Проходя по коридору, она обратила внимание, что дверь второго зала, которая раньше была заперта на ключ, приоткрыта. Подталкиваемая любопытством исследователя, она открыла дверь пошире и вошла. Достаточно большой, современный концертный зал был пуст, а на сцене стоял рояль, возле него — концертный табурет.

— Ау! — позвала Кира.

А в ответ тишина, на призыв никто не отозвался.

Интересно, а какого уровня инструмент в этом Дворце творчества?

Ну а как вы думали, могла Кира развернуться и пойти дальше? Вот именно!

Кира выглянула за дверь, людей в коридоре поубавилось, и никто не обращал на нее внимания, значит, и спросить разрешения не у кого. Ну и ладно!

Она прошла через зал, поднялась на сцену, открыла крышку рояля. Инструмент оказался прекрасный, известной фирмы. Стоя, пробежала пальцами по клавишам гамму, пробуя звук, — великолепно!

Кира села за инструмент, задумалась, прислушиваясь к своему внутреннему состоянию — что соответствует сейчас ее ощущениям? И улыбнулась!

Конечно, свиридовская «Метель»! Что в этом поселке обязательно к исполнению? Гимн данного населенного пункта!

И заиграла. Она погрузилась в музыку, сливаясь с ней, чувствуя радость солнечную внутри, и, закончив одно произведение, перешла к другому, к третьему, подчиняясь состоянию души — за Свиридовым последовал прозрачный Глюк, немного печальный и мистический Шопен, за ним озорной Моцарт…

Кира настолько погрузилась в слияние с музыкой, отдаваясь целиком этому единению, что забыла про время и не замечала ничего вокруг. Она взяла последнюю ноту, убрала плавно с клавиатуры кисть, вздохнула радостно, закрыла крышку рояля, встала… и чуть не упала, споткнувшись от неожиданности о сиденье, — зал был переполнен людьми! Все места заняты, люди толпились у стен, кто‑то даже сидел в проходах прямо на полу. И стояла абсолютная, звенящая тишина!

Кира так растерялась, что не знала, что сказать или сделать, и брякнула:

— Здрасьте… — чуть поклонившись.

И рухнули, как гром, аплодисменты! Люди повскакивали с мест, кричали «Браво!!», «Бис!!» и громкое «Еще!!». Она окончательно смутилась, немного напуганная такой активностью зрителей, и растерянно обводила зал взглядом. Зал хлопал в едином ритме и скандировал:

— Еще! Еще! Еще!

Она увидела, как, пробираясь через стоявших, к ней по проходу торопится Николай. Кира подошла к краю рампы, присела на корточки, он приподнялся ей навстречу, взял ее ладошки в руки.

— Ты великолепно, фантастически играла! — сказал он и спросил: — Сможешь еще?

— Конечно! — кивнула Кира, стараясь перекричать скандирующих. — Только надо крышку открыть, так звук лучше и насыщенней!

— Сейчас! — пообещал он.

Подтянулся на руках, легко и изящно запрыгнул на сцену, повернулся к зрителям, сделал успокаивающий жест, дождался, когда слушатели постепенно затихнут и объявил:

— Кира Владимировна сыграет еще.

— Ура! — крикнул кто‑то, люди рассмеялись на такое непосредственное проявление радости.

Николай поднял и укрепил крышку рояля, подмигнул Кире и ободряюще пожал ей руку.

— А что играть? — шепотом спросила у него Кира.

— Все, что хочешь, — рекомендовал Крайнов, быстро прошел к краю сцены и спрыгнул в зал.

Кира снова села за рояль, подумала и решила, что будет играть только светлые, радостные произведения, и в голове сразу же выстроился ряд, в какой последовательности и что исполнять. Она опустила руки на клавиатуру и заиграла…


Крайнов обсуждал с ребятами план мероприятий, когда одному из них позвонили на мобильный. Пацан выслушал и сообщил остальным:

— Слушайте! Там внизу кто‑то офигенно играет на пианино, наши уже там! Погнали!

Крайнов сразу понял, кто может играть на пианино внизу, и «погнал» вместе со всеми. Уже на лестнице второго этажа было слышно музыку, а в концертный зал со всех сторон подтягивались люди. Когда он вошел, то увидел поразительную картину: Кира на сцене играла, отключившись от всего окружающего, а все входившие и входившие люди очень осторожно пробирались вперед и тихо рассаживались на зрительских креслах, завороженные игрой. Первые десять рядов были уже плотно заняты слушателями.

