Дженни Хан - С любовью, Лара Джин

– Шучу.

В альбоме есть наше фото с осеннего праздника. С прошлого Хэллоуина, когда я была одета как Мулан, а Питер – как дракончик. Чек из «Терпкого и сладкого». Одна из записок Питера: «Если ты приготовишь дурацкое печенье Джоша с белым шоколадом и клюквой, а не мое с цукатами, все кончено». Фотографии с Недели выпускников. С выпускного бала. Высушенные лепестки розы из моей бутоньерки. Фотография а-ля «Шестнадцать свечей».

У меня остался билет с нашего первого настоящего свидания, его записка «Ты мне нравишься». Они спрятаны в моей шляпной коробке. Я никому их не отдам.

Но самое главное в альбоме – мое письмо, которое я написала давным-давно и которое привело нас друг к другу. Я хотела его сохранить, но потом мне показалось правильным, если оно будет у Питера. Однажды все это станет доказательством, что мы были вместе, что любили друг друга. Это гарантия того, что, что бы ни случилось с нами в будущем, это время принадлежало нам.

Добравшись до этой страницы, Питер останавливается.

– Я думал, что ты хотела его сохранить, – говорит он.

– Хотела, но потом решила, что оно должно быть у тебя. Только пообещай, что сохранишь его навсегда.

Он переворачивает страницу. Там фотография с того вечера, когда мы водили мою бабушку в караоке. Я пела «You’re So Vain» и посвятила песню Питеру. Питер пел «Style» Тейлор Свифт. А потом пел дуэтом с моей бабушкой «Unchained Melody». Потом бабушка заставила нас обоих пообещать пойти на курсы корейского в университете. В тот вечер бабушка и Питер снимали множество селфи. Одно бабушка сделала фоном в своем телефоне. Ее друзья по дому сказали, что он выглядит как кинозвезда. Я совершила ошибку, рассказав Питеру, и он неделями этим хвастался.

На этой странице он задерживается. Но когда он ничего не говорит, я вставляю:

– Так ты сможешь нас вспоминать.

Он захлопывает альбом.

– Спасибо, – говорит он с быстрой улыбкой. – Это замечательно.

– Ты не посмотришь остальное?

– Посмотрю позже.

Питер говорит, что ему пора возвращаться домой и собирать вещи на Пляжную неделю. Но перед тем, как мы спускаемся, я спрашиваю, в порядке ли он, и он убеждает меня, что да.

* * *

Потом Марго приходит помочь мне собирать вещи. Я сижу на полу, скрестив ноги, и складываю в чемодан то, что она мне подает. Я не перестаю переживать за Питера, поэтому рада компании.

– Не могу поверить, что ты уже окончила школу, – говорит Марго, складывая футболки в стопку. – У меня в голове тебе столько же лет, сколько было, когда я уезжала. Милая Лара Джин, всегда шестнадцатилетняя, – дразнится она.

– Теперь я почти такая же взрослая, как ты, Гоу-Гоу, – отвечаю я.

– Несмотря на это, ты всегда будешь ниже меня ростом, – говорит она, и я кидаю в нее бикини. – Скоро мы будем собирать тебя в колледж.

Я засовываю плойку в карман чемодана.

– Марго, когда ты приехала в колледж, то по чему больше всего скучала?

– По вам, конечно.

– А еще? Было что-то, чего ты не ожидала?

– Я скучала по тому, как целую Китти на ночь после того, как она приняла ванну и у нее чистые волосы.

Я фыркаю.

– Редкий случай!

Марго не торопится, припоминая.

– Мне не хватало хорошего гамбургера. В Шотландии они другие на вкус. Больше похожи на мясную запеканку. Мясную запеканку внутри булки. Хм, что еще… Скучала по тому, как катала вас в машине. Я чувствовала себя капитаном корабля. И мне не хватало твоей выпечки!

– Какой именно? – спрашиваю я.

– М-м?

– Какой выпечки тебе больше всего не хватало?

– Лимонного торта.

– Сказала бы мне, я бы тебе прислала.

Марго улыбается:

– Подозреваю, что посылать выпечку за океан невероятно дорого.

– Давай испечем его сейчас! – предлагаю я, и Марго радостно вскидывает ноги.

Именно это мы и делаем. Китти спит, папа и Трина у себя в спальне за закрытой дверью. Хотя мне очень нравится Трина, но я не сразу к этому привыкла. Папа никогда не запирал дверь. Но ему, наверное, нужно время, когда он перестает быть папой. Даже не для секса, а для того, чтобы поговорить с Триной и передохнуть. Но и для секса тоже, наверное.

Марго отмеряет муку, а я спрашиваю:

– Когда вы с Джошем впервые сделали это, вы ставили музыку?

– Я из-за тебя со счета сбилась! – Марго высыпает всю муку обратно в банку и начинает сначала.

