– Волны могут помешать прогулкам на свежем воздухе, но Новому году и новому счастью помешать ничто не может! – торжественно заверил всех капитан и со значением посмотрел на Александру. Потом еще раз напомнили, что новогодний ужин и бал начнутся в девять часов вечера. Пассажиры, не особенно налегающие из-за качки на завтрак, бросились делать прически и гладить вечерние костюмы. Александра криво улыбнулась капитану и удалилась в каюту. Вестибулярный аппарат бывшей балерины был отменный, ее не тошнило, не кружилась голова, но самочувствие было все равно паршивое. Перед глазами Александры стояла заснеженная Знаменка, обитатели которой сейчас готовились к праздничным застольям. Она представила, как уютно светятся огнями дома, как хлопают калитки, как суетятся соседи. В этих далеких сейчас картинах было так много родного, что она еле-еле удержалась от слез. «Интересно, а как он будет встречать Новый год, где и с кем?!» – Александре Тихоновне только сейчас пришло в голову, что Аркадий Витальевич, возможно, давно бы с ней помирился, помня о предстоящем празднике и забыв об идеологических разногласиях.

За стеклом сгустилась тьма, и Александра, которая зачем-то собрала свой чемодан еще позавчера, лежала у себя в спальне и наблюдала, как на потолке мерцают отраженные палубным светом волны. Ей не хотелось никуда идти, улыбаться, разговаривать о пустяках. Позвонил капитан и взял с нее слово, что она обязательно будет вечером.

– Я бы хотел с вами поговорить. Наедине, после бала. Обязательно приходите.

– Я не смогу прийти. Вы должны понять… – ответила Александра. – Меня не будет на балу. Извините.

– Ну, я не смею настаивать… – явно расстроенно произнес капитан.

Александра не стала доставать из чемодана платья. Она приняла душ, наложила питательную маску на лицо, надела любимую пижаму и улеглась с книжкой в постель. Сосредоточиться было сложно – казалось, количество пассажиров удвоилось или утроилось. Со всех сторон доносился смех, шум, топот. Кто-то громко пел, потом раздались звуки оркестра и опять громкий смех. Александра попробовала читать, но строчки бежали мимо – ни слова она не поняла, – в голове вертелись мысли о доме и муже, о Вадике, о том, что скоро ее день рождения. Александра вздохнула и нечаянно смазала со щеки маску. «Господи, да я же без кожи останусь!» – воскликнула она и побежала в ванную. Умывшись и поглядев на себя в зеркало, она обнаружила на щеках здоровый румянец. «Я ведь очень симпатичная. И фигура у меня как у девочки», – подумала она, подняв вверх пижамную куртку. Александра вдруг представила, что приедет домой, там будет опять Аркадий Витальевич, который никогда не согласится с ее точкой зрения на общественное устройство. Да ладно б, только это! Он, наверное, больше никогда не поедет с ней в отпуск, не будет обсуждать фильмы и книги, да друзья к ним, скорее всего, больше ходить не станут. Кому охота ввязываться в семейный конфликт. На душе опять заскребли кошки. Она еще раз взглянула на себя в зеркало. «Я докажу ему, что могу устроить свою жизнь. И что списывать меня со счетов рано. Рано!!! Где там мой капитан и где мое сумасшедшее платье?!» – Александра Тихоновна бросилась к чемоданам. Жемчужно-лиловое платье – узкий открытый лиф и очень пышная многоярусная юбка – было извлечено из чехла. Тонкая жатая ткань немного распрямилась и расправилась, как распускаются в тепле большие зимние хризантемы. Собиралась Александра тщательно – волосы она уложила волной, придав себе сходство с героинями «бурных двадцатых», чуть лиловых теней на веки, темная тушь, брови, подчеркнутые карандашом. Она мастерски нарисовала поверх грустного лица совсем другую женщину. И эта другая, посмотрев на себя, не смогла не восхититься – так внешнее преображение порой меняет внутреннее состояние человека. «Ах! Какая же я глупая! Быстрей туда! Там совсем не так, как у меня дома! Там меня ждут, там праздник, которого я ждала целый год и который обязательно должен состояться!» – подумала Александра и оторвала взгляд от своего отражения.

На бал она опоздала – благоухающая французскими духами, в потрясающем платье Александра вошла в ресторан, когда танцы были в разгаре. Она уловила всеобщее удивление и восхищение, она тепло улыбнулась женщинам, словно благосклонно подтверждая: «Сегодня не только я, а вы все хороши!» Она опускала глаза в ответ на взгляды мужчин: «Простите, но я занята, меня ждут, вы опоздали!» Поискала глазами капитана, но не нашла.

