– Благодарю вас за то, что выслушали меня. Сам не знаю почему, но я был уверен, что вы поймете… а может быть, и знал – почему. Вы очень сильная женщина, и у вас доброе сердце, – тихо произнес Жан-Шарль, не выпуская ее руки.

– Нет, Жан-Шарль, я не сильнее вас. Просто у вас сейчас все по живому. Вы приняли очень важное решение, вся ваша жизнь перевернулась. Поверьте мне, все встанет на свои места.

Она говорила спокойно и убедительно, и он с радостью впитывал ее слова утешения. И улыбался, глядя в ее ясные зеленые глаза своими глубокими серо-синими глазами, в которые возвращалась жизнь.

– Интересно, почему я вам верю? Вы умеете утешить. И при этом говорите так убедительно. – От Тимми и в самом деле исходило чувство уверенности.

– Я думаю, вы и сами знаете, что все, что я сейчас говорю, – правда.

– А вы всегда говорите правду? – спросил он.

Вопрос был непростой, и на него она должна была ответить честно.

– Стараюсь по возможности. – Она широко улыбнулась ему. – Но люди в большинстве своем не желают слушать правду.

Тимми вспомнила свой последний разговор с Заком, когда она выплеснула ему все, что у нее накипело. С тех пор прошло полтора месяца, и он за это время ни разу не позвонил, – и никогда больше не позвонит, она знала. И к ее великому удивлению, ей это было совершенно безразлично, будто его никогда и не было в ее жизни. Да и в самом деле, он так в нее и не вошел, был всего лишь иллюзией, в которую удобно верить. А Жан-Шарль способен глубоко и самоотверженно любить, забывать о себе, думая о счастье близких. Она поняла это еще осенью и теперь видела подтверждение своим мыслям в его глазах. Но тогда она смотрела на него иначе. Он принадлежал другой женщине, а сейчас словно бы оказался в вакууме и отчаянно пытался нащупать твердую почву под ногами. Такая подвешенность в пространстве была очень неприятна и непривычна, жить с таким ощущением трудно. И сейчас, выговорившись перед Тимми, он почувствовал, что ему стало легче, он никак этого не ожидал. Когда он пригласил ее выпить с ним коктейль, он всего лишь хотел провести час-другой в обществе женщины, которую считал очень милой и приятной. Но сейчас, к собственному изумлению, понял, что мотивы у него были другие. Какие именно – он пока еще не разобрался, однако чувствовал в потаенной глубине своего сердца, что между ними существует необъяснимая, но крепкая, может быть, даже нерасторжимая связь, и его неудержимо влечет к ней.

– Спасибо, что так долго слушали меня, – поблагодарил ее Жан-Шарль. Ему было неловко, что он сейчас так выбит из колеи. Четыре месяца назад он был сильным, поддерживал и успокаивал ее, теперь они поменялись ролями, поддерживала и утешала его она. Она щедро отблагодарила его, он это только потом понял. – Жалко, что вы не можете остаться еще на несколько дней. Но я понимаю, не очень-то весело сидеть и слушать, как я рассказываю о своих бедах.

– Всем нам приходится переживать трудные времена. Мне ли не знать. Жизнь мало кого щадит. Вы не должны считать, что в чем-то виноваты. В конце концов, именно горе и беды делают нас людьми.

Он глядел на нее и думал, какая же она редкая, удивительная женщина, столько несчастий выпало на ее долю, столько горя и боли, а она не сдалась, не смирилась, поднялась так высоко и при этом сохранила способность сострадать и сопереживать. А она в эту минуту точно так же думала о нем.

– Мне самой жалко, что я не могу остаться в Париже еще на несколько дней. Мне всегда так трудно отсюда уезжать. Ведь я даже не говорю по-французски, но мое сердце отдано Парижу навеки. И я пользуюсь любым случаем, чтобы побывать здесь.

– Город очень красивый, – улыбнулся он. – Хоть я и прожил в нем всю жизнь, но не устаю им любоваться.

– Вы родились в Париже?

– Да, хотя моя семья из Лиона. Мои двоюродные братья и сестры и сейчас там живут, в Лионе и в Дордони. В Дордони удивительная красота. Мы приезжаем туда заряжаться энергией, – сказал он, стараясь переменить тему после своей печальной исповеди. Он открыл ей свое сердце, и теперь чувствовал себя немного неловко.

– А знаете, я была там однажды, ездила навестить друзей, – подхватила Тимми. И вдруг почему-то начала рассказывать ему о Блейке, как она полюбила ребенка всем сердцем, едва только увидела, решила усыновить, но через несколько дней потеряла. Он слушал ее рассказ и представлял себе, как же ей было тяжело. Она пережила еще одну утрату, их список пополнялся и пополнялся.

