Джорджетт Хейер - Саймон Холодное Сердце

— Прикройте меня со спины! — тяжело дыша, выкрикивает Саймон, обрушивая страшный удар на солдата, пытавшегося преградить ему путь. Перепрыгнув через рухнувшее тело, Саймон достигает ворот и пытается открыть их. Рядом с ним Седрик. Остальные дерутся с застигнутыми врасплох неприятельскими солдатами. Медленно, очень медленно подаются и приходят в движение засовы, но вот он — желанный миг — ворота открыты!

Саймон стремительно оборачивается, чтобы встретить лицом к лицу солдат неприятеля. Несколько десятков пеших солдат отчаянно пытаются добраться до ворот, но люди Саймона занимают более выгодную позицию и успешно сдерживают натиск нападающих на них французов. Горстка англичан пока еще держится в надежде, что вот-вот подойдут силы Джеффри, Саймон прокладывает себе и Седрику путь к воротной башне, стремясь добраться до нее раньше, чем это сделают уже отчетливо различимые вдали солдаты и несколько всадников среди, них, спускающиеся сюда по узкой улочке. Саймон успевает как раз вовремя. Еще немного — и подошедший неприятельский отряд захватит башню и поднимет мост, сорвав планы англичан. Французы атакуют громадного английского рыцаря в золотом панцире, но тщетно. Он преграждает им путь к воротам, неколебимый, как утес. Его меч безжалостно разит и пронзает нападающих французских солдат.

Но вот, наконец-то, звучит труба и слышен стук копыт на деревянном мосту. Это Джеффри. Вздох облегчения вырывается из груди Саймона. Его отряду пришлось нелегко. Еще минута-другая, и он не устоял бы. Голос Саймона взмывает над грохотом боя:

— Расступись! Расступись! Дорогу Мэлвэллету!

Но люди Саймона уже прижались к стене, чтобы пропустить Джеффри.

Свершилось — англичане проникли в Бельреми. Впереди них Мэлвэллет, сразу бросающийся в глаза в своей черной накидке, с черным султаном на шлеме. В одной руке его — копье, в другой — щит вместе с поводом его коня и поводом огромного вороного коня Саймона. За Джеффри входят в город его солдаты. Их натиск так силен, что французы оказываются отброшенными от ворот в город, их сопротивление сломлено, они в беспорядке бегут.

Получив короткую передышку, Джеффри возвращается к воротам. Здесь он нападает на противников Саймона, тесня и разгоняя их.

— Все целы? — кричит Джеффри.

Саймон хватает повод своего коня и щит с его седла.

— Да, — отвечает он Джеффри. — Надеюсь, всех увижу в городе. Теперь скачи к западным стенам.

Джеффри круто разворачивает коня и мчится по опустевшей улице. Выполняя полученный приказ, авангард наступает следом за ним в правильном строю, конные и пешие. Лучники с их самострелами идут вперед в полной боевой готовности.

Кавалькада втягивается в боковую улицу, ведущую к западным воротам.

Дрожит мост, на сей раз под тяжестью яростно рвущихся в город солдат Алана. На его шлеме колышется красный султан, а за спиной Алана трепещет на ветру светлая накидка. За ним по трое в ряд скачут его конные лучники. Это опытные и искусные бойцы, их кони норовисты, но послушны и хорошо обучены.

Завидя Алана, скачущего мимо него, Саймон кричит сквозь грохочущий цокот копыт о булыжники мостовой:

— На рыночную площадь! Там я примкну к тебе! Берегись натиска справа!

Алан быстро оборачивается через плечо на Саймона, взмахивает мечом в знак того, что слышал и понял. Но вот он уже ведет своих солдат вниз по главной улице навстречу собирающим силы французам, готовым отстаивать свой город.

Саймон молча наблюдает, как войско Алана вливается в ворога. Солдаты идут ровным строем, блестят их доспехи, вид их грозен. Они входят в город быстро и умело, без всякой сутолоки, эти отборные, хорошо снаряженные и вышколенные бойцы.