– Господин капитан, наверное, на своем посту? – Александра обратилась ко второму помощнику, который привстал, помогая занять ей место.

– Нет, по традиции капитан на балу, – ответил помощник.

– Да где же он? – Александра еще раз пробежалась глазами по столикам.

– Он уже четвертый танец танцует вон с той блондинкой, – наклонилась к ней Розалия Сергеевна, сидевшая неподалеку. Александра посмотрела на танцпол – там, освещенные разноцветными огнями, в серпантине, в блестках, в искусственных снежинках, в томном танце кружились капитан и Алена. Их объятия были тесными, они не сводили глаза друг с друга, не обращая внимания на окружающих. Совсем недавно точно так же танцевала с капитаном Александра.

Еще через пятнадцать минут она пыталась открыть дверь своей каюты. Дверь не поддавалась магнитному ключу. От нетерпения Александра сбросила каблуки – можно было подумать, что это поможет ей открыть дверь. И действительно, дверь открылась. Вернее, ее открыли – перед изумленной Александрой стоял Вадик.

– Ты видел? – неожиданно для себя спросила она.

– Видел. – Вадик сразу понял, о чем идет речь. О капитане, который так быстро нашел замену Александре!

– Это проститутки какие-то! – возмущенно сказала Александра и, оставив сброшенные туфли в коридоре, босиком прошла в каюту.

– Точно, – невозмутимо подтвердил Вадик.

Александра и Вадик посмотрели друг на друга и расхохотались. Смеялись они от души, до слез, повалившись на огромный диван в их гостиной, и ни разу за весь отдых им не было так хорошо.

* * *

Такси приехало в Знаменку, когда наступил вечер. Со стороны реки еще краснела узкая полоска солнца, но этот свет только подчеркивал синеву снега и черные лесные тени.

– Пожалуйста, остановите здесь, – попросила Александра Тихоновна на углу своей улицы.

Она вышла из машины и тут же по щиколотку утонула в снегу. Деревня ужинала, а потому ее возвращение прошло незамеченным. Александра Тихоновна с трудом покатила свой чемодан и, дойдя до калитки, остановилась. За забором горели фонарики на елках и светились окна дома. «Сейчас только пять часов. Рабочий день. Почему он дома?! Ведь никогда так рано не возвращался!» – подумала она про себя и в нерешительности замерла у ворот. Улица по-прежнему была пустынной. Помедлив, Александра Тихоновна вытащила из кармана ключи и осторожно открыла калитку. По расчищенной дорожке мимо украшенных фонарями елок она пробралась к окну и, прильнув носом к стеклу, заглянула в освещенную кухню. Там, возвышаясь над раковиной, Аркадий Витальевич непослушными, скованными подагрой руками чистил картошку. «Бедный. Голодный. И елки нарядил. Все. И у забора, и у крыльца! А может, он и подарок мой нашел?» – пронеслось в голове у Александры Тихоновны. Еще минуту она рассматривала, как хозяйничает ее муж, потом присела в сугроб и заплакала. От ее тихой возни проснулся соседский пес Вася и разразился сварливым лаем. Александра Тихоновна сидела в сугробе, чувствовала, как промокают ее брюки, и рыдала. Сколько времени прошло, она не помнила, только вытащил ее из сугроба Аркадий Витальевич.

– Слава богу, хоть поужинаем нормально, – произнес он, вталкивая в дом замерзшую путешественницу.


Несколько часов спустя они лежали в постели. И, обнимая закутанную в теплый махровый халат Александру Тихоновну, муж проворчал:

– Испортила весь Новый год! – потом помолчал и добавил. – Дура ты моя старая!

Александра Тихоновна хотела было возмутиться, но, кое-что вспомнив, улыбнулась про себя: «Ну, это как посмотреть!»

Галия Мавлютова

Свет в окошке

Они столкнулись в дверях. Или она поскользнулась, или он случайно ее толкнул, не разобрать было, но когда девушка падала, Дмитрий успел подхватить ее на лету, мысленно подивившись и похвалив себя: «Расторопный, однако!» А еще Дмитрий приятно поразился, что это крупное тело оказалось вовсе не тяжелым и удобно разместилось на его руке. Более того, стало вдруг легко и хорошо, и откуда-то пришла радость, словно невесомое женское тело принесло долгожданное счастье. И еще Дмитрий понял, что девушка чувствует то же самое.

– Извините, ради бога. Я нечаянно! – поставив девушку на ноги, сказал он и улыбнулся.