– Как печально, что все так сложилось, – сказал он с искренним сочувствием, не отводя взгляда от ее глаз.

– Я не жалею о том, что полюбила его, пусть даже всего на несколько дней. Он был такой прелестный, трогательный ребенок.

Жан-Шарль в очередной раз восхитился щедрости и широте ее сердца.

Потом снова взглянул на часы и увидел, что ему пора. Уходить ужасно не хотелось, сидел бы с ней и говорил, говорил… На душе у него стало гораздо легче. Жить бы с ней в одном городе, стать добрыми друзьями. Им всегда хочется столько всего сказать друг другу.

И словно прочитав его мысли, она поглядела на него с улыбкой и встала.

– Вы должны как-нибудь приехать в Калифорнию. Может быть, и приедете, ведь вы теперь свободны.

Может быть, у него появится впереди цель, к которой хочется стремиться, он резко изменит обстановку, хотя Калифорния так далеко от Парижа…

– Возможно. Я давно там не был. Я обычно летаю в Нью-Йорк.

– Ну, Нью-Йорк это совсем не то, – улыбнулась она и, тоже встав, шагнула к нему ближе. И вдруг между ними словно электрический ток пробежал, она так и застыла на месте, распахнув глаза. Он тоже стоял и молча смотрел на нее. Ее на миг охватило безумие, она чуть не бросилась в его объятия. Но остановила себя, сдержав почти непреодолимое желание, и в голове мелькнуло – а вдруг и он почувствовал то же, что и она? Нет, твердо сказала она себе, увидев, что он сделал шаг назад, все так же не отрывая от нее взгляда. Но вид у него был такой, будто и он почувствовал разряд тока. Оба глядели друг на друга и не знали, что сказать. И вдруг он стал говорить, как ему нравится шампанское, чувствуя себя при этом последним дураком.

– Желаю хорошо долететь до Калифорнии, – растерянно бормотал он, направляясь к двери. Они столько сказали друг другу, и вот теперь он не находил слов.

– Я вообще-то сначала полечу в Нью-Йорк, пробуду там несколько дней. А в Калифорнию только на следующей неделе. – Она тоже была ошеломлена. Оба пытались спрятаться за пустыми, ничего не значащими словами. А между ними в эту минуту происходило что-то очень значительное и важное. Если бы Тимми верила в любовь с первого взгляда, она бы призналась, что именно такая любовь их и поразила, но она давно уже запретила себе думать о таких романтических бреднях. И он тоже себе запретил. Нет, без сомнения, это что-то другое. Может быть, огромное, рожденное в глубинных тайниках души восхищение, которое когда-нибудь разовьется в истинную дружбу. Она пыталась убедить себя, что именно так оно и есть.

– Берегите себя, Жан-Шарль, – произнесла она, снова заглядывая ему в глаза, будто хотела найти в них ответ, но увидела в них, как в зеркале, ту же растерянность, что охватила и ее.

– И вы тоже, Тимми… Звоните мне, если я вдруг понадоблюсь, например, вам нужна будет помощь врача…

Только это он и мог сейчас ей предложить. Но сегодня под всеми словами, что они говорили друг другу, таилась совсем другая подоплека. Слова – это то, что было на поверхности, а внутри, в глубине, они чувствовали, поднималась могучая приливная волна.

Он подошел к двери, она за ним, и перед тем как выйти, он протянул ей свою визитную карточку со всеми телефонами, адресом и электронной почтой. «Мало ли что», – сказал он и попросил ее дать ему свою визитную карточку. Тимми быстро написала свои телефоны на листке бумаги и отдала ему, а потом вдруг обняла, как будто они были старые добрые друзья.

– Оревуар, – сказала она, и он улыбнулся.

– Мерси, Тимми, – произнес он на своем изумительном французском языке и ушел, не сказав больше ни слова, а она так и осталась стоять как статуя, глядя на дверь, которую он тихо закрыл за собой. И тут в гостиную вошла Джейд и увидела точно окаменевшую Тимми. Тимми и на нее поглядела все тем же невидящим взглядом.

– Что с тобой? – спросила Джейд в изумлении. За все долгие годы, что она работала с Тимми, она не видела на ее лице такого выражения. А сама Тимми за всю свою жизнь не испытала ничего хотя бы отдаленно похожего на ее нынешнее состояние. Даже осенью, в октябре, когда она впервые с ним встретилась. Сейчас все непостижимым образом изменилось, как изменились и они сами.

