Галина Чередий - Саблезубый

Ну ничего, Катюха, я все исправлю. Будет у меня за душой хоть одно хорошее дело в жизни. Расстараюсь, будет тебе небо в алмазах. Только потом сама уж больше ни с каким долбо*бом не свяжись. А то тянет вас баб на таких вечно.

Только подумал о том, кому однажды достанется кусочек такой сладкий, и что-то такой жадностью жгучей прикрутило. Даже челюсти свело. Но это когда еще будет, сейчас-то вот она, сопит доверчиво в руках моих.

Мой телефон затрезвонил уже не в первый раз, да и вода остывала. Пора вылезать. Поднимался с Катькой на руках, кряхтя, что тот дед столетний. Неудобно же из такого положения, и не мальчик уже. Еще и яйца гудят и чуть не грюкают без разгрузки. Ничего, скоро-скоро. Опять проявил чудеса ловкости, пеленая соню в полотенца. Камнев еще ждет пополнения, а я уже обзавелся, считай. Корми, таскай, лечи, купай, в кроватку укладывай. И главное – все мне по приколу, не напрягает. Кто бы знал. Может, пришло оно наконец то самое время, когда пора обзавестись спиногрызом с женой в придачу. А то потом совсем старый пердун-ворчун стану и оно не надо будет.

Приходишь домой, супружница тебя встречает. Котлеты, борщи, чаек. Чирикает чего-нибудь. Сын дневник показывает. Типа уют, и опять же всегда баба теплая под рукой, даже если нет времени куда за перепихом промотнуться. Ты ее жаришь качественно, обеспечиваешь, а она тебя за это ждет, заботится. Любит.

Катька завозилась, когда в постель укладывал, и вдруг вскинулась. Уставилась мне в лицо, глазами захлопала, будто другого кого ожидала увидеть.

– Катька, а ты борщ готовить вкусный умеешь?

– Умею я все, – буркнула она сонно и увалилась назад, отворачиваясь.

Может, я тебя себе оставлю? – спросил сам у себя, пока шел на кухню за телефоном.

Ну а чё? Отогрею ее, заласкаю, научу всему, как мне надо. Красивая она, стоять на нее будет исправно, а хорошо траханая баба на сторону не пойдет. Мне такого с женой не надо. Девки девками, а жена одни руки с членом знать должна.

– Боев, ты совсем охренел, в офисе третий день не появляешься? – зарычал Яр мне в ухо. – Заболел, что ли?

Его право злиться. Я первые три дня свою болящую хоть на тетю Машу бросал и по работе мотался, а теперь у соседки внук заболел вот и сижу уже трое суток, как привязанный. Отец-одиночка прям. Еще и извращуга.

– Не бухти, Камнев, у меня тут кой-какой форс-мажор.

– Что случилось?

– Девушка случилась. – Бродячая, со стволом и кучей побрякушек на энную сумму.

– То есть ты из-за бабы на работу забил? Когда уже набл*дуешься, а?

– А может, я уже, – фыркнул в ответ.

– Ну да, шутка года.

– Ой, не начинай, Камнев, давно ли сам из-за бабы умом подвинулся, по крышам лазил и в отпуск с лёту ушел?

– Не равняй говно с конфетой. И мою Рокс не приплетай, она не твоим… хм… ровня.

Вот, кстати. А у моей загадки шмоток-то и нет. Даже белья. А на улице конец декабря. Держать ее исключительно в постели заманчиво, конечно, но перебор.

– Слушай, Камнев, а можно мне твою жену в аренду взять?

– Чего? – после секундной паузы рыкнул Яр.

– Мне вещи надо женские купить. Белье там. Я же не разбираюсь, вдруг не то возьму.

– Ну так на том, что есть, ярлыки глянь. Фирму, размеры. Читать не разучился же.

– Эм… да как бы не на что смотреть.

– Не понял.

– Да чего непонятного? Не было у нее белья.

– Бля, у тебя там что, Афродита, которая прям из пены в ванной голышом вылезла?

Я вспомнил, как выглядела та Афродита из школьного учебника, и скривился. Тоже мне красота неземная. Жопа – во, сиськи – отстой. По мне ,так и тетя Маша в свои пятьдесят с лишком посимпатичнее будет.

– Нет, славатехосподи, не она, но тряпья все равно нет. Мне бы хоть на первое время там, чтобы потом ее саму вывести, пусть купит, что ей надо.

– Боев, меня от любопытства сейчас порвет. Ты точно там здоров? Рассказать мне ничего не хочешь?

А может, и надо? Камнев не одобрит, что от него утаивать что-то стану. Тем более такое, что неприятностями светить обещает.

– Если я сейчас подтянусь, ты в офисе еще будешь?

