Сидни поставила на стол тарелку с нарезанными помидорами и моцареллой и поспешила к двери, а Клер понесла в сад кукурузный хлеб с ежевикой.

– Ты точно вовремя, – приветствовала гостя Сидни, открывая сетчатую дверь.

Он вел себя как обычно. Она вела себя как обычно. Так что же изменилось? Возможно, ничего. Возможно, все так и было с самого начала, просто она не замечала этого, потому что Генри хороший человек, а она считала, что не заслуживает такого.

– Прости, что не смог вырваться пораньше, – сказал он, проходя в дом.

– Жаль, что твой дед не смог прийти.

– Ты знаешь, получилась весьма странная история, – сказал Генри и следом за ней двинулся на кухню. – Прямо перед тем, как мы должны были выходить, Фред привез к нашему дому Эванель. Она сказала, что ей нужно кое-что дать деду. Это оказалась одна книжка, которую он до смерти хотел прочитать. Ну он и решил остаться дома. В последнее время у него побаливает нога, и, думаю, это стало хорошим предлогом никуда не ехать. Пришлось ждать, пока Ивонна приедет посидеть с ним.

– Эванель не говорила, что заезжала к вам.

– Она очень спешила. Сказала, что Фреду нужно на какой-то семинар, с которым ему не терпится покончить. Ну, – произнес он, потирая руки, – значит, я наконец-то увижу знаменитую яблоню Уэверли.

– Я должна сказать тебе две вещи. Во-первых, ни в коем случае не ешь яблоки. Во-вторых, пригнись.

– Пригнуться?

– Сейчас поймешь. – Она улыбнулась. – Ты сегодня очень милый.

– А ты настоящая красавица.

Сидни специально к сегодняшнему ужину купила себе новую юбку, розовую с серебристой вышивкой, и просияла, услышав этот комплимент.

– Ты знаешь, что в восьмом классе на истории я сидел позади тебя и тихонько трогал твои волосы, а ты ничего не замечала?

В груди у Сидни шелохнулось какое-то странное ощущение. Ни о чем не думая, она преодолела два шага, разделявшие их, и поцеловала его. Под ее напором он шарахнулся назад и стукнулся спиной о холодильник. Она подалась вперед, вместе с ним, не отрывая губ, и разноцветные салфетки, которые Клер хранила на холодильнике, свалились вниз и разлетелись в разные стороны, словно конфетти, как будто сам дом говорил «ура!».

Когда она отстранилась, вид у Генри был совершенно ошеломленный. Он очень медленно, осторожно поднял руки и коснулся локтей Сидни, и по коже у нее разбежались мурашки.

Неужели это… неужели она и в самом деле…

Она поцеловала его еще раз, чтобы убедиться.

И снова почувствовала то же самое, только сильнее, и сердце у нее забилось быстрее и быстрее. Рука Генри коснулась ее волос. Она целовалась со множеством мужчин, которые хотели ее, но очень давно не целовала мужчину, который ее любил. Так давно, что совсем забыла. Забыла, что любовь делает возможным все, что угодно.

Когда она снова отстранилась от него, Генри спросил ее, задыхаясь:

– Что это было?

– Я просто хотела убедиться.

– В чем?

Она улыбнулась:

– Потом скажу.

– Знаешь, черта с два я теперь соглашусь встречаться с этой Амбер из вашего салона.

Сидни рассмеялась и взяла в одну руку тарелку с помидорами и моцареллой, а другой легонько подтолкнула Генри к двери в сад.

Телефон зазвонил, когда они уже вышли из кухни. Сидни не слышала звонка, и автоответчик включился на запись.

«Сидни? Это Эмма. Я… я хотела сказать тебе, что вас с дочерью разыскивает один тип. Мне показалось, что он… Ну, в общем, он какой-то… – В трубке повисло молчание. – Я просто хотела предупредить тебя, чтобы ты была осторожна».

* * *

За едой и смехом время незаметно близилось к ночи. Сидни и Генри под столом касались друг друга коленями, и ей не хотелось шевелиться даже ради того, чтобы взять бутылку пива или вишнево-имбирного лимонада из алюминиевого ведерка со льдом. Пока она касалась его, она не боялась передумать, не допускала и мысли о том, что он заслуживает кого-нибудь получше или что она не заслуживает такого хорошего человека.

Когда все насытились, Клер подняла свой бокал.

– Теперь пусть каждый произнесет тост. За еду и цветы, – провозгласила она первой.

– За любовь и смех, – сказал Тайлер.

– За старое и новое, – сказал Генри.

– За то, что будет дальше, – сказала Эванель.

– За яблоню, – сказала Бэй.

– За… – начала Сидни и осеклась, почувствовав знакомый запах.

Нет, нет, нет. Только не здесь. Не сейчас. Ну почему ей нужно было в эту минуту вспомнить о Дэвиде?

