«Тоже мне герой, – подумала я. – Не велика победа над пьяным. К тому же он может натворить массу глупостей. Вызвать ненужный шум…»

Поэтому я шагнула навстречу непрошеному гостю. И как можно приветливей улыбнулась. И моя улыбка была вполне искренней. Я не презирала людей в отличие от Локарева. Напротив. Я жалела подобных этому парню и пыталась понять.

– Конечно, сообразим, – ответила я. – Только мы – чисто символически. У нас мало времени.

– Вас понял, – кивнул забулдыга. И тут же вытащил из сетки три запыленных граненых стакана. И профессионально разлил на троих.

– Ты с ума сошла, – шепнул мне Локарев. – Я не буду пить эту гадость. Тем более в таком обществе.

– Будешь, Локарев. Если не хочешь лишнего шума. Еще как будешь.

– Выпьем за ваше здоровье, ребятки, – добродушно предложил пьянчужка. – А обо мне не беспокойтесь. За мое пить не стоит. Мне оно уже не пригодится.

Мы чокнулись. И я с нескрываемой радостью наблюдала. Как Локарев вынужден был осушить стаканчик. Он брезгливо поморщился. И закашлялся.

– А чего вы тут делаете? – спросил наш новый дружок. – Здесь сыро. Может, ко мне пойдем? У меня хлеб дома есть. И яичницу могу пожарить.

– Спасибо большое, – ответила я. – Но нам нужно идти. Честное слово. А следующий раз – обязательно.

– Так спросите Кольку Мохнатого. Меня здесь каждая собака знает. А может, чем помочь вам? – он кивнул на кровавое пятно на майке Локарева. Но лишнего не спросил.

– Еще раз спасибо. Но у нас действительно все в порядке.

– Ну, тогда ступайте. А ты мне нравишься. – он кивнул в мою сторону. – У тебя глаза добрые. Да и людей нашего пошибу не сторонишься. А ведь дружок твой явно набит деньгами. Но ты не верь таким дружкам. И опасайся. Продадут за копейку. Несмотря на то, что разбрасываются миллионами.

Глаза Локарева сверкали бешенством. Он готов был полезть в драку. Но я его хладнокровно остановила.

– Не велика смелость драться с подвыпившими слабыми людьми.

Он побледнел. И стиснул зубы.

– Ты этот сброд еще людьми называешь… Хотя… – он махнул рукой. – Ты недалеко от них ушла. Поэтому так легко и находишь с ними общий язык. Да и они в тебе сразу видят своего парня. Впрочем, мне глубоко плевать. Мы сейчас разойдемся в разные стороны.

На разборки не было времени. Поэтому я слегка кивнула Кольке Мохнатому. И потащила за собой Локарева. И в том же подвале, в противоположном углу. Спросила.

– Так ты все-таки решил в милицию?

– Нет, – он покачал головой. – Ты сама знаешь. Эта милиция. Как начнет копать. Так и меня заодно живьем закапает. Зачем зря рисковать? У моего лучшего друга родной дядя – высокий чин в МВД. Поэтому нужно через него. Так будет разумней.

– Так ты решил к другу?

– Это единственный выход. Он мне поможет. У него можно и на даче укрыться. Я поеду прямиком туда. Приведу себя в порядок. А вечером и он подъедет. Он всегда летом на даче ночует. Звонить ему пока небезопасно.

– И как ты собираешься добираться? Уж не на электричке ли? Когда твоя физиономия после выпуска новостей знакома каждой собаке. Или ты, может быть, поедешь на своей машине, которая стоит возле твоего подъезда?

– Знаешь, девочка. Мне надоели твои подколки! Ты лучше о себе подумай!

– Мне скрыться – раз плюнуть. Да хотя бы у этого же Кольки Мохнатого. Он никогда не продаст! И тебя тоже, кстати. Может попробовать?

– Ты что, с ума сошла! Ты соображаешь, что говоришь! Чтобы меня спасал какой-то пьянчужка! Да если бы ты услышала фамилии моих близких друзей… Ты бы … Может быть, до тебя бы дошло наконец! У меня такие покровители, что тебе и не снилось. Так что забудь и о Мохнатом, и о ком – либо другом. Я прямиком на дачу. Только… В одном ты права. Я не знаю, как мне туда добраться, – в конце своей гневной речи беспомощно посмотрел он на меня.

Я не переставала поражаться этому парню. В нем столько всего было перемешано. И чуткости. И глупости. И ребячества. И наивности. И снобизма. И даже жлобства. И перемена этих чувств мгновенно отображалась на его лице, цепляясь одно за другое.

– Я попробую тебе помочь, Локарев. Я позвоню своему другу. У него, кажется, был старенький запорожец. Он пригонит его. И сам уйдет.

– Ему так уж можно доверять? – он испытывающе на меня посмотрел.