– Нет, я еду домой обедать. Подтягивайся туда давай.

– Чем сегодня травить будут?

– Тебе не по хрен? Какое-то там жаркое по-ирландски, что ли. Как раз и спросишь у Рокс, поможет ли она тебе с твоей голындой.

– Ладно, сейчас чем-нибудь для желудка закинусь и приеду.

Я сходу пересказал Яру обстоятельства появления Катьки и мои насчет нее наблюдения.

– Что делать будешь? – нахмурившись, спросил Камнев.

– Держать и не пущать никуда, – ухмыльнулся я. Что еще будет при этом происходить, трепаться не стану. Вот не хочу и все.

– Боев…

– Ну серьезно, Яр. Ждем Шаповалова пока, будет жить у меня, авось еще и выпытаю у нее чего.

– Мне кажется лучше ей хату снять. Знаю я твои методы выпытывания. Девчонка молодая, голову ей задуришь, как бы боком нам это не вышло. А что если она Кольке родня какая? В глаза ему как смотреть станешь?

– А вдруг это она мне задурит?

– Тебе задуришь.

– За меня он, значит, не переживает. А я за тебя жопу рвал, от погремушки спасая. Друг называется. И даже если и родня, Катька совершеннолетняя.

– Уверен?

– Сама сказала. Чую, не соврала.

– Все равно. Ты мне друг, но была бы она мне родней – к тебе бы на пушечный выстрел не подпустил.

– Ну спасибо, друг, – усмехнулся я, но признал, что и сам бы себя не подпустил, если что. Ну вот такой я подарок. – Но не подпускать уже поздно.

– Успел уже? – возмутился Камнев. – Сам же говорил, болела она. Что же ты на нее такую полез?

– Да никуда я не лез. – Почти. Пальцы же не в счет.

– Ну так и тормозни! Чую я, что дерьмо выйдет, Андрюха!

– Не хочу я тормозить, ясно? – Что-то меня прям бомбануло. Кто бы мне тут про тормоза говорил! – Я знаю, что ей сейчас надо.

– Ей надо, или тебе приспичило? Некого тягать, что ли, вдруг?

– Хорош лечить меня, Яр! Я знаю, что делаю, и вся ответственность на мне!

– Придурок озабоченный!

– Чья бы мычала.

– Нет, вы здесь долго мерзнуть собираетесь? – выплыла животом вперед на крыльцо Роксана.

Блин, ничего себе размерчик окружности. Тут впору шутить не про один проглоченный арбуз. Как она еще ходит, а не катится?

– Мы уже идем, идем, Рокс, – зачастил Яр, расплываясь в самой дурацкой улыбке, из тех что я видел.

– Блин, смотрю, помощь отпадает, – расстроился я.

– В чем помощь? – тут же насторожилась погремушка. Хотя сейчас и язык так назвать не повернется. Вон какая важная и плавная стала. Один только пирсинг и напоминает о былых лихих денечках.

– Боев тут решил девушку приодеть, – мрачно пробубнел Яр. Злиться он на меня может, но не сдаст. – Хотел, чтобы ты ему подобрать кое-что помогла.

– Погодите! Казанова, у тебя девушка появилась? Кто эта сумасшедшая? Может, ей не одежда, а смирительная рубашка нужнее?

– Ха-ха! Юмористка! Я уже и сам не хочу, чтобы ты мне помогала.

– Не-не-не, вот теперь я этого хочу. И познакомится с ней.

– Еще че…

– Беременным не отказывают! Это страшный грех, не говоря уже о том, что я тебя за такое тресну!

Так, судя по всему, я подставился сдуру.

– Ну нет, – я зыркнул на выпирающий живот Роксаны, – я не готов к такой большой ответственности.

Камнев подавился воздухом, закатил глаза, и повисла какая-то уж очень нехорошая пауза, пока беременная фурия сверлила меня взглядом.

– Боев, а ты, часом, не бессмертный? – процедила она, зло на меня прищурившись.

– В смысле? – Вот тут до меня дошло. – Эй, я не это имел в виду совсем! – На всякий случай стал пятиться. Мне в травматологию сейчас не с руки. У меня дома дите… в смысле, загадка моя больная, босая и голая. Очень-очень голая. – Ты совсем не большая. Вот ни капли! Ты вообще самая изящная и… э-э-э… грациозная беременная ба… женщина, какую я видел за всю…

– Ой, да расслабься, – мигом поменявшись в лице, нагло заржала эта… Да я уже почти обделался тут! Вся жизнь перед глазами пронеслась, а вспомнить и нечего почти. – Я в курсе, что просто огромная. Но судя по твоей реакции, ты, Казанова, не безнадежен. Есть, значит, шанс не стать полным разочарованием для отважившейся на тебя бедняжки.