Здесь находилась и вся танцевальная группа в костюмах вместе с их зрителями, и артисты самодеятельного театра, вместе с режиссером и тоже в костюмах, а народ все шел и шел. Не произнося ни слова, делая красноречивые жесты, призывающие к тишине — приложенный палец к губам, медленно и осторожно откидывали сиденья кресел и усаживались. Николай тоже занял свободное место, крайнее в двенадцатом ряду, и уже не мог оторвать взгляда от Киры.

Она играла так, словно сама была музыкой! И была прекрасна, как эта музыка!

Он слушал, смотрел на нее, не отрываясь, и душа поднималась куда‑то ввысь, и мурашки восторга бежали волнами по телу, и наворачивались слезы.

Сколько она играла, наверное, не знал никто, не замечая времени, так же, как она сама. Кира взяла последнюю высокую ноту, потрясающе плавным движением подняла кисть, вздохнула легко и радостно, закрыла крышку рояля, встала и чуть не споткнулась о сиденье, увидев людей в зале. И выражение ее лица сделалось вдруг таким растерянным и удивленным, что Крайнов обернулся, не сообразив сразу, что так сильно ее удивило, — и чуть не присвистнул! Народу набилось в зале до отказа — люди стояли плотными рядами у стен и в проходе, кто‑то сидел в проходе между кресел и перед первым рядом прямо на полу — и стояла звенящая, потрясенная тишина!

Кира как‑то невпопад потерянно поздоровалась… и тут рухнул такой шквал аплодисментов, что звякнули хрустальные висюльки люстры на потолке. Николай посмотрел на Киру и понял, что пора спасать любимую, настолько растерянной и недоумевающей она выглядела, и, встав с места, быстро начал пробираться к ней сквозь толпу.

Она играла, наверное, еще больше часа, но, закончив очередное произведение, решительно поднялась с места, поклонилась и сказала:

— Все!

Зал дружно, единым дыханием издал разочарованный возглас.

— Я сыграю в следующий раз, — пообещала Кира.

Ей аплодировали долго, стоя, кричали «Браво!», просили «Бис!». Крайнов пробрался к ней, подал руку, когда она спускалась по ступенькам, и, приобняв за талию, повел к выходу.

Ага, не так‑то просто! Перед ними расступались, пропуская, но продолжали аплодировать, что‑то выкрикивать, спрашивать: когда в следующий раз? Кира крутила головой в разные стороны, благодарила: «Спасибо! Спасибо!» Продвигаясь медленно, но настойчиво, они таки выбрались в коридор, где были встречены толпой тех, кто не поместился в зал и слушал за дверью. Глашка подлетела к ним, обняла и расцеловала в обе щеки Киру, сверкая восторженно глазами и восхищаясь. Генералов взял Кирину ладошку и галантно поцеловал.

Крайнов начинал нервничать! Больше всего ему хотелось уволочь ее в темный уголок и целовать без остановки! А потом бегом домой и продолжить все остальное!

Кое‑как им удалось уйти из клуба, и они поспешили скрыться от поклонников пианистки в направлении церкви.

— Кира! — никак не могла остановиться Глашка. — Это было так… С ума можно сойти! Просто волшебно! Ты гений!

— Нет! — смеялась звонко Кира. — Я очень хороший и даже где‑то выдающийся исполнитель, но главный мой дар — в преподавании музыки. Так, по крайней мере, утверждает мой учитель.

— А наплевать, что она утверждает! — заявила эмоционально Глашка. — Мы утверждаем, что ты гениальная пианистка! — И обратилась к мужикам за поддержкой: — Правда ведь?

— Правда, правда, — согласился с ней муж. — Теперь, Алтай, жди Кузьмича в гости, начнет пытать тебя с пристрастием, что за барышня такая и когда она даст следующий концерт!

— Ум‑м‑м, — обреченно протянул Крайнов.

— А кто такой Кузьмич? — поинтересовалась Кира.

— Глава нашей поселковой администрации, — пояснила Аглая, — мы зовем его Губернатор.

Церковь открывалась взору неожиданно, словно материализовавшись из ниоткуда за забором последнего участка. Совершенно умиротворяющей красоты образчик русского зодчества — небольшая, бело‑зеленая, с изумрудного оттенка куполами и позолоченными крестами. Кира поставила свечи за здравие отцу и Вадиму, за упокой маме, прочла шепотом молитву, когда к ней подошел батюшка.

Молодой, лет сорока, в рясе и кроссовках, с аккуратной бородкой. Очень, просто очень красивый мужчина!

