Кира вздохнула, чувствуя укол разочарования, и вернулась к своим подопечным.

Николай чуть не опоздал. Сначала его задержали гаишники, проверить документы, потом он колесил от одного цветочного к другому в поисках васильков. А что, есть иные цветочные варианты для Киры Белой? Ну пусть уже и не Белой.

Потом долго втолковывал девушке‑флористу, какой именно хочет букет — ту все тянуло в целлофан упаковать, как учили, пока он сам не выбрал из кучи упаковочных атрибутов клетчатую ленту и не протянул ей:

— Перевяжите стебли лентой, знаете, такой стиль: кантри?

— Тогда, может, добавим колосья и мелкие цветы? — поняла, слава богу, цветочница идею.

От колосьев он отказался, а какие‑то мелкие беленькие цветочки оценил как достойные.

Крайнов прошел на отведенное для него место, когда в зале уже угасал свет, по дороге поздоровался за руку со Славой, колдовавшим у камеры, установленной на высокой треноге. Уселся еще в состоянии спешки и окончательно устроился и расслабился, настраиваясь на мероприятие, в тот момент, когда на сцену вышла женщина‑ведущая и открыла концерт.

Что она говорила про учеников, последовательность их выступлений, преподавателей и так далее, Крайнов пропустил мимо, и включился, лишь услышав имя Киры.

— Открывает наш концерт старший преподаватель Кира Владимировна Петрова…

Когда Кира вышла из‑за кулис, прошла к роялю и поклонилась, Николай Крайнов оглох, застыл и забыл, что надо дышать!

Она была в концертном платье насыщенного зеленого цвета с легким золотистым отливом, мягкими складками спускающемся до пола, с широким поясом на тонкой талии.

И прическа! Чуть взбитые волосы, убранные назад заколками, струились до середины спины крупными локонами и искрились в свете софитов рыжеватыми проблесками.

Николай Алексеевич Крайнов понял, что эту женщину он не отдаст никому! Никогда! И заграбастает прямо сегодня!

И будь что будет!

А когда Кира села за рояль, сосредоточилась, словно прислушиваясь к себе, и заиграла, он, как откровение свыше, осознал, что, если сможет завоевать ее любовь, со всей ее случившейся жизнью и загадками, — он выиграет у судьбы самый главный приз, одержит самую важную победу в жизни.

Это стоило борьбы! Эта женщина стоила целого мира!

Он смотрел, как она уходит со сцены под громкие аплодисменты и крики «браво!», любовался ее грацией и осанкой, понемногу остывая от душевного потрясения и открывшейся истины, и начинал обдумывать план завоевания.

Последующие выступления Николай практически не слышал, музыка стала фоном к его тактико‑стратегическим раздумьям.

Он пригласит Киру в ресторан, сразу, как здесь все закончится, вот такую красивую и торжественную, и они отметят ее успех шампанским, и поговорят, потом…

Потом по обстоятельствам, с ней ведь нельзя нахрапом и напором прямолинейным, может и сбежать, да уж, такая женщина требует ухаживания обходительного, и…

Он много чего думал, пока выступали ученики колледжа, и все посматривал за кулисы, где мелькала ее фигура.

Концерт закончился, зажегся свет, заинтересованные зрители, ибо это были в большинстве своем родители юных музыкантов, не спешили расходиться, шумно обсуждая выступления детей. Кто‑то из преподавателей и учеников уже спустились в зал и разговаривали с родственниками. Коля поговорил со Славой, то и дело поглядывая на выход со сцены, но, не дождавшись Киры, попрощался с оператором и, поднявшись по боковым ступенькам, зашел за кулисы.

Кира стояла в окружении учеников и их родителей, прижимала к себе цветы, принимала поздравления и поздравляла сама, светясь от радости и звеня смехом. Он постоял в стороне, не мешая ей наслаждаться моментом триумфа, какие‑то люди сновали туда‑сюда, все в эйфории, в радости, кто‑то окликнул Киру, она попрощалась с компанией и подошла к звавшей ее женщине. А он смотрел, смакуя странное нежно‑жаркое чувство — вот она поговорила, отдала букеты даме, кивнула, оглянулась через плечо и только сейчас заметила Крайнова, а он уже двигался ей навстречу.

— Поздравляю! Ну что, все прошло замечательно?

— Да, спасибо! — сияла зеленью глаз она. — Ребята отыграли превосходно!

— Ты тоже, — Николай протянул букет.

— Васильки! — восхищенно сказала Кира.