– Так была музыка?

– Нет. Честное слово, ты любопытнее Китти!

Я катаю лимон по столу, чтобы согреть, прежде чем выжимать сок.

– Значит, было просто… тихо?

– Тихо не было. Было слышно, как кто-то стрижет лужайку. И у его мамы была включена сушилка. Сушилка в их доме очень громкая…

– Но мамы дома не было?

– Конечно, нет! Я бы так не смогла. Однажды моя соседка по комнате привела парня, и я притворилась, что сплю, но на самом деле пыталась не смеяться. Этот парень так тяжело дышал. И стонал.

Мы обе хихикаем.

– Надеюсь, моя соседка не будет так делать.

– Просто договоритесь сразу, кто когда может занимать комнату и все такое. И помни, что тебе придется проявить понимание, потому что Питер будет часто тебя навещать, и тебе нужно расположение соседки. – После паузы она спрашивает: – Вы ведь еще не занимались сексом? – И быстро добавляет: – Необязательно говорить, если не хочешь.

– Нет, – говорю я. – То есть… пока нет.

– Ты думаешь об этом? – спрашивает Марго как ни в чем не бывало. – Из-за Пляжной недели?

Я отвечаю не сразу.

Я не думала об этом, по крайней мере, не из-за Пляжной недели. Немного странно представлять, что в будущем мы с Питером сможем заниматься сексом, что это будет так же привычно, как ходить в кино или держаться за руки. Я не хочу, чтобы секс стал обыденностью. Я хочу, чтобы он всегда был священным, небанальным. Я не хочу, чтобы он стал тем, чем занимаются потому, что все так делают, или потому, что мы так делали раньше. Наверное, все становится будничным и привычным, если делать это достаточно часто, но я надеюсь, что с нами такого не случится.

– Я определенно хочу это делать под музыку, – говорю я, выжимая лимон в мерную кружку. – Тогда мы не узнаем, что он или я громко дышим. И так будет романтичнее. Под музыку все романтичнее, правда? Вот ты выгуливаешь собаку в пригороде, но достаточно поставить Адель – и ты как будто в кино, и у тебя безжалостно разбито сердце.

Марго говорит:

– В кино никогда не надевают презервативы. Проследи, чтобы на этом этапе ты не выпала из реальности.

Этого достаточно, чтобы развеять мои грезы.

– Папа выдал мне полный набор. Оставил в ванной наверху. Презервативы, крем, зубные накладки… – Я смеюсь. – «Зубные накладки» – самые несексуальные слова, не находишь?

– Самое несексуальное – это «гонорея»!

Я внезапно перестаю смеяться.

– У Питера нет гонореи.

Теперь хохочет Марго.

– Нет!

– Знаю, я просто шучу. Но думаю, тебе нужно положить папин набор с собой на случай, если дело зайдет так далеко.

– Гоу-Гоу, я не собираюсь заниматься сексом во время Пляжной недели.

– Я же сказала: на всякий случай! Никогда не знаешь. – Она отбрасывает волосы с лица и серьезным тоном говорит: – Но я очень рада, что в первый раз сделала это с Джошем. Первый раз должен быть с человеком, который тебя действительно знает и любит.

Перед сном я открываю папин набор, достаю презервативы и кладу их на самое дно чемодана. А потом упаковываю свой самый красивый набор белья: бледно-розовый, с ярко-синим кружевом по краю – я ни разу его не надевала. На всякий случай.

ПИТЕР ПРИЕЗЖАЕТ ЗА МНОЙ РАНО УТРОМ. Остальные едут на пляж вместе, одним караваном, но Питер хотел поехать вдвоем в его двухместной «ауди». У него хорошее настроение. Он взял нам пончики, как в старые добрые времена. Правда, говорит, что сам есть не будет. С той поездки в тренировочный лагерь с университетской командой он следит за фигурой.

Мы перекладываем вещи в багажнике, чтобы уместить мой чемодан, когда Китти выбегает поздороваться. Заметив пакет с пончиками на сиденье, она крадет один и с набитым ртом говорит:

– Питер, Лара Джин уже рассказала тебе про Корею?

– Про что? – спрашивает он. Я вскидываю голову и бросаю на Китти сердитый взгляд.

– Я как раз собиралась. Питер, вчера я не успела… Папа отправляет нас в Корею. Это подарок к выпускному.

– Ух ты, круто, – говорит Питер.

– Да, мы повидаем всех родственников и объедем страну.

– Когда?

– В следующем месяце, – говорю я, взглядывая на него.

– И надолго?

– На месяц.

– На месяц? – расстроенно говорит он. – Так долго?

– Знаю. – Сейчас уже середина июня. Остается всего два месяца лета, а потом он останется здесь, а я поеду в Чапел-Хилл.