— Здравствуйте, сестра, — произнес он насыщенным мощным баритоном.

— Здравствуйте, батюшка, — ответила Кира.

— Мне уже позвонили с десяток прихожан и рассказали, какой прекрасный концерт вы дали, — улыбался приветливо он, — сожалею, что не мог присутствовать, но надеюсь, вы еще для нас сыграете.

— Если позволят обстоятельства, — уклонилась от обещаний Кира.

— Храни тебя Господь, — перекрестил он ее и отошел.

М‑м‑да! Поселочек‑загадка! Каких только чудес у них здесь не навидаешься — клуб не клуб, а какой‑то дворец, и поп красавец, покруче любой голливудской звезды!

«Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит» — вот точно!


Кира вела урок и не переставая улыбалась.

От переизбытка ощущений, чувств исключительно превосходной степени, от удивлений бесконечных, чистого морозного воздуха она так переутомилась, что проспала всю обратную дорогу, и Крайнов, оставшийся у нее на ночь, прижав ее к себе в постели, приказал ей спать — просто спать!

И разбудил ночью поцелуями, и увлек за собой в любовь, а после снова приказал спать. И Кира так добросовестно исполнила приказание, что чуть не проспала работу. Крайнову пришлось даже немного понарушать правила дорожного движения, отвозя ее в колледж.

Все! Теперь они встретятся только тридцатого, когда он приедет за ней и отвезет к себе, встречать Новый год! Ждать целых пять дней! Пять!

Ну, ничего, у всех предновогодняя лихорадка, надо сдать кучу отчетов, раздать задание ученикам на каникулы, купить подарки, взять билет в Москву на пятое января, собраться заранее. И главное! Понять, что подарить Николаю на Новый год!

Никакой ерундистики типа галстуков, парфюмерии, аксессуаров — категорически нет! Вопрос: что?

Понять и приобрести это за пять дней! Представили реальность задумки?


Крайнов точно знал, что хотел бы подарить Кире, но… Это слишком серьезный подарок и слишком многозначительный, не новогодний, и в этой стадии отношений неуместный. Тогда он решил подарить ей нечто сопутствующее глобальной задумке, которую он обязательно осуществит позже!

Пять дней пролетели настолько стремительно, что Кире показались одним днем, но задачку с подарком она решила! И посему тридцатого в такой тугой узел завязалось завершение всех ста дел, что пришлось, извинившись перед Николаем, доделывать их в машине.

— Прости, — повинилась Кира, когда они, прихватив сумку с вещами, отъехали от ее дома, — мне надо поработать с партитурой!

— Это как? — заинтересовался он.

— Понимаешь, пятого вечером у меня самолет в Москву, а возвращаюсь я десятого, ну, я тебе уже говорила. Я раздала задание ученикам на каникулы, и для Миши надо сделать рабочие отметки в партитуре: какие и где акценты делать, паузы, как рука должна работать, чтобы он мог заниматься без меня. А до пятого я собираюсь отдыхать!

— Правильно! — поддержал решение Крайнов. — Работай, я не буду тебе мешать.

Новый год справляли у Генераловых. Когда Аглая провела для Киры обзорную экскурсию по дому и участку, то Кира возмутилась.

— Все! Больше нет никаких сил постоянно удивляться и восхищаться чем‑то в вашей «Метели», охать, ахать! У вас тут, оказывается, и малый дворец из «Тысячи и одной ночи» имеется! А филиала Зимнего дворца нет? Нет, — недовольно проворчала Кира, увидев, что улыбающаяся Глаша отрицательно покачивает головой, — как же так? Недосмотрели?

— Ну что ты разворчалась, — звонко смеялась Аглая. — Ты же знаешь, что Генералов востоковед, вот и имеет тягу к арабской экзотике.

— Востоковед — это как‑то расплывчато, — выказала сомнение Кира.

— А он расплывчатый востоковед! — совсем уж хохотала Глашка.

Высокая ель, украшенная щедро большими шарами, бегущими огнями и звездой на макушке, стояла возле дома на участке. Живая! Росла она там!

В доме праздничный антураж исполняли несколько елочек из серебряной и золотой мишуры, еловые венки и ветки, большие расписные стеклянные шары и многочисленные тематические поделки, сделанные своими руками, что и понятно при такой профессии хозяйки — одним словом, красота страшная!

Ну и, разумеется, стол!

Кира тоже внесла свою лепту, напекла фирменных пирожков, между прочим, по просьбе Николая, так они ему понравились.