– Точно так же как и мне. Разве я тебя хоть раз подвела.

– Ты… Ты это совсем другое. Может, ты в меня давно влюбилась. Откуда мне знать. Такие девчонки, как ты, всегда влюбляются в любимых певцов. Да и ночью полезла целоваться…

От такой неслыханной наглости я вытаращилась на него. А потом нервно расхохоталась.

– Я?! Влюбилась? Дурак ты! Полный кретин! Да ты на себя посмотри! Самодовольный идиот! Столько чванства! А на крыши боишься лазить! К тому же глуп, как пробка. Тебе уже далеко за тридцать. А ты как младенец. Ни черта не понимаешь в жизни! Разве такой смазливый красавчик может запасть в душу? – я говорила возбужденно, горячо. Пытаясь ему доказать. Не подозревая, что доказываю себе.

– Точно – влюбилась, – радостно заключил Локарев. И даже потер руки от удовольствия, что его посетила такая проницательная мысль. – Только у тебя нет шансов, девочка. Ты бы видела мою жену… Как королева! А красавица…

Я не выдержала и замахнулась. Он, смеясь, перехватил мою руку.

– А вот моя жена никогда не дерется, – продолжал игривым тоном он.

– Потому что – дура. На ее месте я бы тебя давно пришила.

– Но ты же не сделала этого. Значит – влюбилась.

Я от негодования затопала ногам. А он смеялся. И у него были такие светлые добрые глаза. Что я вновь ему верила.

– Ладно. Пойдем звонить твоему дружку, девочка. Он кто – пьяница? Наркоман?

– Уголовник, – буркнула я.

– Обожаю уголовников. Их общества мне только и не хватало.

Когда мы вышли на проспект. Мы одновременно зажмурились от яркого света. Летнее, солнечное утро. Яркая изумрудная зелень. Пестрящие клумбы с городскими цветами. Выхлопные газы от сумасшедших автомобилей. Мечущиеся туда-сюда прохожие. Этим утром как никогда было много жизни. А, может быть, мне просто показалось. Потому что я давно не видела эту жизнь.

И мы одновременно почувствовали. Что нам ничего не может грозить. Этим солнечным, многолюдным, сумасшедшим утром. И никто нас не может заметить в толпе. Мы были никому не нужны. И это нас успокаивало.

Но я понимала, что это мнимое спокойствие. Потому что место для смерти есть всегда. И чаще она настигает именно в такие летние, беззаботные дни. Когда, казалось бы, ничего не может случиться. Но она настигает из-за угла.

Локарев поспешно набрал номер телефон дачи своего друга. Но никто не ответил.

– Я не ошибся, – кивнул он. – Мой приятель на работе. И на дачу приедет вечером. Он и понятия не имеет, что стряслось. Мы поедем туда.

Как и было уговорено, я позвонила Ромке. И он с полуслова понял меня. И обещал. Что пригонит запорожец к нужному месту. И сам уйдет.

– И будет подглядывать из-за угла, – заключил Локарев, когда я передала ему слова Ромки.

– Он никогда не подглядывает из-за угла. И у него нет привычки толкать человека в спину с крыши высотного дома.

Локарев не ответил. Но и не разозлился. Он просто задумчиво на меня посмотрел. Но его взгляд тоже мне ничего не сказал.

Запорожец нам пришлось ждать недолго. Мы наблюдали из телефонной будки. Как Ромка припарковал его возле тротуара. И, оставив открытым, почти бегом заскочил в уезжающий трамвай. И махнул из открытого окна трамвая рукой. Он махнул просто так. Не зная. Где я. Но веря. Что я увижу этот ободряющий знак. Я увидела. И улыбнулась. Все-таки какой хороший этот Ромка.

– Ну и рожа у твоего дружка, – не выдержал Локарев.

Теперь я промолчала. И не разозлилась. И задумчиво посмотрела на Локарева. И ему тоже ничего не сказал мой взгляд.

В машине я нашла адресованную мне записку, прикрепленную к лобовому стеклу.

«Привет, моя дорогая королева Бегония. Ты попала в беду? Не отчаивайся. От любой беды можно уйти. И всегда рассчитывай на мою помощь».

И масса ошибок в одном маленьком и трогательном послании.

– Ну и дружок у тебя, – вновь не выдержал Локарев. – Он что, вообще не учился?

– Смотря что называть учебой. Ты, может быть, и закончил два университета. Но так и не понял главного.

– И что я должен был понять?

– А главному нигде нельзя научиться. Запомни это.

Машину пришлось вести мне, поскольку у Локарева еще сильно побаливала рука. Я завела мотор, и мы тронулись с места.

