– Да, я помню, – улыбнулась Лоретта.

– И кстати, на случай если она забыла тебе сказать, Адель по-прежнему считает, что я подобрал ей идеального мужа.

– Забудешь тут, как же! Она мне раз сто это повторила. И, что еще важнее, никаких попыток ее скомпрометировать не предпринималось. Ей очень нравится проводить время на балах и прочих увеселительных мероприятиях: она, похоже, ни одного танца не пропустила.

– Ты как, по-прежнему считаешь, что договорные браки – это плохо? – ухмыльнулся Солан.

– Да, но не в данном случае, – со всей серьезностью ответила Лоретта. – Я знаю, что Пакстон и леди Адель обожают друг друга. Но, должна признаться, поначалу Пакстон видел в твоем предложении в первую очередь возможность помочь мне избавиться от диктата дяди, а уж потом у него действительно появились чувства.

– Хм… – задумчиво протянул Солан. – А он мне совсем другое говорил.

– Правда? И что же именно?

– Он сказал, что, если его сестра вздумает выйти замуж за одного из сент-джеймсских повес, то, чтобы помочь ей выпутаться, он должен иметь на меня влияние, то есть стать членом семьи. Так-то вот, – заключил Солан и сосредоточился на управлении коляской.

– Он правда так сказал?

– Может, не такими словами, но суть была в этом. Я, конечно, постарался заверить его, что с грехами прошлого покончено и ему не о чем беспокоиться.

Лоретта, расчувствовавшись, положила ладонь ему на колено.

– Спасибо тебе. – Она помолчала, а чуть погодя спросила: – Ты ведь только что все это придумал, да? Про разговор с Пакстоном?

– Зачем мне это? Да, и самое главное: твой брат пригрозил, что вызовет меня на дуэль, если я тебя обижу.

Лоретта опешила.

– Пакстон сказал тебе такое? Я не могу в это поверить. Он такой мягкий и добрый – муху не обидит.

– Признаюсь, он и меня поразил: не ожидал от него.

– И что ты ему ответил?

Солан промолчал, и Лоретта сдалась:

– Ну ладно. Пожалуй, лучше мне этого не знать. Но, что бы он ни говорил тебе, меня он заверил, что женится на леди Адель, потому что обожает ее. Не ради меня, не ради тебя, не для того, чтобы с ней не случилось ничего дурного во время сезона, а потому, что хочет быть ее мужем. Но…

– «Но»? – насторожился Солан.

– Я рада, что они решили подождать до декабря. Так у них будет больше времени, чтобы понять, правильное ли они приняли решение.

– Могу ли я напомнить, – притормаживая коней, возразил Хоксторн, – что тебе не понадобилось столько времени, чтобы принять решение выйти за меня?

Лоретта изобразила обиду и надула губы, но не выдержала и рассмеялась. Солан прав, но, с другой стороны, леди Адель и Пакстон не делали тайны из того, что их отношения далеки от огневой страсти, которая требует немедленного утоления, не то что у них. При всем при этом Лоретта не сомневалась, что молодым людям по-настоящему хорошо вместе. Может, этого им достаточно для счастья?

– Я только с ужасом думаю, как смогу выдержать все эти семейные застолья, когда каждый из них будет вовсю стараться переговорить другого, – посетовал Солан.

– Думаешь, им всегда будет что друг другу сказать? – с улыбкой спросила Лоретта.

– Если они почувствуют, что темы для обсуждения заканчиваются, то наверняка придут к нам за информацией.

Хоксторн остановил экипаж в их излюбленном месте, пружинисто спрыгнул и подал руку Лоретте. Та счастливо рассмеялась, когда, перехватив за талию, он высоко поднял ее на вытянутых руках, а потом опустил на землю.

Расстелив на траве одеяло, Лоретта достала из коляски корзинку для пикника, накрыла импровизированный стол, выложив на небольшую скатерть сыр, хлеб, баночку со смородиновым джемом и холодного цыпленка. Солан тем временем привязывал к дереву лошадей. Закончив раскладывать еду, она обернулась, чтобы сообщить, что все готово, но так и застыла с открытым ртом.

Решив, что померещилось, Лоретта зажмурилась, но, когда вновь открыла глаза, увидела Фарли. Мальчик стоял футах в двадцати от нее, не дальше, одетый в те вещи, что когда-то дала ему она, но только сейчас они выглядели ужасно: рваные и грязные. Волосы у него отросли и висели неопрятными космами. Но при всем при этом он стал крепче, раздался в плечах и выглядел совсем не таким чахлым, каким она его помнила; даже вроде бы немного подрос.

