равно скрутило. Она просидела на крыльце довольно долго, не решаясь запереть дверь и уехать. Она не могла этого сделать. Эти несколько недель изменили ее, вернули к жизни. Человек в соседнем доме стал значить для нее намного больше, чем просто знакомый. Он не церемонился с Мистраль, не жалел и не убегал от ее болезни. Он как-то сразу принял ее такой, какой она была, понимал ее и не пытался копаться в ее душе. Пусть он сказал, что Мира его не интересует как девушка, но ведь они не обязаны рвать свою дружбу.

Мистраль снова взяла телефон и стала печатать текст. Сейчас Шейн не отвечает, но он увидит сообщения позже.

Я вроде как начала выздоравливать. Уезжаю домой лечиться. Пиши, когда вернешься в Лондон. Можем вместе попить кофе, я хочу знать, чем закончится твоя война с издателем. М.

Все. Не слишком навязчиво, но и не отстраненно, а дальше пусть сам решает.

Мистраль, наконец, повернула ключ в замке, загрузила чемоданы, села за руль. Из бухты она выезжала, не глядя в зеркало заднего вида.

Шейн вспомнил про свой телефон ближе к вечеру. Глаза болели, спина не разгибалась. Он потянулся, забросив руки за голову и сильно зажмурившись. Потом взял мобильник. И несколько раз моргнул.

Этого не могло быть на самом деле. Шейн ведь собирался вот сейчас позвать ее на кофе. Эм не могла уехать! А как же он, Шейн? Она должна была колотить в дверь, выбивать стекла, чтобы он услышал ее. Как она могла просто тихо взять и уехать? Что ему сейчас делать? Он же только недавно понял, какая она. У них должна была быть еще хотя бы неделя.

Но Эм не стала выламывать двери. Не дождавшись от Шейна ответа, она не стала навязываться. Просто разрешила себе писать, звала когда-нибудь на кофе, но легче от этого не было. Люди часто стараются не обрывать все нити, оставляют приглашения, но встречи так и не происходят, связь пропадает. Это бывает не специально, просто повседневная жизнь закручивает, затягивает в свою рутину, и случайные знакомства забываются.

Шейн вышел на крыльцо и посмотрел на соседний дом. Свет не горел, внедорожника не было, и вдруг эта бухта показалась страшно пустынной. Здесь и раньше не было людей, а сейчас это стало особенно заметно. Шейн сел на крыльцо, холодный ветер трепал его волосы, забирался под свитер, но он этого не замечал. Шейн чувствовал себя опустошенным. И брошенным. Хотя с какой стати?

Они были просто приятелями, которые ничего друг другу не должны. Но без Эм Шейну стало одиноко. Хотя они не проводили все время вместе, даже знание того, что она неподалеку зажигало внутри тепло.

А сейчас он остался один, холодным днем двадцать восьмого октября. В Корнуолле ему больше нечего делать.

Приглашаю в блог с визуализацией всех, кто не боится сломать свое личное представление о героях ссылка не работает://prodaman.ru/Helga-Peterson/blog/Blagorodnoe-semejstvo-i-priblizhennye

You took my hand in yours

You started breaking down my walls

And you covered my heart in kisses

©Sia “Dressed in black” (9)

29 октября.

7.05. ШТ.: Я в Лондоне, ехал всю ночь, устал и хочу спать.

7.30. М.: Ты сбежал?

7.35. ШТ.: Сбежала ты. Я всего лишь решил, что не выдержу один.

7.36. ШТ.: И Шанна на кассе меня все-таки обчистила. Я не терял бдительность 3 недели. Так что поставлю это тебе в вину. Я был слишком расстроен.

7.40. М.: Не моя вина, что ты такой впечатлительный.

7.50. ШТ.: У меня нет сил, чтобы с тобой спорить. Я посплю немного. Постарайся за это время не сбежать в другую страну.

30 октября.

10.00. ШТ.: Какие планы на день?

10.05. М.: Психолог. Возращение к работе. А у тебя?

10.07. ШТ.: Тоже (фото пяти грязных кружек)

10.08. ШТ: Не знаю, как у тебя, а в Ислингтоне(10) дождь. Бери зонт.

10.10. М.: Ты живешь в Ислингтоне?

10.12. ШТ.: Тебя что-то удивляет?

10.13. М.: Я в Шордиче (11).

10.15. ШТ.: Похоже, нам по карме положено быть соседями.

10.19. М.: Никуда от тебя не спрячешься.

10.20. ШТ.: Не пытайся.

01 ноября.

09.09. М.: Сижу в очереди к врачу.

09.10. ШТ.: Тебя развлечь?

09.12. М.: Не думала, что ты вообще ответишь.

09.15. ШТ.: Горький опыт научил читать твои сообщения.

09.17. М.: Перестань меня упрекать.

09.18. ШТ.: Не могу, мне это нравится.

09.20. М.: Садист. Я пошла.

09.20. ШТ.: Удачи*

04 ноября.

12.31. ШТ.: Ты как-то звала меня на кофе.

12.34. М.: Не в ближайшие дни. У меня каждый день врачи, в остальное время работа.

12.40. ШТ.: Зачем врачи?

12.43. М.: Реабилитация… Хотят убедиться, что я не тронулась от неразделенной любви.

12.45. ШТ.: А ты, правда, не тронулась?

12.46. М.: Ха. Ха. Ха.

12.50. ШТ.: Тебе уже можно работать?

12.52. М.: Я не очень напрягаюсь. Все делает шоу-балет, я только руковожу. Как твоя книга?

