– Молодцы ребятишки, – пролепетала Тимми. Такого ужаса, как сейчас, она не испытывала еще никогда в жизни.

– Борьба предстоит серьезная, – деликатно сказала сестра Анна, сожалея, что приходится это говорить. Им с Тимми оставалось только надеяться, что, каков бы ни был исход этой борьбы, он принесет благо Блейку. Его дед и бабушка были людьми, от которых не так-то легко отмахнуться. Она волновалась за Тимми.

Тимми провела выходные словно в тумане. После обеда она приехала в приют и пробыла до самого вечера с Блейком. За ужином он не вставал возле ее стула, но несколько раз высовывал из-под стола голову и улыбался ей. Она кормила его с ложки фрикадельками и равиоли, и он хотел еще и еще. Она осталась с ним до самого конца дня, рассказывала ему что-то, потом уложила в постель, поправила подушку и одеяло. Сестра Анна, проходя мимо, с минуту помедлила возле них. Лицо у нее было встревоженное. Не только Тимми привязалась всем сердцем к мальчику, но и он тоже начал привязываться к ней, это было видно. Если суд удовлетворит ходатайство его деда и бабушки, ему снова будет нанесена травма. Сестра Анна надеялась, что деду с бабкой откажут, она была уверена, что Тимми станет для него прекрасной матерью. Она увидела Тимми с совсем другой стороны, о которой раньше знала очень мало. Тимми уже любила Блейка так же самозабвенно, как любила бы собственного ребенка. Сестра Анна волновалась за нее. Если дед с бабкой заберут мальчика, для Тимми это будет жестоким ударом. Она знала, что Тимми потеряла маленького сына. Блейку не грозит смерть, но если суд в понедельник примет решение в пользу родственников, и Тимми, и Блейку будет очень тяжело. Им оставалось только молиться.

Тимми не спала всю ночь. Чем кончится слушание, что решит судья? Эта мысль неотступно билась у нее в голове. Кончилось тем, что она не поехала в понедельник утром к себе в офис, но и повидаться с Блейком тоже не поехала. Она почему-то чувствовала, что не надо этого делать, лучше подождать, как все завершится. Она уже так прикипела к нему, что не могла и представить себе, каково было бы его потерять, но знала, что такое возможно. Стараясь не думать об этом, она надела черный костюм и туфли на высоких каблуках, чтобы ехать в суд, перехватила резинкой рыжие волосы на затылке. Слушание было назначено на два часа дня. В выходные она позвонила своему адвокату и посвятила в обстоятельства дела. Они мало что могли сделать. Ведь суд должен был решить, не у кого мальчику будет лучше – у Тимми или у дедушки с бабушкой, – а удовлетворить ли их просьбу об опеке над мальчиком, хоть и временной, или нет. Если им будет отказано, путь для Тимми свободен. Но сначала суд определит, насколько реальны их права и в какой мере они соответствуют требованиям, которые предъявляются опекунам. Только после этого Тимми могла бы начать хлопотать об опеке над Блейком. И тем не менее делу не повредит, если судья будет знать, что Тимми находится рядом и заинтересована в исходе дела.

Она встретилась со своим адвокатом возле здания суда без четверти два, и они молча прошли в зал заседаний. Дедушка и бабушка Блейка уже сидели там – приятные, солидные, добропорядочные, респектабельные жители Среднего Запада. На бабушке были юбка и блузка, которые, как угадала Тимми, были разработаны ее фирмой; по внешнему виду дедушки можно было сразу определить, что он врач, на нем были блейзер, рубашка с галстуком и брюки, ботинки прекрасно начищены. Оба выглядели строго и элегантно и моложе своего возраста. И глядя на них, Тимми вдруг осознала, что они моложе ее, и к тому же они муж и жена – семья. В каком-то смысле они были более подходящими кандидатами на опекунство, чем она, к тому же они кровные родственники. А она могла дать Блейку только свою любовь, себя и очень благополучную жизнь, которая им, возможно, не доступна. Но, судя по их виду, они люди далеко не бедные.

Судья появился ровно в два часа и положил на стол дело Блейка. Утром он с ним ознакомился, прочел и ходатайство, и просьбу дедушки и бабушки. Все было оформлено как положено, представлено более чем достаточное число рекомендаций и отзывов от лица первых лиц города. Найти какие-то основания для отказа было трудно. Социальная работница также прислала судье письмо, в котором рассказала, почему Тимми проявила интерес к мальчику, и о том, кто она такая. На судью все это произвело должное впечатление, в особенности то, что Тимми полностью спонсирует приют Святой Цецилии, который он хорошо знал и в который направил немало детей в последние несколько лет. Он восхищался, что она проявляет по отношению к Блейку столько заботы и что приняла такое участие в судьбе этого мальчика.