Лоретта и Фарли молча смотрели друг на друга. Хоксторн, закончив возиться с упряжью, обернулся и хотел было что-то сказать, но тоже заметил воришку и поспешил к ней.

Фарли приближался к ним медленно, с опаской переводя взгляд с одного на другого и обратно, а когда подошел, буркнул:

– Я ехал за вами от самого вашего дома.

– Зачем? – грозно вопросил Хоксторн и пошел на него.

Парнишка попятился, и Лоретта, схватив мужа за руку, потянула назад:

– Не надо! Ты его спугнешь.

Сейчас она заметила и пожелтевшие кровоподтеки под глазами, и бледный шрам под нижней губой – следы от побоев. Когда Солан рассказал ей всю историю, она пришла в ужас. Но сейчас все выглядело, слава богу, не так уж плохо.

– Как самочувствие? – спросила Лоретта, деликатно сделав вид, что не заметила ни синяков, ни шрама. – Кашель еще есть?

– Прошел.

– Вот и хорошо. Ты повзрослел, выглядишь крепким.

Фарли, не сводя с нее опасливого взгляда, медленно опустил на землю маленький грязный коричневый мешочек и отступил на шаг. Лоретта даже не заметила, что он был у паренька в руках.

– Вот возьмите.

У Лоретты перехватило дыхание, и с надеждой в голосе она спросила, шагнув было вперед, но Хоксторн ее придержал:

– Что там? Мамины драгоценности? Ты нашел их?

Фарли кивнул.

Ей хотелось немедленно забрать вещи, которые были ей так дороги, но она понимала, что Солан поступил правильно, когда остановил ее. Точно так же она сама минутой раньше придержала его.

– Там не все. Кое-что он уже успел продать.

– Ты, маленький… – взорвался Хоксторн, но вовремя прикусил язык. – Ты же сказал, что не знаешь его. У нас был уговор: если увидишь его, тут же сообщишь мне.

– Обошелся без вас, – презрительно фыркнул Фарли.

– Как они у тебя оказались? – спросила Лоретта.

– Так же как и в первый раз: взял, и все тут.

– Он станет тебя искать, – предупредил Солан.

– Не страшно: у меня есть теперь помощники, так что больше не тронет. К тому же как я отдам ему цацки, если теперь они у вас…

– Я же просил тебя прийти ко мне, чтобы больше не впутывался в такие дела.

Фарли, по своему обыкновению, лишь пожал плечами.

– Может, переселишься к нам? – предложила Лоретта, не утруждая себя раздумьями о том, какими последствиями может обернуться для нее самой и для Солана этот душевный порыв. – Мы о тебе позаботимся – герцог поможет. Не стоит возвращаться на улицу: там тебе грозит опасность.

– Мой дом здесь. – Фарли скосил глаза на Хоксторна. – Да и не любит он меня.

– И ты совершенно прав, приятель, – сухо согласился Солан.

– Уж какой есть.

– Ты мог бы измениться, если бы захотел, – возразил Хоксторн. – Если Лоретта хочет, чтобы ты остался, я найду для тебя место, но придется за кров и еду работать.

– Мне от вас ничего не надо. Я сам могу о себе позаботиться. У меня теперь есть друзья и нормальное жилье, а один хороший человек учит меня обращаться с лошадьми. Как Арнольд.

Лоретта воспрянула духом.

– А кто он, можешь сказать?

– Это вам ни к чему.

Лоретту огорчило немногословие парнишки, но она хорошо усвоила урок: помочь ему никто не в силах, пока он сам этого не захочет.

– Ладно, – сглотнув ком в горле, сказала Лоретта. – Спасибо, что вернул мне украшения. Я очень рада, что память о маме опять со мной.

Фарли опустил глаза, пару секунд смотрел себе под ноги, а потом тихо произнес:

– Простите меня.

Лоретта грустно улыбнулась: кое-чему ей все же удалось его научить.

– Молодец, что попросил прощения: значит, понимаешь, что совершил дурной поступок.

Покосившись на Хоксторна, паренек кивнул и пошел прочь.

– Подожди! – окликнула его Лоретта и, сдвинув в центр скатерти всю разложенную еду, завязала края узлом. – На, возьми на дорогу.

Фарли взял из ее рук узелок и молча кивнул, а Лоретта спросила:

– Когда придет зима и старая куртка будет тебе мала, ты дашь мне знать?

Мальчик пожал плечами, прижал узелок к груди и, не поворачиваясь к ней спиной, попятился, словно боялся, что за ним бросятся в погоню и отнимут еду. Лишь отойдя на безопасное расстояние, Фарли остановился, еще раз взглянул на герцога, сплюнул сквозь зубы и бросился наутек.