Подняла голову и посмотрела таким взглядом, таким… Взглядом памяти и благодарности, и вроде бы блеснули в уголках глаз намечающиеся слезинки.

Все! У Николая Крайнова отказали все мысленные тормоза и все планки упали, куда им не положено! Вынести такой взгляд бездейственно не смог бы ни один мужик!

Он резко притянул Киру к себе и поцеловал.

И чуть не задохнулся от восторга! Это был божественный поцелуй! Кира Белая оказалась вкусной, горячей, отзывчивой и такой сладкой!

Он не видел и не слышал ничего вокруг — плавился в поцелуе! И только когда сердце заколотилось у горла и нечем стало дышать, оторвался от ее губ и всмотрелся ей в лицо.

Пару секунд она так и оставалась с закрытыми глазами, прижимаясь к нему. Затем резко открыла глаза, посмотрела отрешенно на Николая, отстранилась, сделала шаг назад, ткнула ему в грудь букет, отдавая, он еле успел его перехватить. Снова посмотрела на него отсутствующим взглядом, забрала букет, отвернулась, потерла лоб пальчиками, повернулась и снова сунула ему букет.

— Ты хочешь его вернуть или оставить? — плавясь в мужском самодовольстве и радости, улыбался Крайнов.

— Кого? — спросила чуть хрипло Кира и забрала у него букет.

— Ты теряешь голову от моих поцелуев! — усмехался, как сытый кот, Николай.

— Тебе не надо было меня целовать, — все еще рассеянно сказала она, — здесь дети, родители и преподаватели.

Он осмотрелся вокруг: кроме них, за сценой никого сейчас не наблюдалось.

— Они все ретировались. Из деликатности, а может, и от шока, — веселился ее потерянному виду Крайнов.

— О господи! — расстроилась Кира.

— Не пугайся, сегодня такой день, что тебе можно один раз поцеловаться на виду у всех, — «успокоил» он, присмотрелся к ее потрясенному лицу и внес поправку: — два раза!

Шагнул к ней, прижал к себе и снова поцеловал. На сей раз букет она выронила.

— Я хотел пригласить тебя в ресторан.

— Я не могу, у нас банкет, — неотрывно глядя ему в глаза, опечалилась Кира.

— Давай ты с него сбежишь, — предложил он.

— Не могу, мне надо поприсутствовать хотя бы в начале, это все затеяли родители Миши и Саши, можно сказать, в мою честь.

— Ну, хорошо, я тебя туда отвезу, ты поприсутствуешь минут десять, а потом я тебя умыкну, — выдвинул идею Николай.

— В другой ресторан? — уточнила Кира.

— Ну, можешь пригласить меня домой, — осторожно предложил он.

Они смотрели в глаза друг другу, понимая, что подразумевается в таком приглашении, и Крайнов уловил тот момент в ее взгляде, когда она почти решилась, но вдруг что‑то промелькнуло в ее глазах, какая‑то тень…

— Я должна тебе кое‑что объяснить, сказать… — неуверенно начала она.

— Кира Владимировна! — позвали где‑то рядом. — Вы где? Мы вас все ждем!

— Мне надо идти! — заторопилась Кира, осторожно освобождаясь из его объятий.

— Кира Владимировна! — позвали настойчиво.

— Я здесь! — отозвалась она.

Николай поднял букет с пола, протянул Кире и мягко напомнил, что она так ничего и не решила:

— Так тебя можно украсть с банкета?

— Да, — кивнула Кира в подтверждение своего ответа, — минут через двадцать после начала, — и пошла к выходу.

— Я тебя отвезу, — напомнил Крайнов.

— Не надо, я поеду со всеми, как и договаривалась, здесь недалеко, — она назвала известный в городе ресторан, — мне надо еще переодеться.

— Жаль, — попечалился Крайнов. — Очень красивое платье, и тебе очень идет.

— Спасибо! — на ходу бросила она, успев мимолетно улыбнуться Николаю.


Перед тем как выйти на сцену, она из‑за кулис увидела в первом ряду Колю Крайнова — мужчину совершенно потрясающей красоты! Аж дух захватывало! Он облачился в изысканный строгий костюм, который шел ему необыкновенно — просто эталон мужской стати, красоты и успешности.

Кира умела профессионально отключаться от всего, когда выступала, да и после, наблюдая за игрой своих учеников, оставалась сосредоточенной — работала, замечая любые нюансы и огрехи в их игре. И расслабилась, только когда все закончилось.

Какие же молодцы ее ребятки! Они отыграли блестяще! Блестяще! На все сто!