12.59. ШТ.: У тебя есть шоу-балет? Тебе в детстве не разрешали взять щенка? Книга пишется, Майкл бесится.

13.10. М.: У меня был щенок. И кот. А сейчас есть шоу-балет. И в нем в основном девушки, красивые и пластичные.

13.12. ШТ.: Ты это специально?

13.13. М.: Да.

13.14. М.: Все, я занята. Пиши книгу.

07 ноября.

16.20. ШТ.: Кстати, тот проходимец, хозяин коттеджей, вернул деньги за досрочное выселение?

16.22. М.: Понятия не имею. Этим занимался Рет.

16.26. ШТ.: Мне он сказал, что мой резкий отъезд — это мои трудности, никто меня не выгонял и денег я не получу.

16.29. М.: А мне он обещал уединение. Оказалось, рядом со мной живет подозрительный тип со страшной бородой.

16.30. ШТ.: Я же побрился…

16.31. М.: Это не изменило суть дела.

16.33. ШТ.: Ты расстроилась?

16.36. М.: Я была в бешенстве. Но ты оказался ничего, забавный.

16.38. ШТ.: Это слово обычно применят к хомячкам. Типа «ой, он такой маленький и забавный»

16.42. М.: Ну…тебя тоже хочется потрепать за щечку.

16.45. ШТ.: Спасибо. Кажется, я понял, почему у меня нет девушки.

16.46. М.:))))

12 ноября.

14.15. ШТ.: Кофе?

14.16. М.: Реабилитация. Работа.

14.17. ШТ.: Понял.

14.18. М.: Прости.

15 ноября.

19.48. М.: Как книга?

20.07. М.: Шейн?

21.20. ШТ.: Пишу. Удаляю. Переписываю.

19 ноября.

15.10. Ш.Т.: Слушай, Эм. Я понимаю, что возможно навязываюсь. Я несколько раз звал тебя встретиться, ты отказываешься. Если не хочешь поддерживать отношения, просто скажи. Мне казалось, мы неплохо ладили, но может, я ошибаюсь.

15.20. М.: Ты идиот.

15.21. ШТ.: Да?

15.22. М.: Да.

15.25. М.: Я три недели с утра до вечера мотаюсь между Шордичем и Ричмондом, домой прихожу около одиннадцати, ложусь спать, а рано утром снова еду в Ричмонд, на реабилитацию.

15.28. ШТ.: Извини.

15.29. М.: Завтра мой последний сеанс, потом только через две недели. Можем, наконец, встретиться.

15.30. ШТ.: Ок. Еще раз извини.

15.31. М.: Ты знаешь про клуб «Мистраль»?

15.32. ШТ.: Слышал.

15.33. М.: Приходи послезавтра вечером, около девяти. Меня там знают, спросишь у кого-нибудь.

15.34. ШТ.: Ок.

15.34. ШТ.: Прости.

15.35. М.: Если еще раз извинишься, я передумаю.

15.36. ШТ.: Ок.

15.36. ШТ.: Извини.

15.36. ШТ.: Ой.

15.36. ШТ.:)))

* * *

Шордич, район богемы и стрит-арта, поистине отличается от других районов Лондона. Практически центр, но так непохож на него. Бывший район фабрик и складов, а теперь галерей, авторских магазинов, забегаловок и ночных клубов. Лучшего места для жизни Миледи себе придумать не могла.

Шейн стоял на тротуаре Кингсленд-роад перед двухэтажным зданием из красного кирпича, мало чем отличающегося от других похожих зданий на этой улице, да и во всем районе. Особенностью этого бывшего склада можно было назвать разве что огромные буквы над главным входом, прикрепленные к кирпичной стене. «Мистраль» — гласило название. Высокие окна первого этажа были завешены изнутри чем-то не пропускающим свет. Второй этаж был ниже по высоте, судя по размеру окон. Некоторые из них светились. На входе стоял охранник. Много людей сновало туда-сюда вдоль здания, некоторые заходили, предварительно предъявив документы, подтверждающие совершеннолетие.

Заплатив на входе десятку, Шейн попал внутрь, в маленький полукруглый холл. Он открыл тяжелые двери и прошел мимо еще одного охранника в зал. Взгляд его сразу уперся в пустую сцену прямо напротив входа, Шейна от нее отделял просторный танцпол. В зале было темно, играла быстрая мелодия, работала цветомузыка. Для девяти часов вечера на танцполе было довольно много людей. Некоторые танцевали, некоторые просто стояли группками и говорили.

Слева от входа в стене были оборудованы четыре ниши со столиками. Напротив сцены, чуть вправо, располагался бар. Там было достаточно светло, бармен смешивал напитки для двух на вид слишком юных, хихикающих девчонок. Шейн направился туда.

Бармен закончил обслуживать девушек и повернулся к Шейну. На нем была жилетка и шляпа, темная щетина была доведена до идеала в барбершопе, голубые глаза смотрели выжидающе. На бейдже было написано «Альфи».

Что-то пронеслось в мозгу Шейна. Один из вечеров у камина, в доме на побережье Монк-Бэй, графство Корнуолл.

Вечер, когда Эм рассказывала о своих братьях. «Рэннальф, средний брат, настоящий лихой красавчик. Девушки просто тают как масло рядом с ним. Они начинают нервно хихикать и вообще ведут себя, как дуры. Но Ральфу это на руку. Понятия не имею, сколько подружек у него было, но число, наверное, приближается к сотне. Кстати он психолог, но ни дня не проработал в профессии».