Лоретта не могла и себе самой объяснить, почему, глядя ему вслед, вдруг успокоилась. Может, потому, что напоследок паренек поступил правильно.

Ощущение, что владело ею сейчас, было сродни тому, в церкви, после того как она нарушила свою клятву. Когда чувствуешь, что сделал все возможное для того, чтобы что-то исправить, в душе наступает мир и можно двигаться дальше.

Солан поднял мешочек с земли и протянул ей.

– Надеюсь, что твое любимое колье там.

Лоретта заглянула в мешочек и с улыбкой кивнула.

– Колье на месте. Похоже, почти все украшения целы. Странно, что он не продал все.

– Чтобы не вызывать подозрений, грабители продают краденое понемногу в разных местах.

Казалось бы, для слез не было повода, но Лоретте вдруг ужасно захотелось плакать, а еще захотелось, чтобы Солан обнял ее, утешая, а она уткнулась бы лицом ему в грудь. Увы, в парке было слишком многолюдно: придется дождаться возвращения домой, где им никто не помешает остаться наедине и где никто не помешает ей прочувствовать всю силу его объятий.

– Он скорее всего не вернется, да? – спросила Лоретта, тыльной стороной ладони смахнув слезу.

– Трудно сказать.

– Я всего лишь хотела помочь ему изменить свою жизнь к лучшему.

Хоксторн погладил ее по щеке.

– Я это знаю, но никому не дано знать наперед, что из него выйдет. Уверен: он не пропадет. Парень умеет выживать. – Помолчав, он добавил: – Судя по тому, что еду он взял и от предложенной куртки на зиму не отказался, мы его еще увидим.

Лоретта заглянула мужу в глаза и вдруг поняла, почему ей стало так спокойно.

– С тех самых пор, как отыскал его, ты не упускаешь его из вида, верно? Может, не сам, но кто-то, кому ты за это платишь. Ведь так?

Солан не ответил, но виноватое выражение его лица говорило само за себя.

– Может, Фарли ни о чем и не догадывается, но ведь это ты как-то помог ему вернуть драгоценности, верно? И я, похоже, знаю, кто тот «хороший человек»! – засмеялась Лоретта. – Как это я сразу не догадалась, что все устроил ты!

– Для тебя я готов на все, потому что люблю тебя, Лоретта. Я знаю, как ты хотела, чтобы Фарли жил в нормальной семье, а не на улице, но ведь одного твоего желания недостаточно: он должен хотеть того же.

Рука Лоретты, в которой она держала мешочек с драгоценностями, непроизвольно сжалась в кулак.

– Что-то вроде этого недавно сказал мне и Пакстон, хотя по другому поводу.

– Вот видишь, и он думает так же, как я. Фарли я пристроил: один пожилой мужчина недавно потерял жену и дочь, вот у него теперь парнишка и живет. Они вроде ладят, старик к нему хорошо относится.

– Как ты его нашел? – спросила Лоретта. – И как понял, что Фарли захочет у него поселиться?

– Я хорошо знаю того мужчину: в городе я арендую конюшню, и он заботится о моих лошадях. И не только о моих – другие джентльмены тоже пользуются его услугами. Он один из лучших в своем деле. А дальше все просто. Воспользовавшись услугами сыщиков с Боу-стрит, я устроил так, что этот конюх, добрая душа, оказался в нужное время в нужном месте и очень выручил Фарли, когда тот решил потребовать у своего обидчика украденные украшения. Вдвоем они отделали грабителя на славу, и, думаю, теперь он будет держаться от парнишки подальше… после того как сможет ходить.

– А как сам Фарли – не пострадал?

– Нет. Хоть он и не признается, наверняка знал того, кто его ограбил. Я был уверен, что рано или поздно он попытается вернуть украденное, и не ошибся. Хозяин конюшни позаботится, чтобы парнишка вырос порядочным человеком. Гордость не позволяет ему принять помощь от нас, и надо было сделать так, чтобы он поверил, будто все так удачно сложилось само собой и он никому ничего не должен.

– И Фарли, похоже, действительно в это верит. Я люблю тебя, Солан, – прошептала Лоретта. – Так люблю, что сердце вот-вот разорвется. Не помнишь, говорила ли я тебе спасибо за то, что, столько всего вытерпев: мои ошибки с Фарли, мое упрямство, мою настырность, – продолжаешь меня любить?

– Знаешь, – протянул он задумчиво, но в глазах его плясали озорные огоньки, – мне помнится, ты благодарила меня словами, и не раз, но что-то я не помню, чтобы хоть раз отблагодарила делом.

– Обещаю, что исправлюсь, как только вернемся домой.