Как‑то сразу все закрутилось за сценой по окончании концерта, ее постоянно поздравляли, родители Миши и Саши расчувствовались до слез, да и другие родители ее учеников не отставали, завалили Киру цветами, комплиментами — было шумно и оживленно! Ее окликнула Елена Николаевна, заместитель директора по учебной части, поздравить и уточнить организационные вопросы, Кира передала ей букеты, попросив поставить в воду, сказала, что сейчас поднимется в кабинет, переоденется и они поедут в ресторан.

Почувствовав чей‑то взгляд, она обернулась и увидела Николая…

Элегантный до блеска, красивый, он стоял в расслабленной позе и улыбался ей! У Киры чуть ноги не подкосились, ослабнув в коленках, так он на нее действовал! Она не помнила, как подошла, что говорила, но, когда он вручил ей потрясающий букет васильков, чуть не расплакалась…

И тут он ее поцеловал! Так стремительно и неожиданно, она не успела ничего сообразить или подготовиться…

О, господи! Поцелуя этого мужчины стоило ждать всю жизнь!

Кире казалось, что она плавится, теряет разум — это было так мощно, так непереносимо сладко! Какие там обещанные глянцем и книжками бабочки в животе?! У нее полыхало все огнем и требовало, требовало…

И тут он прервал поцелуй!

Она еще куда‑то плыла, не приходя в сознание, еще догорал огонь внизу живота… и Кира даже как‑то потерялась в пространстве на какое‑то время! Что это было?!

Разве можно испытывать такие ощущения?!

И тут она включилась в действительность и уже осмысленно взглянула на Крайнова — у него скакали чертики в глазах, и улыбался он так довольно! Сказал, что она теряет рассудок от его поцелуев! Да! Но это он немного ошибся — она себя теряет от его поцелуев!

А он повторил! Прижал к себе и поцеловал еще раз!

И как говорится, на не затухший еще костер! Она снова потерялась в его руках, в его поцелуе, а когда пришла в себя, поняла, что Крайнов приглашает ее на свидание.

И расстроилась — у нее обязательный банкет…

И вдруг Николай с какой‑то осторожной интонацией предложил:

— Ну, можешь пригласить меня домой.

Это было совершенно однозначно трактуемое предложение, и они оба это понимали. Она не могла отвести взгляда от его светло‑карих, вопрошающих глаз, в которых сквозила и надежда и нежность, и стремилась к нему навстречу — конечно, да!

«Да! — с каким‑то облегчением подумала Кира, чувствуя, как теплая волна, зародившись внизу живота, поднимается наверх. — Да!»

Но тут пришедший в себя разум деликатно напомнил, что есть нюанс, про который она не успела сказать.

— Я должна тебе кое‑что объяснить, сказать… — не зная, как вообще это говорить ему, начала лепетать она.

— Кира Владимировна! — позвала Елена Николаевна из зала, не то спасая Киру, не то продлевая непонятные мучения.


Кира не могла больше ни о чем думать — только о Крайнове! Она быстро переоделась в кабинете — стильные брюки, блузка, пиджак; убрала в чехол концертное платье и повесила в шкаф, не прекращая думать о Николае и о предстоящем вечере. Она испытывала такую мешанину чувств и эмоций, что ее поминутно кидало то в жар — и начинали полыхать щеки, то в холод — и замерзали пальцы на руках.

«О, господи, господи! — стучало молоточками у нее в голове. — Как мне ему сказать, объяснить? Идиотизм какой‑то!»

Она совершенно не помнила, как приехали в ресторан, как рассаживались. Первые тосты, шум, восторги и поздравления, Кира улыбалась, кивала — все проплывало мимо! Каждые полминуты она смотрела на вход в ожидании Николая, находясь в каком‑то взвинченном, суетно‑тревожном состоянии нетерпеливого ожидания, предчувствия, не отпускающего воспоминания его поцелуев, от желания и, наконец, от страшной неуютности понимания, что поговорить ей с ним все равно придется.

Ее даже потряхивало ощутимо, и мурашки то и дело принимались бегать по позвоночнику.

«Господи, как я умудрилась вляпаться в такую непонятную ситуацию?» — поминутно спрашивала себя она.


Каждому нормальному мужику понятно, в каком состоянии находился Крайнов — предвкушение, нетерпеливое ожидание, яркие фантазии на тему «как это будет» и необходимость сдерживать красочность разбушевавшегося воображения, дабы природа не отозвалась неуместным вставанием.