– Это все каблук, – принимая устойчивое положение, виновато улыбнулась она в ответ.

Оба наклонились, рассматривая странную женскую обувь, тренд двадцать первого века, с виду здорово напоминавшую кандалы. Тяжелую монолитную платформу увенчивал мощный каблук, послуживший причиной потери равновесия.

– Я тоже был неловок, – слегка отстраняясь, смущенно пробормотал Дмитрий.

Они находились в вестибюле небольшого ресторана: девушку ждала компания подруг, а Дмитрий пришел на встречу с приятелем.

Оба с любопытством разглядывали друг друга, и каждый мысленно вспоминал радостное ощущение, охватившее обоих только что.

«Надо же, три минуты назад я и не подозревал, что подобное возможно. А оно не только возможно – оно есть, оно реально. Я чувствовал, я ощущал: счастье лежало на моих руках и было невесомо, как мысль, как эфир, как космос!» – подумал Дмитрий, продолжая держать руку на весу, словно собирался еще раз поддержать девушку, если та вдруг снова надумает упасть.

В ответ своим мыслям он увидел улыбку. И тоже улыбнулся. Ах, так она поняла, о чем он думает! Они опустили головы, чтобы еще разок полюбоваться на дивную обувь, едва не сломавшую девушке жизнь.

«А она не так высока, как мне показалось, мы с ней одного роста, это каблуки у нее такие. А как стройна, черт возьми!» – мысленно рассмеялся Дмитрий, осознавая, что не смеялся столь искренне уже несколько лет.

Все повода не было для смеха. Жизнь, стрессы, время безжалостно уплотнилось. Даже поесть толком некогда. А тут… пришел поужинать и случайно наткнулся на счастье. Или счастье наткнулось на него…

– Вы можете ходить? – спросил Дмитрий, касаясь локтя незнакомки.

Снова обожгло. Это не девушка! Молния. От нее исходит электрический заряд. Радостное чувство вновь охватило Дмитрия, он едва не задохнулся. Как трудно стало дышать, здесь явно душно.

– Включите кондиционер, пожалуйста! – крикнул он юноше, застывшему за барной стойкой.

– Работает, видите, как пашет, – с готовностью откликнулся тот, выскакивая из-за стойки и протягивая пульт, но Дмитрий только отмахнулся и чуть крепче сжал локоть девушки: – Вы здесь отдыхаете?

– Я Юля. Мы с девочками встречаемся. С курса, – пояснила она, заалев щеками, отчего стала еще красивее. – Мы всегда встречаемся перед Новым годом.

Новый год! Как только Юля произнесла эти слова, Дмитрий сразу заметил и праздничное убранство ресторана, и пляску огней, и даже ощутил волшебное волнение, которое охватывало его в детстве каждый раз с приближением этого чудесного праздника.

…Как прошел тот день, Дмитрий не запомнил, но закончился он в тот момент, когда они с Юлей обменялись визитками. Два дня пролетели как в тумане, и если бы дотошные опера из телевизионных сериалов, случись такое дело, попробовали бы выяснить, чем занимался в эти дни Дмитрий, они не смогли бы вытянуть из него ни слова. Ничего не запомнилось. Ни одного события не отложилось в памяти. Время слилось в одну тягучую минуту: сон, пробуждение, всматривание в самого себя и поиски энергетического баланса, плывущие мимо сознания незначительные события, люди без лиц и внешности. Одна сплошная серая лента. И лишь в крохотном уголке мозга угнездилось крепнувшее день ото дня воспоминание о случайной встрече в ресторане.

В какой-то момент Дмитрий осознал, что если вновь не ощутит в своих руках осязаемое счастье, то сойдет с ума. И позвонил. Странно, но она заговорила так, словно они расстались минуту назад, будто не прошла вереница тоскливых дней, – видимо, ждала звонка. Говорила спокойно, уверенно. Дмитрий почувствовал на лице улыбку. И забыл, что его ждут дела, посетители, встречи, разговоры, договоры, переговоры, что в приемной очередь из сотрудников, желающих разрешить, как всем им кажется, неразрешимые житейские проблемы, поздравить его – да, с наступающим, как водится, поздравить, да-да, спасибо…

Встретились они в том же ресторанчике – и друг друга там встретили, и Новый год, все одновременно. Заведение показалось родным домом, будто они бывали здесь уже по многу раз и непременно вдвоем. И снова забвение. О чем говорили, что послужило темой диалога – все скрылось за плотной завесой времени. Ни одного слова не запомнилось. И как-то само собой получилось, что вскоре они оказались вместе, и не только в постели, но и во времени.