Судья довольно долго расспрашивал дедушку и бабушку Блейка. Бабушка плакала, рассказывая о том, как дочь еще подростком пристрастилась к наркотикам и у нее сразу же начались проблемы с законом. История была душераздирающая. Трое других детей их только радовали, прекрасно учились и имели достойную цель в жизни. Потом судья стал разговаривать с дедушкой, но перед этим коротко представил присутствующим Тимми и тепло ей улыбнулся. Она тоже улыбнулась ему, хотя душа ее давно была в пятках, а руки дрожали. Поблагодарила судью за добрые слова, в которых он выразил ей благодарность за помощь приюту Святой Цецилии и дал высокую оценку его деятельности. Несомненно, он относился к монахиням и их труду с большим уважением. Потом судья обратился к дедушке, который выглядел очень внушительно на свидетельской кафедре. Спокойный, с прекрасной речью, мудрый и, несомненно, честный человек, и он, и его жена глубоко преданы своей семье, местному сообществу, образцовые прихожане. Ни к чему не придраться, все было идеально. Но ведь и у Тимми тоже! Беда в том, что она оказалась вне игры, и когда слушание дела подходило к концу, судья уже твердо знал, у кого должен жить мальчик. Ему необходимо вернуться в свою семью, там он будет расти в окружении родного дедушки и родной бабушки, своих родных тетушек и родного дяди, они будут заботиться о нем, с ними он обретет и физическое, и душевное здоровье.

В конце слушания судья снова посмотрел на Тимми и сказал, что, конечно, она все поймет, он в этом уверен. Он восхищается тем, какое участие она приняла в судьбе мальчика, и не только восхищается, но и глубоко растроган, однако не сомневается, что и она тоже хочет, чтобы он вернулся в свою семью, где ему и следует расти, тем более что его родные больше всего на свете хотят подарить ему тепло дома, которого у него никогда не было. Тимми кивнула, но по ее лицу катились слезы. У нее было такое чувство, будто ее ранили в самое сердце. Она понимала, что судья принял правильное решение, но ей было непереносимо больно. Когда слушание закончилось, она подумала, что надо поговорить дружески с бабушкой и дедушкой Блейка. Бабушка ее со слезами обняла, все плакали – и дедушка, и адвокат Тимми, даже на глазах у судьи выступили слезы. Он ужаснулся, узнав, в каком состоянии находится мальчик и что он не говорит. Он надеялся, что в обретенной семье, где Блейка будут любить и должным образом о нем заботиться, он скоро начнет говорить. Жизнь, которую он вел с матерью, его чудовищно искалечила.

Вышли они из зала суда все вместе, включая и социальную работницу, и поехали на трех разных машинах в приют Святой Цецилии. Адвокат Тимми попрощался с ней возле зала суда и сказал, что очень расстроен. Он всей душой ей сочувствовал, но помочь ничем не мог. Его руки были связаны, он тоже считал, что ребенка следовало отдать родной бабушке и родному дедушке, хотя и видел, каким тяжелым ударом это оказалось для Тимми. За то короткое время, что Тимми провела с Блейком, она полюбила его беззаветно. Ее сердце распахнулось и приняло его в себя. И вот теперь ей надо вырвать его из сердца, что сравнится с этой болью? Она ехала вместе со всеми в приют Святой Цецилии, чтобы попрощаться с ним. Судья подписал в зале суда распоряжение, чтобы Блейка передали родным, и прямо сегодня, вечером, они улетят вместе с ним в Чикаго. Их миссия была выполнена. Через шесть месяцев будет утверждено решение о постоянном опекунстве над внуком. А Тимми вряд ли еще когда-нибудь его увидит. Она не хотела рваться за ним в его новую жизнь, знала, что это только все осложнит и запутает. Она останется всего лишь женщиной, которая полюбила его как сына и заботилась о нем несколько дней перед тем, как ему уехать жить к родным. Но увидеть его в последний раз ей хотелось.

Когда Блейк увидел ее, в его глазах вспыхнула радость, а на дедушку с бабушкой он поглядел с опаской. Он ведь никогда раньше их не видел, они были для него совершенно чужие люди. Социальная работница рассказала сестре Анне, что произошло и почему все приехали сюда, сестра Анна поглядела на Тимми с глубоким сочувствием и обняла ее. Ей ли не знать, какая мука для Тимми расстаться с Блейком, и как ей ни хотелось избавить ее от страданий, ничего уже было не изменить. Тимми придется пережить потерю еще одного любимого существа и жить дальше. Такова судьба.

