Она убьет его.

Глава 40

Марк наблюдал в окно как подростковая шайка пацанов, в комплекте с малышней помладше, гоняются за мифическим убийцей. Все серьезные, сосредоточенные, во главе с предводителем — Мишкой.

— Классные у тебя ребята выросли! — послал улыбку сестре Летунов.

— Да, у меня все ребята как на подбор, — произнесла она, нежно проводя ему по волосам. — И знаешь, какое это счастье, видеть, что я приложила к этому руку.

— Без тебя я бы ничего не добился, Ань, ты же знаешь. Ты для меня важнее всех на свете.

— Когда-нибудь, это перестанет быть таковым. И это хорошо. — Бодро произнесла Аня. — Тебе нужна своя собственная семья. Свои дети, лучше девчонки. — Рассмеялась она.

— Это вряд ли.

— Почему же?

— Не могу я, Ань. При мыслей о браке меня трясет, выворачивает, лихорадит. Это же не естественно! Только подумай, обещать на всю жизнь оставаться с одним человеком, быть ему верным, делать его счастливым… Сколько фальши в таком заявлении! Я ненавижу эту ложь, презираю людей, которые цепляют на себя благочестивые улыбки, а сами трахаются на стороне, предавая всех, кто им верит.

Марк агрессивно жестикулировал, как делал это всегда, нервничая. Встал с места и принялся вышагивать по небольшому кухонному пространству. Затем снова сел, немного успокоившись. Сестра молчала.

— Много счастья тебе принес твой брак? — с болью в глазах задал вопрос мужчина.

— Так это все из-за меня? Ты до сих пор не можешь забыть то, что давно похоронено даже мной?

— Как я могу забыть? Я думал, ты умрёшь тогда. Он сломал тебя, предал, растоптал. Ты помнишь, как рыдала в трубку? Помнишь, что кричала мне, в истерике, о таблетках? Я боялся не успеть…

— Я бы ничего не сделала… — на пределе слышимости произнесла она и взглянула в окно на сыновей.

— Тогда ты о них не думала. Лишь повторяла, как заведенная, что больше не можешь, не можешь, не можешь…

— Прекрати. — Твердо остановила его, отпила из бокала вино, немного успокоившись, продолжила. — Тебе, возможно, это трудно понять. Но всегда, слышишь меня, всегда виноваты оба. Я многое не замечала, была для него недостаточной поддержкой, в какой-то момент растворилась в детях и просто потеряла его.

— Это он убедил тебя? — лицо Марка скривила гримаса отвращения. — Или ты сама нашла ему оправдание?

— Марк, милый, — Аня взяла его за руку. — Я не буду тебя сейчас убеждать, что брак — это прекрасно и безоблачно, и каждый день как радужное приключение. Бывает по-разному. Бывают ошибки, за которые мы больно платим. Бывают недомолвки, способные убить. Люди вообще часто причиняют друг другу боль, и могут сказать то, что ранит и никогда не забудется. Не только в браке. Но, милый, ты упускаешь несколько важных моментов: во-первых, так не у всех. Во-вторых, на противоположной чаше весов лежит то, что перевешивает глупые обиды.

— Что же там лежит? — нервно поинтересовался Марк.

— Любовь. Ласка. Нежность. Дружба. Страсть. Дети… — Аня посмотрела в окно. — Только представь это чувство: держать на руках ребенка от любимого человека, видеть в нем, или ней, — многозначительно подняла бровь Аня, — его черты. Услышать его первое "папа", увидеть первые шаги навстречу к тебе, первое мудрое: давай поговорим о жизни, пап? — глаза сестры светились.

Марк улыбнулся, хорошо представляя свое будущее. Почему он не видел этого раньше? Все так просто и ясно: рядом с ним Лола, они смеются над дурацкими фильмами, вместе украшают ёлку, разговаривают бессонными ночами, после жарких вечером. И дети…конечно, будут дети. _Читай на Книгоед.нет_ Девчонки, так похожие на Лолу: с этими уникальными глазами, вьющимися непослушными волосами и безумно талантливые. Он будет скупать им тонны красок, мольбертов и черт знаешь что ещё, лишь бы видеть как его девочки рисуют. Сладкая истома охватила всего Марка. Почему он так боялся? Чего?

— Я не хочу когда-нибудь разбить ее сердце, она не такая как ты, она не выдержит. — Марк почувствовал как сжалось его собственное сердце.

— Ты — не он. Я знаю, что когда-то Вадим был для тебя примером, и ты очень хотел быть на него похожим, потому и пошел по его следам. Но ты совсем другой. И ты никогда не сделаешь ей больно, просто не сможешь. Слишком ты…

— Добрый? — криво усмехнулся он.