– Месяц… – повторяет он. До появления Питера в моей жизни я бы поехала в Корею на месяц, не задумываясь, и была бы в восторге. А теперь… Я не скажу этого ни папе, ни Марго, ни Китти, но я не хочу ехать. Просто не хочу. Хочу, но не хочу.

В машине я говорю:

– Мы будем каждый день говорить по «Фейстайму». Разница во времени тринадцать часов, так что, когда я буду звонить вечером, у тебя будет утро.

Питер мрачен.

– Мы собирались поехать к Бледелу на выходные Дня независимости, помнишь? У его папы новая яхта. Я собирался учить тебя кататься на водных лыжах.

– Я знаю.

– Что я буду делать, когда ты так далеко? Лето будет ужасным. Я хотел съездить с тобой в «Выпас пони». – «Выпас пони» – маленький парк на реке Джеймс в Ричмонде. Там есть большие камни, на которых можно лежать, а еще можно сплавляться по реке на автомобильных шинах. Питер уже туда ездил со школьными друзьями, а я никогда не была.

– Мы съездим, когда я вернусь, – говорю я. Он кивает без особого энтузиазма. – И я привезу много подарков. Маски для лица. Корейские конфеты. По подарку за каждый день!

– Привези мне носки с тиграми.

– Если их делают на твои большие лапы, – отвечаю я, просто чтобы заставить его улыбнуться. Эта неделя должна быть идеальной, чтобы возместить мое отсутствие.

У Питера жужжит телефон, но он сбрасывает звонок не глядя. Через минуту звонок повторяется, и у Питера каменеет лицо.

– Кто это? – спрашиваю я.

– Мой отец, – резко отвечает он.

– Надеюсь, он звонит, чтобы извиниться и объяснить, почему пропустил выпускной собственного сына.

– Я уже знаю, почему. Он сказал маме, что у Эверетта случилась аллергическая реакция на что-то и они повезли его в неотложку.

– О, – говорю я. – Это довольно серьезная причина. Эверетт в порядке?

– В полном. По-моему, у него не такая сильная аллергия. Когда я ем клубнику, у меня чешется язык. Ничего серьезного. – С этими словами Питер включает музыку, и какое-то время мы не разговариваем.

Дом девочек во втором ряду с видом на пляж. Он поднят на сваи, как и остальные дома. Внутри три этажа: на первом кухня и гостиная, а над ними спальни. Мы с Крис занимаем комнату с двумя кроватями на верхнем этаже, как будто на вершине маяка. Покрывала на кроватях бирюзовые, с морскими раковинами. Все немного пахнет сыростью, но дом неплохой.

Все девочки в доме распределили обязанности, кроме Крис, чья основная обязанность – спать весь день на пляже с бутылкой из-под воды, полной пива. После первого дня ее грудь и лицо красные как рак. Не сгорело только то, что было закрыто солнцезащитными очками. Ей стыдно, но она отговаривается тем, что готовится к Коста-Рике. Пэмми – мама нашей группы. Она обещала родителям, что не будет пить, и поэтому присматривает за остальными и приносит им по утрам воду и обезболивающее. Кайла прекрасно управляется с утюжком для волос. Она даже умеет завивать им локоны, что мне так и не удалось освоить. Харли хорошо организует и координирует планы с другими домами.

Я готовлю. Заселившись в дом, мы сразу поехали за покупками и купили нарезку, гранолу, пасту и соусы, сальсу, хлопья. Забыли только про туалетную бумагу, и на второй день она закончилась. Каждый раз, когда мы обедаем или ужинаем в каком-нибудь ресторане, одна из нас крадет из их туалета рулон. Не знаю, почему мы просто не купим еще бумаги, но это превратилось в своеобразную игру. Выигрывает, конечно, Крис, которая сумела вытащить из крепления рулон промышленных размеров и вынести его под блузкой.

Мальчики приходят каждый день, потому что у нас есть еда, а их дом уже полон песка. Мы прозвали его «Песочным замком». Садишься на диван – и как будто получаешь скраб по всему телу, но никакого удовольствия это не доставляет, как будто кожу сорвали.

Интересно, похоже ли это на жизнь в доме сестричества? Сначала все очаровательно, словно мы в пансионе сороковых годов: одалживаем друг другу лаки для ногтей, слушаем музыку, пока одеваемся, и едим мороженое в постели. Но потом в среду Кайла и Харли устраивают громкие разборки в час ночи по поводу того, кто оставил утюжок включенным, и соседи вызывают полицию. В ту же ночь Пэмми напивается, и я много часов сижу с ней на берегу, пока она плачет из-за того, что нарушила обещание родителям. На следующую ночь часть девочек идет в клуб и возвращается с тремя парнями из Монтаны. У одного глаза бегают, я запираю дверь нашей с Крис комнаты и пишу Питеру, который уже ушел в свой дом. Он сразу же приходит и устраивается на ночь внизу, «чтобы присмотреть за ними».