Где-то в конце коридора хлопнула дверь и появилась вездесущая няня Томпсон со стопкой белья в руках. Оставаться на прежнем месте стало невозможно, и Майкл вынужден был прервать рандеву дам, но ссориться с женой охота у него пропала.

Мир в семье оказался в данный момент гораздо важнее, чем вопрос образования Эдварда.

- Почему Итон, дорогая? - единственный вопрос, на который отважился Майкл.

Хелен пожала плечами.

- Это лучшее учебное заведение в мире. Мальчик обзаведется хорошими связями среди сильных мира сего, да и получит качественное образование.

- Но Эдвард унаследует после меня состояние Фрейзеров. Ему было бы предпочтительнее проводить как можно больше времени в Соединенных штатах.

- После окончания Итона он сможет играючи поступить в Гарвард, - возразила миссис Фрейзер,- раз это так важно для семьи!

Они с Хелен слушали в гостиной радио и пили чай. Жена выглядела взволнованной и рассеянной, и даже перечила ему машинально, явно раздумывая о чем-то другом. Майкл насторожился - неужели, несмотря на все доводы умницы Джулии, его супруга все-таки решится на развод?

Но вскоре выяснилось, что голова Хелен забита другим.

- Я бы хотела попросить у тебя денег! - неуверенно покосилась она на супруга.

Фрейзер удивился. Денежные вопросы между ними решались очень просто - раз в год он оставлял у своего английского поверенного определенную сумму денег на содержание жены и детей, и тот оплачивал все счета его маленького семейства. Иногда этих денег не хватало, в основном, когда жена посещала Париж и удовлетворяла свою страсть к модной одежде, одеваясь у самых дорогих кутюрье. Майкл безропотно выкладывал требуемую сумму, но знал историю каждого потраченного женой цента, потому что наличными Хелен получала только мелочь на карманные расходы. И вдруг такая просьба!

- Тебе не хватает содержания? - сухо поинтересовался он.

На щеках жены появились уже знакомые ему багровые пятна волнения, а руки смущенно затеребили края пояса.

- Я не об этом,- пролепетала она, - ты очень щедр! Но... я хотела бы открыть магазин модной одежды!

Пожалуй, ей удалось его ошеломить настолько, что Майклу понадобилось некоторое время, чтобы как-то осмыслить сказанное.

- Зачем? - поразился он.- Тебе чего-то не хватает?

Хелен посмотрела на мужа даже с благодарностью.

- Вот именно,- с энтузиазмом подтвердила она,- не хватает! Хотелось бы заняться чем-то по-настоящему интересным. Не гольфом и не теннисом, а конкретным делом Я хорошо разбираюсь в модных тенденциях, и у меня много собственных идей дизайна женской одежды.

Майкл задумался. Все это представлялось ему пустой затеей. Для того чтобы развернуть успешный бизнес в таком щекотливом и тонком деле как мода, мало разбираться в модных тенденциях. Разве Хелен знакома хотя бы с азами предпринимательства? Выброшенных на ветер денег, конечно, жалко, но с другой стороны - может, женушка ещё передумает?

- Прежде чем открыть модный магазин, нужно изучить изнутри, как работают подобные заведения, так сказать, пройти стажировку в преуспевающем доме моды. Конечно, никто в Лондоне не допустит возможного конкурента в святая святых своего дела, но у меня есть кое-какие связи в Нью-Йорке среди американских дизайнеров. Это, конечно, не дома Коко Шанель или Эльзы Скьяпарелли, но дела у них идут хорошо, и они знают, как угодить покупателям!

Супруга много раз заявляла, что ноги её не будет в Америке, а для того, чтобы в деталях изучить бизнес, ей бы понадобилось прожить за океаном не менее года. Майкл с интересом наблюдал за смущенным лицом жены, и видел, как сражаются внутри неё упрямство и желание осуществить мечту - что победит?

Минуты текли томительно долго, и уже когда он решил, что не дождется её реакции на предложение, Хелен неожиданно выдохнула.

- Хорошо! Поможешь организовать успешное предприятие? Ты ведь хороший бизнесмен?

- До сегодняшнего дня меня таковым считал даже собственный отец! - пробормотал Майкл.

Вообще-то, он не ожидал, что она согласится с его предложением, и теперь судорожно подсчитывал - какую сумму убытков он может себе позволить в связи с этой дурацкой затеей?