Уже выехав за город. Я с любопытством разглядывала местную природу. Боже, сколько прошло времени. Как мы с родителями частенько выезжали за город на выходные. Как много изменилась с тех пор. Только природа не изменилась. Она гораздо счастливее. Тот же спокойный летний пейзаж. Те же могучие ели. Те же луга, усыпанные полевыми цветами. Так же ослепительно солнце. И даже те же бабочки кружатся, собирая сладкий нектар.

– Боже, как здорово. – Локарев лениво потянулся. – Я обожаю эти места. Здесь когда-то я познакомился со своей будущей женой… На этой даче. Куда мы скоро подъедем.

– Ее зовут Марта?

– А ты откуда знаешь? Впрочем, я наверняка звал ее ночью. Это неудивительно. Я часто зову ее по ночам. Знаешь, девочка, прошло много времени, как мы женаты. А я не перестаю восхищаться этой женщиной. И имя у нее необыкновенное. У нее не могло быть обычное имя. Она сама… Она прекрасна. Красива. Умна. Знаешь, когда мы вместе с ней появляемся в обществе, я просто теряюсь в толпе. Она же… Она настолько образованна. Она с любым может завести беседу о театре, музыке, искусстве. Ни одной премьеры она не пропустила. Она всегда в курсе культурной жизни. Мне за ней никогда не угнаться…

– Уж не из-за нее ли ты сменил свои узкие джинсы на смокинг.

– С такой женщиной невозможно появиться в джинсах. Или еще в какой-либо дешевке. Марта дорого стоит. И я ей буду благодарен до гроба. Что она изменила мою никчемную жизнь.

Или ограничила ее железными рамками, подумала я про себя. Заключила в оковы приличия и снобизма. Да, она многому научила этого парня. Но так и не смогла научить его не бояться. Так и не освободила его от страха. Но если он раньше боролся с трусостью своими песнями. То теперь он остался со страхом наедине. Правда, не забыв при этом надеть смокинг и бабочку. Но разве дорогими вещами можно скрыть уцененную душу. Впрочем, наверное, можно. А жаль…

Мне все время хотелось заговорить с Локаревым о своих родителях. И по выражению его лица узнать правду.

Как правило такие люди. Как Локарев. Наивные и глуповатые. Не сдерживают своей первой реакции. Но вначале я боялась знать правду. Теперь же…

Теперь же я поняла. Что он не мог приложить руку к их смерти. И не только потому. Что он трус. Как правило, трусы и идут на убийство. Нет я поняла другое. Он слишком любил свою жену. Чтобы вдруг ни с того, ни с сего завести роман с моей матерью. Это было нелогично и глупо. И Женя. Настраивая меня на убийство, рассчитывал именно на это. Не предположив, что я не смогу выстрелить в своего кумира. Бывшего кумира.

В настоящем его уже нет.

– Знаешь, девочка, – перебил мои мысли Локарев.

Он смотрел через окно. И пребывал в хорошем расположении духа. Он был уверен, что эта невероятная история. Произошедшая прошлой ночью. Подходит к концу. И даже на меня уже не злился. А напротив. Чувствуя совсем скорое возвращение в свой блестящий. Шикарный мир. Он от счастья готов был даже снизойти до меня.

– Знаешь, девочка. Совсем скоро мы с тобой расстанемся. И никогда уже не встретимся. И все-таки я считаю своим долгом тебе сказать… Жаль, что я не умею так убедительно и красиво говорить, как Марта. Но… Все-таки подумай над моими словами. Ты неверно живешь, девочка. Ты еще совсем молода. И ничего не поздно исправить. Хватит тебе таскаться по подвалам, связываться с сомнительными парнями и бывшими уголовниками. Конечно. Все не так просто. У тебя нет изначальной основы. Которую может дать семья… Но все же… Есть же примеры. Когда и беспризорники становились людьми. Главное. Ты попробуй. Ты только подумай. Сколько в жизни есть красивых и вкусных вещей. сколько можно увидеть стран. Да ты сама все сейчас увидишь! Великолепную виллу. В которой не просто живут. В которой живут счастливо. У тебя даже будет возможность познакомится с замечательным человеком. Моим другом. И тогда ты, может быть, поймешь. Что такое настоящие друзья. Как они выглядят. И как на них можно положиться! Но для этого… Для такой жизни нужно много работать…

– Ты имеешь в виду – трудиться в поте лица? Думаю, ты ошибаешься, Локарев. Скорее – над собой трудиться. Сломать себя. Научиться кланяться. Заводить нужные знакомства. Продавать и продаваться. Вот тогда…

– Перестань, – выкрикнул он. И его лицо вмиг помрачнело. – С тобой бесполезно разговаривать.

– Ничего, – успокоила я его. – Считай, что ты свой долг перед обществом выполнил. Во всяком случае попытался. Наставить на путь истинный заблудшую душу. И не твоя вина. Что она пожелала по-прежнему заблуждаться…