— Честный. А ещё правдоруб. Никогда не сможешь обмануть, скрываться, выкручиваться оправданиями. Это не твоя история. Твоя — любить всем сердцем или не любить вообще. Не умеешь на половину. И это лучшее в тебе! — Аня прижала ладонь к его сердцу.

— Ты не ответила на мой вопрос: ты счастлива, Ань? Ты простила?

— Да и да. И перестань ставить меня на первое место. Теперь там должна быть другая, подумай лучше о ней.

Марк подскочил со стула, вынул ключи от машины и заключил сестру в объятиях.

— Систер, ты лучшая! А я — поеду. Готовься к свадьбе! — уже у двери кричал он.

Вскочил в машину, по пути заехал в цветочный и собрал огромный букет ярко-красных роз на длинном стебле, и помчался к гостинице. Чувства рвались из него потоком, требующим достичь адресата. Марку казалось сейчас жизненно необходимым рассказать Лоле все-все: и почему он не заводил отношения, и про дочку, которую он очень хочет, и про то, что больше не боится. Но Лолы там не оказалось.

Марк взглянул на часы — Вадим повез ее домой несколько часов назад. Набрал номер девушки — длинные гудки, но никто не отвечает. Набрал Ростовского, та же история. На эмоциях позвонил Штерну, надеясь, что она решила ехать туда.

— Рад тебя слышать, Марк — сразу поприветствовал тот.

— Лола у вас? — решил не любезничать мужчина, все еще испытывая дискомфорт от предыдущей встречи.

— Нет. Вы поссорились?

— Нет. Мы вместе поехали на праздник к моей сестре, но ей стало нехорошо и Ростовский повез ее домой. Но в гостинице ее нет. Черт, надо было ее самому везти!

— Стоп. — Твердым голосом сказал Штерн. — Ты сказал Ростовский?

— Ну да, я подумал, что он мог отвезти ее к вам, потому что знает ваш адрес.

— Какого черта он делал у твоей сестры? — громыхал отец девушки. — Какого черта его вообще сюда занесло, он же должен быть в командировке.

— Да какая разница! — Не выдержал Марк и сбросил вызов.

Немного потоптавшись в фойе гостиницы, Марк раз за разом набирал номер Лолы. И сбрасывал Штерна, с его гиперзаботой. Только зря ему звонил.

Что могло произойти? Самые ужасные мысли роились в его голове, пока он мерил шагами просторный холл. А потом сел в кресло и закрыл глаза в попытке сосредоточиться и придумать, что делать дальше. Плохое предчувствие не оставляло его.

Оно подтвердилось, когда раскрасневшаяся Лола вбежала в гостиницу, а за ней влетел Вадим, буквально сметая ее в объятия и припадая к губам с поцелуем.

Глава 41

Хорошие девочки не врут. Хорошие девочки не убегают от проблем. Хорошие девочки не спят с чужими мужьями. И уж точно в них не влюбляются.

Список своих пороков Лола могла перечислить по пальцам, хотя одной руки уже не хватало. Тело знобило. Казалось, осень пробралась под кожу и поселилась там с угнетающими дождями и серым тяжелым небом. Сейчас бы закричать во все горло, вложить в этот вой всю свою боль, гнев, негодование. Но Лола молчала.

Она брела по дворам серых многоэтажек, нервно потирая замерзшие предплечья. На город опускался вечер, холодный, пронизывающий, напоминающий, что лето уже позади. Вместе с сумраком, Лола ощутила и острый прилив стыда.

Прошлого не изменить, она ужасный человек и это навсегда останется висеть над ней дамокловым мечом. Но ведь она себе обещала, клялась себе, что никогда больше… А он взял, и уничтожил ее волю в пару касаний. Как она оказалась слаба, как уязвима, а думала, что освободилась. Но хуже всего не воля, предавшая ее, а разум, отключивший сознание. Теперь, она предала не призрачный образ чьей-то жены, а конкретного человека. Двух. Был ещё Марк.

Чудесный, добрый, восхитительный Марк. Тот, кто подарил ей так много прекрасных моментов, себя и веру в будущее. Сможет ли он ее простить за слабость? Сможет ли она сама себя простить?

Лола не осознавала куда шла, пока не оказалась у дороги. Потянулась за телефоном, но того в кармане не оказалось. Отлично. Ещё одна забавная шутка вселенной — оставить ее без связи. Потеряла она телефон где-то в этом хаосе серых панелек, или выронила в машине Вадима, Лола не знала, но ощущение болезненной тревоги нарастало. Если бы не огромная М, горящая красным светом с другой стороны дороги, слезы бы хлынули из нее горячим потоком, смывая остатки сил.