Когда Блейк увидел, что одна из сестер собирает его вещи, он вдруг забеспокоился. Посмотрел с тревогой на Тимми, словно просил объяснить, что происходит, и она стала рассказывать ему, как рассказала бы любому другому ребенку, что эти люди – его родные бабушка и дедушка, они приехали, чтобы забрать его из приюта и увезти к себе домой. Он затряс головой, его глаза налились слезами, он бросился к Тимми в объятия. Такое случилось в первый раз, и она почувствовала, что силы ее на исходе. Едва сдерживая рыдания, она прижала мальчика к себе. Нет, она не имеет права дать себе волю, она должна держаться ради него. И она стала говорить ему, что он полетит на самолете вместе с бабушкой и дедушкой и будет жить с ними в Чикаго, его ждет столько удивительного и интересного. Бабушка и дедушка тоже плакали, они что-то говорили ему, пытались успокоить. Оба понимали, какая сейчас трудная минута и что тяжелее всех приходится Блейку. Они чувствовали себя чуть ли не чудовищами, потому что вот так неожиданно ворвались в жизнь внука, но им очень хотелось привезти его к себе домой. Наверное, судья был прав, думала Тимми, глядя на них, они очень хорошие люди, но когда Блейк вцепился в нее и громко заплакал, ей захотелось умереть. Она с нежностью прижимала его к себе и всеми силами старалась успокоить.

И вот настала страшная минута, когда пора было ехать в аэропорт. Блейк плакал навзрыд, а когда все подошли к двери приюта Святой Цецилии, он вцепился в руку Тимми, повернулся к бабушке и дедушке и крикнул им в лицо: «Нет!» Это было первое слово, которое он произнес за все время, что пробыл в приюте, и, услышав его, Тимми опустилась возле него на колени, крепко прижала к себе и стала успокаивать, хотя и он, и она плакали.

– Все хорошо, Блейк, все просто замечательно. Тебе там очень понравится, я тебе обещаю. Они тебя любят и будут очень о тебе заботиться. Я тоже тебя люблю, но тебе нужно ехать с ними. Тебя ждет счастливая, замечательная жизнь.

Он стал кричать: «Нет, нет, нет, нет…» – безостановочно плача, и наконец дедушка взял его на руки и вынес из двери.

– Простите, – прошептал он, виновато глядя на Тимми.

– Да, Блейк, я люблю тебя! – крикнула ему вслед Тимми, зная, что все это постепенно изгладится из его памяти, но не все ли равно? Он будет жить нормальной, хорошей жизнью, и незачем ему помнить женщину, которая несколько дней дарила ему свою любовь и нежность. А вот она никогда не забудет эту душераздирающую сцену прощания.

Она еще долго оставалась в приюте Святой Цецилии в кабинете сестры Анны, плакала, обнимая ее и тоскуя о ребенке, который должен был стать ее сыном и которого она никогда больше не увидит. Она-то думала, что его послал ей Марк. А он выскользнул и из ее рук, и из ее сердца, как когда-то выскользнул Марк. Видно, не судьба ей быть матерью Блейка, да и вообще никогда не быть матерью. Когда она наконец вернулась к себе домой, у нее было такое чувство, будто она заново пережила смерть Марка. Что может быть страшнее смерти ребенка? И не важно, родной это сын или нет. Какой-то краткий миг своей жизни она его любила.

Всю дорогу, пока Тимми ехала домой, перед ее глазами стояло его худенькое личико, в котором было столько сходства и с ней, и с Марком. Она молилась Господу, чтобы он защитил Блейка и послал ему счастья, молилась о своем покойном сыне, хотя вообще молилась не часто. Когда Блейка уносили и он глядел на нее своими огромными зелеными глазами, прося ее защитить его, а она ничего не могла сделать, какая-то часть ее существа умерла, она это чувствовала. Всю ночь до утра Тимми лежала без сна в постели и плакала. На работу она смогла приехать только через два дня.

Ее адвокат рассказал обо всем Дэвиду и Джейд, и они ни о чем не стали ее спрашивать, когда она наконец появилась в офисе. Она бы не вынесла расспросов. Теперь ей предстояло прожить все годы до конца жизни без Блейка.

Глава 11

Всю неделю, пока шли последние приготовления к их турне, Тимми с трудом заставляла себя говорить и была похожа на привидение. Джейд и Дэвид очень тревожились за нее, но ни словом не напоминали о том, что случилось. Сестра Анна несколько раз звонила Джейд, спрашивала, как Тимми, она понимала, что ее душа опустошена. Она распахнула свое сердце перед Блейком и впустила его туда, а когда мальчика из него вырвали, то оказалось, что вырвали вместе с сердцем. Оно истекало и истекало кровью, но не издало ни единого стона. Для женщины, прожившей такую трудную жизнь, эта потеря в длинной череде всех остальных оказалась гораздо более мучительной, чем это могли себе представить другие. За все оставшиеся до отъезда дни Тимми ни разу не побывала в приюте Святой Цецилии. Пока ей это было не по силам. Сестра Анна ее хорошо понимала.