Умная, ты посмотри, какая. Это я тот, кто тут отважился на что-то!

– Куда первым делом поедем? – сразу принялась планировать Камнева, пока я еще давился ее стряпней. – Что ты первым купить хочешь?

– Белье, – выдал я, запивая огонь во рту.

– А размер знаешь?

– Ну… примерно как у тебя сейчас. Может, чуток поменьше.

– Боев, я тебя убью однажды, если не перестанешь пялиться на грудь моей жены, – процедил Яр.

Мне себе глаза скотчем заклеивать, что ли? Она сама так и лезет…

– Да я же чисто в силу производственной необходимости, – сбрехал не моргнув.

– Рокс, осторожнее только, – наставлял свою погремушку друг, усаживая, как хрустальную, в мою тачку.

– Со мной все хорошо. У нас еще аж три недели, не бзди, гризли. Не могу я уже сидеть на одном месте.

– Боев.

Одно слово и взгляд весом в сто тонн. Все понял. Береги как зеницу ока. Будет сделано, Камень.

В этот раз я просыпалась как с глубины медленно всплывала. Тело ощущалось так странно, будто и не моим. Каким-то неизведанным живым организмом, с новыми горячими точками неизвестных прежде нервных окончаний, с новыми желаниями, что пробудились даже раньше и в обход разума, с новой сразу какой-то необузданной жаждой и жадностью. Отрицать очевидное глупо – я пришла в себя на волне воспоминаний о том, что сделал Боев в ванной, и завелась так, что аж всплакнуть потянуло, когда Андрей рядом не нашелся. Потому что я хотела еще такого же. Вотпрямсчаз. Немедленно. От тянущей необходимости даже скрутилась клубком, подтягивая колени к груди, но стоило задеть соски, и чуть не заскулила. Это же… уму непостижимо, как хорошо было.

Только глаза опять прикрывала – и всю как простреливало отзвуками тех ощущений. Воспоминаниями о его прикосновениях. Так испугавших вначале, не дававших ни малейшего шанса уклониться от несущейся сквозь меня волны. Которую он сам и сотворил. Всего лишь своими грубоватыми шершавыми пальцами и пошлым шепотом. Два года под Вознесенским – и ни разу, ни единого, хоть чего-то и близко похожего на это. Ублюдочный Димасик совал свой вонючий огарок в каждое отверстие в моем теле и никогда, никогда это не было даже отдаленно тем, что Боев сделал, просто поиграв на мне, как на чертовой гитаре, пальцами. Все, с чем я просыпалась все эти два года, – боль, отвращение, нежелание жить и снова боль. Сейчас же… я хотела… хотела секса. Потому что в том, что дал мне почти незнакомец, было в миллион раз больше этого секса, чем во всем елозеньи и грубых долбежках первого и единственного любовника.

Как же все это… странно и сложно для понимания. Два мужчины, оба нисколько не озадаченные вопросом моего согласия принять их действия. То есть да, я сама предложила себя Андрею, решив, что пересидеть у него – самая удачная сейчас тактика. Но я не соглашалась на такое… Чтобы все мышцы как под током… Чтобы себе не принадлежать… Чтобы кайфом чуть не убило. И вот теперь я ему благодарна и хочу еще, больше, много, а Вознесенского как ненавидела с первого дня, так и ненавижу. Бабки, роскошь, подарки – все попытки с его стороны как-то наладить отношения между нами не заставили даже смириться. Один оргазм – и я душу продам за повторение. Вот только есть ли в планах моего соблазнителя оно? Нормально ли что вот так, рвануло и будто на месте меня прежней как другой человек? И значит ли это, что я… ну не знаю.. .какая-то озабоченная? Скрытая нимфоманка, что ли, и всегда ею и была? Тупо шлюха в душе, как и твердил мне Вознесенский? А не насрать ли мне на это с высокой колокольни? Пусть и такая! Если старый урод меня найдет, то сразу пришибет или, что хуже, опять вернет в этот же ад. Так что кого колышет, какая я? Поживу на полную.

Выползла из под одеяла, потянулась, чувствуя себя уже намного лучше. Пошарила в шкафу и добыла себе футболку, мимолетно пожалев, что она, как прошлая, не пахнет Андреем. Нарыв еще и спортивные штаны и носки, вырядилась, фыркнув своему отражению в зеркале. На голове колтун, спортивки пришлось затянуть узлом на талии и подвернуть внизу, в футболку еще три меня войдет, носки спадают.

– Видел бы меня сейчас Димасик, – рассмеялась уже от души, представив его перекошенную морду.

Как же, он у нас поклонник кружев, шелков, идеальных укладок и каблуков даже в доме. А от облупившегося лака и поломанных ногтей его бы кондратий приобнял.