- Конечно, дорогая! - тем не менее, заверил он жену.- Я вложу в твой магазин всю свою душу!

Но результатом совместно проведенного в Америке года явилось не открытие модного магазина где-нибудь в Сохо, а рождение ещё одного сына четы Фрейзеров - Джеральда. Беременность протекала достаточно тяжело, поэтому Хелен было не до обещанной стажировки. Она провела почти полгода в клинике. И не успела толком отойти от родов Джеральда, как забеременела в очередной раз.

Выйдя от гинеколога в состоянии настоящего бешенства и обиды на мужа, Хелен объявила Фрейзерам, что собирается немедленно вернуться вместе с детьми в Англию.

Майкл только устало улыбнулся в ответ на этот ультиматум - за прошедший год супруга так его достала своими капризами и плохим настроением, что он был совсем не прочь вернуться к прежней схеме их супружеского существования - встречам раз в год на Рождество.

Хелен раздражало в Штатах абсолютно всё - всех Фрейзеров она открыто считала скопищем, помешанных на деньгах набобов. Разговоры за семейным столом о делах наводили на неё тоску, и она часто отказывалась выйти к обеду. К американскому бомонду англичанка относилась с нескрываемы чувством презрительного превосходства. А подчеркнуто игнорируя бывавших в их доме деловых партнеров Фрейзеров, женщина сорвала несколько выгодных сделок.

Майкл с ног сбился, лавируя между выступающими единым фронтом против невестки родственниками и устраивающей истерики женой. Ей не нравилась американская кухня, манера застилать постели, работа прачки и, казалось, сам воздух его страны. Хелен психовала, плакала и жаловалась на боли в желудке. Но это ещё полбеды! Самой невыносимой была её манера угрюмо и упорно молчать, когда ей задавали вопросы.

Так что никто не огорчился, когда англичанка засобиралась вернуться на родину.

Но вот дети! За год Майкл-старший так привязался к внучке, что и слышать не хотел о новой разлуке. Мейбл была любимицей всего дома, в котором давно не было маленьких детей. Мачеха так и не смогла родить мужу ребенка и то же с удовольствием возилась с 'внучкой'. Она весьма нервно отнеслась к вести об её отъезде.

Майкл не мог не считаться с чувствами родных - он и без того чувствовал себя виноватым за тот хаос, в который погрузился дом с приездом Хелен. Воспользовавшись тем, что на телах малышей появилось несколько непонятных прыщиков, Фрейзер уговорил семейного врача объяснить их появление ветрянкой. Хелен, которая спала и видела себя в Лондоне, взвыла от ярости узнав, что отъезд нужно отложить недели на три, а то и на больший срок.

Расчет оказался верен! Ударившаяся в амбиции жена не пожелала дожидаться окончания болезни, и пересекла океан в обратную сторону в гордом одиночестве.

Таким образом, Мэйбл и маленький Джеральд навсегда остались в доме Фрейзеров, потому что каждый раз находилась бездна причин, чтобы не отправлять их в Англию. Хелен вначале требовала возврата детей, но потом, похоже, смирилась с тем, что в её распоряжении оказалась только новорожденная дочь. По крайней мере, когда Майкл приехал в Лондон навестить роженицу и дочь, жена встретила его прохладно. Она больше не устраивала истерик по поводу малышей, зато поставила его в известность, что подает на развод.

Фрейзер тогда ничего не сказал жене. Он устал от неё. Те полгода, которые они провели в разлуке, показались ему праздником - никто не выносит мозги истериками, не надо отчитываться в каждом шаге и терпеть мрачную холодность неизвестно на что дующейся жены.

Майклу надоело разыгрывать из себя всё понимающего и всепрощающего мужа - даже самая большая любовь остывает со временем без взаимности. Да и внезапно Майкл осознал, что за те восемь лет, которые он состоит в пародии на брак, подросли новые юные девушки - очаровательные и легкодоступные. Они были не прочь завести близкие отношения с симпатичным веселым мужчиной, вовсе не претендуя на серьезные отношения и не смущаясь наличием заокеанской жены. С ними было приятно проводить время, плюнув на все фанаберии супруги.

Все началось с того, что как-то в ресторане он случайно встретил Меган Питбот. Бывшая поклонница была уже давно замужем, но её приветствие показалось ему натянутым. Видимо, обида на когда-то пренебрегшего ею поклонника ещё не остыла, но Майкла заинтересовала сопровождающая Меган юная хорошенькая девушка. Белокурая, голубоглазая, хрупкая - она была похожа на фарфоровую куклу, если бы не игривая улыбка на густо накрашенных губах.