Подошел, наконец, и Уолтер Сантой, узнаваемый по зеленому и красновато-коричневому цветам султана и плаща. Это были цвета Бьювэллета. Уолтер возглавлял арьергард — несколько отрядов по двадцати бойцов в каждом и половину всех оруженосцев. Они остановились внутри города и по приказу Уолтера Сантоя быстро рассредоточились для охраны моста. Одиннадцать из них подъехали к Саймону и приветствовали его, спешившись и держа своих коней под уздцы наготове для бойцов, вошедших в город с Саймоном через подкоп. Все это было проделано спокойно, быстро и четко, без малейшей поспешности и суматохи.

Все шло, как было задумано. Саймон обернулся в сторону воротной башни.

— Всем, кто в башне — спуститься ко мне! — крикнул он.

Все трое с грохотом спустились вниз по ступеням, покинув свой пост наверху. Каждый из них был ранен, но все они держались бодро и неустрашимо. Шестеро бойцов Сантоя поднялись наверх охранять башню, а трое сменившихся сели на своих боевых коней. Им предстояло сопровождать Саймона в качестве его телохранителей. Один боец из отряда Саймона был ранен тяжело и не мог передвигаться самостоятельно, его подняли и помогли ему сесть в седло боевые товарищи.

— Вы сражались хорошо, — сказал своим бойцам Саймон.

Такой похвалы из его уст было вполне достаточно, чтобы заставить этих испытанных солдат покраснеть от смущения. Гляди на тяжело раненного, Саймон поднял руку к шлему, отдавая честь бойцу.

— Господь да пребудет с тобой, Малькольм!

— И с вами, милорд, — задыхаясь, с трудом произнес Малькольм и упал на руки подхватившего его лекаря, пришедшего город с арьергардом.

Саймон сел на своего вороного коня и вслед за ним в седло ближайшего коня легко вскочил Седрик.

— Вперед! — сказал Саймон и, пришпорив коня, первым поскакал вдоль улицы, по которой ушел в бой Алан.

Англичане оттеснили французов на просторную рыночную площадь, но здесь французы собрались с силами и остановили наступающих.

— Дорогу Бьювэллету! — воскликнул Саймон и устремился вперед.

Сотни голосов подхватили этот возглас. Казалось, волна воодушевления и надежды прокатилась по шеренгам англичан.

— Дорогу Бьювэллету! Вперед, за золотым панцирем! 3а Львом! Вперед!

Рыночная площадь представляла собой разноцветную круговерть разящих друг друга солдат двух неприятельских армий. Красно-золотистые солдаты Монтлиса шли вперед бок о бок с черными воинами Мэлвэллета. То там то тут мелькали зелено-красно-коричневые цвета солдат Бьювэллета. На правом фланге французы остановили англичан, там кипела отчаянная схватка.

Саймон пробился к одному из своих капитанов, отдал четкий приказ и ускакал на левый фланг. Капитан развернулся вправо и повел своих солдат на подмогу правому флангу. Англичане в миг разделились на два четких крыла, и левое увлекал вперед огромный всадник в золотом панцире. Здесь англичане продвигались вперед, как сокрушительный таран. Французы шаг за шагом отступали, пока полностью не оставили рыночную площадь и упорная битва не расползлась по прилегающим узким улочкам.

Кричали испуганные видом крови, грохотом мечей и копий, яростным ревом голосов женщины, выскочившие на дорогу дети в ужасе разбегались врассыпную от внезапно нахлынувших солдат. Какой-то совсем крохотный ребенок нырнул чуть ли не под копыта коня Саймона. Вздернув коня на дыбы, Саймон повернул его боком к ребенку и, наклонившись вниз, поднял перепуганного малютку с земли, всего забрызганного грязью.