— Малышка, ты замёрзла. — Словно из ниоткуда возник Вадим. Его теплые руки водрузили на продрогшие плечи тяжелое мужское пальто. Лола с непониманием уставилась на него. — Я увидел твой телефон, и понял, что ты даже машину не сможешь вызвать, стал ждать тебя у ближайшего метро. Тебя долго не было.

Лола молчала. Рой вопросов бешеными птицами бились внутри, но с чего начать? Что ты здесь делаешь? Как ты мог так со мной поступить? Как ты мог так поступить с ней? Ни один из них не должен прозвучать здесь, у метро, в толпе незнакомых людей. Поэтому Лола молчала.

— Пошли, малышка, — мягко подтолкнул он ее. — Я отвезу тебя.

Лола не сдвинулась с места.

— Просто поговорим, я не коснусь тебя, обещаю. — Глухой тембр мужчины уверял ее в правдивости слов. Все еще не произнеся ни слова, Лола двинулась к машине.

— Гостиница СтандАрт на Тверской.

— Ты не живешь дома? — последовало удивленное, но Лола проигнорировала, лишь безразлично пожав плечами и отвернулась к окну.

В салоне было тепло и пахло терпким мужским парфюмом, хотя запах, скорее всего, исходил от пальто, небрежно наброшенном на ее плечи. И прежде чем Лола смогла осознать это, она уткнулась носом в плотную ткань и глубоко вдохнула. Пахло кедром, мятой и ее прошлым. От острой ностальгии внутри все сжалось. На долю минуты ей захотелось забраться на колени к мужчине рядом, оказаться в плену его надежных рук и страстных поцелуев, снова стать его маленькой Лолой.

Но взрослая Лола ненавидела ту маленькую девочку. Пыталась удержать ее внутри, сковать цепями "нельзя", уничтожить, пока не поздно. А значит, поддаваться минутной слабости она больше не будет. Резко скинув с плеч ненавистное пальто, кинула его на заднее сидение, и сразу стало легче дышать. Наверно так же нужно поступить и с Вадимом. Как только она закроет за ним дверь, окончательно и бесповоротно, она сможет жить дальше. Да, так и будет. Нужно только добраться до гостиницы, а после, они никогда больше не встретятся.

Мистер Правая Рука был в своем репертуаре. Ничто не выдавало его внутренних терзаний. Хладнокровно завел машину, спокойно прибавил тепло в печке, отчужденно уставился на дорогу.

— Я люблю тебя. — Не сказал, поставил перед фактом.

— Серьезно?! — взорвалась девушка. — Ни "я скучал", ни "прости меня", а так вот сразу, с козырей? Решил, скажешь и…что? Как будто не было этих лет и твоей идиотской смски?!

— Прости меня. Я скучал. Я люблю тебя. — Спокойно, размеренно сказал Вадим. — Я не буду оправдываться, так было правильно. Тогда у нас не было шанса, но сейчас — наше время.

— Ахаха, — зло рассмеялась Лола. — Что ты несёшь! Ты женат, Вадим! У тебя трое детей, боже! Я больше не люблю тебя! Время вышло. — Ядовито процитировала она его прощальное послание.

— Не правда, малышка. Любишь. Я знаю, я чувствую. Не могла разлюбить. Ты создана для меня. Ты — моя. Как ты всегда говорила: два лебедя нашедших друг друга. Умрет один, погибнет второй…

— Как видишь, я все еще жива, Вадим. Я ошибалась. Услышь меня. Я. Тебя. Не. Люблю. — Жестко чеканя, проговорила Лола. — Мы приехали. Остановись.

Стоило машине притормозить, Лола выскочила наружу и помчалась к входу в гостиницу. Ее лицо горело от злости и лжи, которая соскочила с ее языка против воли. Конечно, она любила его. Столько лет. Только его. Но теперь ненависть к нему заглушила сильное чувство. Ей хотелось причинить ему боль, хотелось растоптать его сердце так же, как сделал это он шесть лет назад. И, видит бог, у нее на руках все карты для этого. Но сейчас она думала только о спасительном одиночестве, способном укрыть от безумия чувств, накрывшем ее с головой.

Стоило ей сделать несколько энергичных шагов по холлу отеля, как сильная мужская рука развернула ее на сто восемьдесят градусов, а жесткие губы примкнули к ней в требовательному поцелуе. Лола уперлась кулаками в грудь Вадима, силясь его оттолкнуть, но он крепко держал ее в капкане своих рук. "Врешь" — шептал он, стараясь проникнуть ей в рот. "Врешь!" — уже громко, надрывно, словно в панике, покрывая лицо поцелуями.