- Моя сестра Полин! - сквозь зубы процедила Меган, представляя их друг другу.

Девушка и Фрейзер обменялись оценивающими взглядами, и на следующее утро секретарша осведомилась - не желает ли он поговорить по телефону с некой мисс Питбот:

- Соединить?

Майкл чуть машинально не отказал, в последнюю минуту сообразив, что определение 'мисс' теперь Меган не подходит, и этот звонок от её сестры.

- Соедините!

Голос на том конце провода был полон вполне понятных любому мужчине обещаний.

- Я решила вас пригласить потанцевать сегодня вечером!

- Очень мило с вашей стороны!

Ни один нормальный джентльмен не будет напоминать девушке, что он женат, если та желает проигнорировать этот факт. Для этого есть другие обходные пути.

- Но я отнюдь не Фред Астор! Боюсь, вам со мной станет скучно!

- Не будьте занудой, Майкл! Я об этом мечтала много лет, - хохотнула Полин, - с тех самых пор, когда была толстым и неуклюжим подростком. Вы тогда появлялись в нашем доме такой элегантный и веселый - Меган с ума по вас сходила. А вы взяли и женились на англичанке! Сколько слёз мы тогда с ней пролили! Неужели моё горе не разжалобит ваше сердце, и вы откажитесь со мной потанцевать?

И как тут было отказать?

Это был веселый богемный вечер в пентхаузе небоскреба на Пятой авеню. Устраивал его какой-то модный и успешный писатель. Майкл не читал ни одной его книги, как впрочем, и все остальные гости. Как обычно бывает на такого рода сборищах, все изрядно набрались. В такси они с Полин принялись целоваться, и он вполне предсказуемо оказался в её постели.

- Сбылась мечта всей жизни,- фыркнула та, принеся утром ему в постель кофе, - ты меня не разочаровал!

- Польщен! - буркнул Майкл, морщась с похмелья.

Кофе не хотелось, но он из вежливости пару раз глотнул.

- Я позвоню! - пообещал Фрейзер, прежде чем уйти.

Но Полин, видимо, не знала цену этим обещаниям, потому что согласно кивнула со счастливой улыбкой на губах.

Майкл забыл о ней напрочь уже к вечеру этого дня и больше не вспоминал. Зато открыл для себя новый способ препровождения времени, знакомясь то с одной, то с другой девушкой на шумных вечеринках, где мало кто знает, в чьей постели встретит следующее утро.

Каждое утро, просматривая принесенную секретаршей почту, он в первую очередь искал письма из Англии, ожидая уведомления о начале бракоразводного процесса, но письма не было. Тем не менее, осенью 1938 года Майкл отдал приказ своему английскому поверенному о солидном уменьшении суммы содержания супруги.

В конце концов, он оплачивал учебу Эдварда в подготовительном колледже Итона, двое детей теперь жили в его доме, а содержание малышки Сафран едва ли стоило больших денег.

Рождество 1938 года Майкл впервые за много лет встретил в родительском доме.

Надо сказать, что пока он пытался создать хотя бы подобие собственной семьи, дом Фрейзеров то же претерпел некоторые изменения. Умерла тетушка Джун, оставив свой пакет акций компании Майклу, что солидно упрочило его позиции в семейном бизнесе. Это была старая дама, и хотя её смерть сама по себе, относилась к разряду печальных событий, никто особо не огорчился. А вот когда в конце лета 1938 года внезапно скончалась Марджори, вся семья испытала нешуточное потрясение.

Миссис Фрибоди в последние годы жизни, мягко говоря, чудила в полной мере. Запои и дебоши, устраиваемые матерью в самых людных местах, стоили немало нервов и денег её сыну, и как он не старался скрыть похождения родительницы, все газеты пестрели скандальными фотографиями и заметками о её шокирующих выходках. Умерла она весьма тривиально, упившись некачественным, неизвестно где добытым алкоголем.

Майкл любил свою мать, жалел и прощал все выходки, понимая, что женщиной движет обида на променявшего её на молодую жену отца. И все же при известии о смерти родительницы почувствовал наряду с горем некоторое облегчение, что теперь все осталось позади, и он больше не будет с опаской разворачивать газеты.