– Ничего, – сказала Тимми, отворачиваясь от Джейд, и стала перекладывать какие-то вещи с места на место. Ей надо было что-то делать, чтобы не броситься за ним следом. То, что сейчас произошло между ними, ее совершенно ошеломило, она не могла опомниться, голова кружилась. Было такое ощущение, будто она летит в пропасть.

Джейд внимательно вгляделась в нее.

– О господи! Он что, поцеловал тебя?

Иного объяснения тому, какой вид сейчас у Тимми, она найти не могла.

– Конечно, нет! – воскликнула Тимми. – Мы просто разговаривали.

Ей хотелось всеми возможными способами оградить от посторонних глаз все, что касалось ее и Жан-Шарля, и она ничего больше не стала объяснять Джейд.

– О чем же? – В Джейд вдруг проснулись ужасные подозрения, ведь официально он еще был женат.

– Обо всем на свете. О жизни. О детях. О его разводе.

– Господи Иисусе, как мне все это хорошо знакомо! – Какое счастье, что сейчас Джейд встречается с неженатым мужчиной! – Он уже ушел от жены?

Да уж, она знала, какие вопросы нужно сейчас задавать. И в эту минуту в гостиную вошел Дэвид.

– Кто ушел от жены? – с удивлением спросил он.

– Этот парижский доктор. Тимми только что пила с ним коктейль.

– Мне показалось, он вполне.

– Пусть сначала разведется, тогда и увидим – вполне он или не вполне, – сварливо отозвалась Джейд.

Тимми молчала, ей было трудно дышать, в голове не было ни одной мысли. Помощники не понимали, в каком она состоянии, и продолжали спорить.

– У тебя, Джейд, пунктик, – не унимался Дэвид. – Дай человеку шанс.

– Я не хочу, чтобы с Тимми случилось то же, что пережила я, – горячилась Джейд, глядя на своего босса. Тимми все стояла как громом пораженная.

– Что с тобой? – спросил и Дэвид, но гораздо более деликатно, чем минуту назад спрашивала Джейд. Он видел, что Тимми чем-то потрясена.

– Не знаю, – честно призналась Тимми. – Произошло что-то невероятное.

Чувство, охватившее ее, было таким сильным, что она даже испугалась.

– Может, с ним тоже это невероятное произошло? – выразил надежду Дэвид. – Мне он понравился. Я голосую «за».

Тимми улыбнулась.

– Ишь ты, какой прыткий, – проворчала Джейд.

И вдруг Дэвид так и просиял.

– А вы знаете, какой сегодня день? – спросил он, и обе дамы с удивлением посмотрели на него.

– Четверг? – неуверенно предположила Тимми.

– Верно, четверг. Но это еще не все, сегодня четырнадцатое февраля, День святого Валентина, День всех влюбленных! Наверное, тебя поразила стрела Амура.

Тимми с улыбкой покачала головой.

– Все это для меня в далеком прошлом. Мы просто добрые друзья, – стала убеждать их она.

Они заказали ужин в номер и все вместе поужинали. Больше Тимми о Жан-Шарле не заговаривала, но все время с волнением думала, позвонит он ей сегодня вечером или не позвонит. Он не позвонил, и она уже легла в постель, как вдруг услышала из своей гостиной сигнал, что по электронной почте пришло сообщение. Она не могла удержаться и встала посмотреть, кто его прислал.

«Наша сегодняшняя встреча глубоко меня взволновала. Мне было с Вами удивительно хорошо, и я не могу перестать о Вас думать. Вы такая красивая. Благодарю Вас за то, что позволили мне выговориться. Вы такая мудрая и сердечная. Я сошел с ума, или Вас наша встреча так же растревожила, как и меня? Ж.-Ш.».

Тимми тотчас же села и начала печатать дрожащими пальцами ответ. Что ему сказать? Быть сдержанной или не таиться? И решила, что будет с ним честной, ведь она сказала ему, что старается по возможности говорить правду.

«Да, я тоже растревожена. И я тоже радуюсь встрече с Вами. У меня такое чувство, будто меня поразила молния. И я не понимаю, что это значит. А Вы? Как по-Вашему – безумие заразительно? И мне нужна помощь врача? Если так, пожалуйста, скажите мне об этом как можно скорее. Думаю о Вас. Т.».

Она сказала гораздо больше, чем ей хотелось, но отослала письмо сразу же, иначе могла передумать и написать что-то другое. Он ответил ей тотчас же.

«… Да, безумие заразительно. Это в высшей степени опасное заболевание. Будьте осторожны. Кажется, мы оба заболели. Как бы там ни было, случай очень серьезный. Когда Вы снова приедете в Париж? Ж.-Ш.».