Яблоня задрожала, и над головами у них пролетело что-то круглое, что лишь Генри с Тайлером приняли за птицу.

Яблоко с глухим стуком угодило в какого-то человека, который прошел через калитку в сад.

– Твою мать! – выругался мужской голос, и все, кроме Сидни, обернулись.

Она почувствовала, как ломаются у нее кости. Как на коже, точно сыпь, выступают кровоподтеки. Как начинает ныть щербина между зубами.

– Кто там? – весело спросила Клер.

Это был ее дом, и она была в нем хозяйкой. Она не верила, что здесь может произойти что-нибудь плохое.

– Тише! – отрывисто бросила Сидни. – Бэй, прячься за яблоню. Бегом. Давай!

Бэй, которая отлично поняла, кто это, вскочила с места и бросилась бежать.

– Сидни, что случилось? – спросила Клер сестру, когда та встала и медленно обернулась.

– Это Дэвид.

Клер мгновенно вскочила на ноги. Тайлер с Генри переглянулись, ощутив исходящий от Сидни и Клер страх, и одновременно начали подниматься.

– Какой Дэвид? – спросил Генри.

– Отец Бэй, – ответила Клер, и Сидни чуть не расплакалась от облегчения, что ей не пришлось произнести это самой.

Из темноты за кустами жимолости, увивавшей калитку, наконец материализовался Дэвид.

– Ты его видишь? – с отчаянием в голосе спросила Сидни. – Он действительно здесь?

– Он здесь, – подтвердила Клер.

– Что, устроила вечеринку, а меня пригласить забыла? – издевательски поинтересовался Дэвид и двинулся вперед.

Гравий под его подошвами не хрустел, как под обычными шагами, а гневно, зловеще трещал, как будто Дэвид ступал по пластиковым стаканчикам. Он был крупный, уверенный в себе мужчина. Его гнев никогда не был попыткой компенсировать какой-то физический недостаток или неуверенность в себе. В столь веских причинах Дэвид не нуждался. Он мог прийти в ярость, если Сидни оказывалась не так одета, и не важно, что он не давал ей никаких указаний на этот счет. Вот почему она приехала в Бэском почти без одежды. Среди ее нарядов было совсем немного тех, которые она выбрала бы сама.

Она попыталась убедить себя, что все не так плохо, возможно, он просто волновался или соскучился по дочери. Но врать самой себе было глупо. Она не собиралась к нему возвращаться. А он приехал сюда не затем, чтобы вернуть ее. Значит, оставалась всего одна возможность.

Она должна защитить Бэй с Клер и всех остальных тоже. Своим возвращением она подвергла их опасности, хотя и подумать не могла, что эта опасность последует сюда за ней. Или, возможно, это ее отъезд десять лет назад стал тому причиной, вызвал череду событий, которые в конечном итоге привели к сегодняшним событиям. В любом случае все это было из-за нее.

– Все нормально. Мы с Дэвидом пойдем поговорим, – сказала она громко и прошептала Клер: – Позаботься о Бэй.

– Нет-нет, – промурлыкал Дэвид.

Он был уже совсем близко, и Сидни ощутила толчок, точно ее тело пронзил электрический разряд. На глазах у нее выступили слезы. О боже. У него пистолет! Где он взял пистолет?

– Прошу вас, не обращайте на меня внимания.

– Дэвид, эти люди здесь ни при чем. Я пойду с тобой. Ты ведь знаешь.

– Что здесь происходит? – спросил Тайлер, увидев пистолет, и невольно хмыкнул. – Опусти-ка эту штуковину, приятель.

Дэвид навел пистолет на Тайлера.

– Так это он твой хахаль, Синди?

Она поняла, что задумал Генри, всего за долю секунды до того, как он сделал это. Эти люди были такими чистыми. Они и понятия не имели, с кем имеют дело.

– Не надо, Генри! – закричала она, но он уже бросился на Дэвида.

Выстрел разорвал тишину, точно раскат грома. Генри неожиданно стал совершенно неподвижен. На груди его рубахи справа начало расплываться ярко-красное пятно.

Он осел на колени, потом рухнул навзничь лицом к небу и часто-часто заморгал, словно силился проснуться. Эванель, маленькая и легкая, точно перышко, спорхнула к нему, незамеченная Дэвидом.

– Так-так, – произнес Дэвид. – Думаю, теперь мы знаем, кто из них твой хахаль. Все здесь выглядит просто волшебно.

Он занес ногу и одним пинком перевернул стол; послышался звон бьющихся тарелок, лед посыпался в цикорий. Тайлеру пришлось оттащить Клер назад, чтобы ее не задело осколками.

– Как ты меня нашел? – спросила Сидни, чтобы отвлечь его внимание от сестры.

Если он будет продолжать в том же духе, Тайлер не сдержится и тоже получит пулю. Она покосилась на Генри. Эванель вытащила из сумки вязанный крючком голубой шарф и зажимала им рану у него на плече. Все вокруг было в крови.

– Я нашел тебя благодаря вот этому, ты, безмозглая дрянь.

Он вытащил пачку фотографий. Ее ошибка. Одна из множества других. Она заслуживала все это, но Генри-то не заслуживал. Клер не заслуживала. Может, попытаться бежать, дать остальным время позвать на помощь? Или схватить с земли острый осколок тарелки размером с сосульку и попытаться заколоть его? Она-то считала, что стала сильнее, но он все еще способен был одним своим присутствием лишить ее воли. Раньше у нее не хватало духу дать ему отпор, а теперь она не знала, как сделать это.

Дэвид небрежно просмотрел снимки.

– Особенно помогла мне вот эта. «К черту Бэском! Северная Каролина дерьмо!»

Он показал фотографию ее матери на фоне крепости Аламо. Яблоня задрожала, как будто узнала Лорелею. Сидни попятилась от него, прочь от стола и от всех, кого она здесь любила, и он швырнул в нее фотографии.

– Ты понимаешь, в каком свете меня выставила? Я привез из Лос-Анджелеса Тома. Вообрази мое удивление, когда вас с Бэй не оказалось дома.

От этой новости у нее занемели кончики пальцев. Том был товарищем Дэвида по колледжу и его деловым партнером в Лос-Анджелесе. Дэвид счел, что Сидни поставила его в дурацкое положение перед Томом, и так разъярился, что отправился разыскивать ее с пистолетом. Он терпеть не мог оказываться в дурацком положении. Кто-кто, а она это знала. Усвоила на своей шкуре.

– Хватит пятиться, Синди. Я тебя насквозь вижу. Ты не хочешь, чтобы я, – он обернулся и кивнул в сторону Клер, – заметил ее. Кстати, а кто она такая?

– Я Клер, – с жаром сказала та. – Сестра Сидни.

– Сидни, – засмеялся он и покачал головой. – Никак не могу к этому привыкнуть. Сестра, говоришь? Ты повыше и покрепче на вид, чем она. Тебя, наверное, сломать не так просто. Она, конечно, посмазливее тебя, зато у тебя сиськи побольше. Впрочем, ты, должно быть, такая же дура, иначе у тебя хватило бы ума не трогать то, что принадлежит мне.

Тайлер заслонил Клер собой, но Дэвид был никогда не прочь подраться. Он шагнул к Тайлеру, но тут Сидни закричала:

– Не надо!

Дэвид обернулся на крик.

– И как же ты собираешься мне помешать? Ты никогда и слова мне поперек сказать не могла. И ты знаешь почему. – Он зловеще улыбнулся. – А где Бэй? Я видел ее здесь. Выходи, котенок. Папочка приехал. Иди обними папочку!

– Стой, где стоишь, Бэй! – закричала Сидни.

– Не смей подрывать мой авторитет в глазах нашей дочери! – Дэвид двинулся на нее, но тут к его ногам подкатилось яблоко. – А-а, моя маленькая Бэй прячется за яблоней? Она хочет, чтобы папочка съел яблочко?

Сидни, Клер и Эванель, боясь шелохнуться, смотрели, как Дэвид нагнулся и поднял яблоко.

Тайлер дернулся было в сторону Дэвида, пытаясь напасть на него, пока тот занят другим, но Клер перехватила его руку и прошептала:

– Нет, погоди.

Дэвид поднес круглое румяное яблоко ко рту и с хрустом впился в него зубами. Звук эхом раскатился по всему саду, и цветы дернулись и съежились, точно охваченные ужасом.

Дэвид заработал челюстями, потом вдруг стал неестественно неподвижен.

Глаза его забегали из стороны в сторону, как будто он смотрел на что-то такое, видеть что был способен лишь он сам, точно перед ним прокручивали кинопленку, предназначенную только для него одного. Пистолет и яблоко одновременно вывалились у него из рук.

Он несколько раз моргнул и посмотрел на Сидни, потом повернулся и по очереди заглянул в глаза всем, кто был в саду.

– Что это было? – спросил он дрожащим голосом. Никто не ответил, и тогда он заорал: – Что это было, я спрашиваю?

Сидни взглянула на фотографии матери, разбросанные в траве у нее под ногами. На нее вдруг накатило странное спокойствие. Ей вспомнилось, как жестоко Дэвид избил ее на заднем сиденье машины, когда нашел ее в Бойсе. В какой-то миг она подумала, что умрет. Удары сыпались на нее один за другим, и она была твердо убеждена, что он ее прикончит. Для нее стало огромной неожиданностью, когда она очнулась и обнаружила, что он насилует ее. Вполне возможно, для него это тоже было неожиданностью. Ведь чужая смерть не имела для него никакого значения. А вот то, что он только что увидел, имело. И еще какое.