Где-то совсем близко раздался отчаянный женский вопль. Саймон оглянулся. Прижавшись к стене, рыдала мать. Саймон подъехал к ней. Ребенок съежился под щитом, спрятав лицо в складках накидки Саймона.

— Укройтесь в доме и не выходите, — строго сказал Саймон женщине и опустил ребенка ей на руки, после чего снова устремился в бой.

Между тем в конце улочки к французам спешно подошло подкрепление, и они начали теснить англичан.

Саймон привстал на стременах.

— За святого Георгия и нашего короля! — воскликнул он.

При звуках его трубного голоса английские солдаты снова сплотились вокруг него и с новой силой нанесли удар по неприятелю. Кто-то сзади Саймона запел песню Азенкура, и вот уже десятки голосов подхватили ее, и англичане снова пошли вперед.

Какой-то крепкий всадник недалеко от Саймона выбил из седла француза, пытавшегося поразить под ним коня.

«В Нормандию король идет», — во всю глотку распевал этот английский всадник. — А ну получай! «И славных рыцарей ведет…». Что, больно? «Своих врагов он победит, затем, что Бог его хранит», еще хочешь? На! Осторожно, милорд! «Бог совершить ему помог великие дела…». Браво, милорд! «Мы победили, с нами Бог…», Эй, Джон, и ты, Питер, а ну, подхватили «Всевышнему хвала!»

— Всевышнему хвала, Всевышнему хвала! — загремело со всех сторон, и, казалось, сама эта песня сметала французов и теснила их до самого конца улицы.

Сражение длилось еще целый час, охватив весь город, но вот, наконец, сначала в одном месте, потом в другом французы начали сдаваться. Вскоре было объявлено перемирие, шум битвы быстро улегся, и наступило затишье. Побежденным повсюду была дарована пощада, и в знак сдачи города комендант прислал Саймону, вернувшемуся на рыночную площадь, ключи от городских ворот.

Повсюду лежали убитые и раненые, но быстро появились женщины и мужчины из числа мирных жителей, помогавшие раненым — как французам, так и англичанам.

Большинство французских солдат отступило на север — к замку, который пока что стойко держался и в котором находилась леди Маргарет.

Пересекая рыночную площадь, к Саймону приближался всадник в помятых доспехах и дырявой накидке.

— Слава Богу, ты жив! — крикнул он еще издали и остановил коня возле Саймона. — Хантингдон будет позднее. Где Алан?

— Пока не знаю. Думаю, где-то справа, в конце вон той улицы. Холланд со своими людьми?

— Да. Они помогают раненым. Мы взяли все городские ворота. А теперь я отправлюсь на поиски Алана.

Когда спустя полчаса Джеффри вернулся, рыночная площадь почти совсем уже опустела.

— Саймон! — крикнул Мэлвэллет, подъезжая к быстро обернувшемуся Саймону. — Алана схватили, он в плену у этой ведьмы!

— Что?! — свирепо рявкнул Саймон прямо в лицо Джеффри.

Верхняя губа Саймона дрогнула и страшно исказилась, лицо на миг застыло в гневной гримасе.

— Если я не выручу Алана до наступления ночи, быть моей душе в аду, — тихо сказал он после недолгого молчания.

К полудню удалось навести некоторое подобие порядка в Бельреми, после чего Саймон встретился с комендантом города. От имени короля были сделаны обычные в таких случаях заявления. Всем, кто присягнет на верность королю Генриху, было обещано хорошее обращение и защита. Большинство жителей города не отказалось от этой милости, потому что были измучены долгой осадой и ждали только одного — чтобы в городе кончился, наконец, голод. Воины Саймона расположились вокруг города и в самом городе, и он по завершению первых же неотложных дел смог теперь обдумать, как вызволять Алана из плена. Говорили, что Монтлис был ранен, прежде чем его схватили люди леди Маргарет.

— Ты собираешься спасать его? — спросил Саймона охваченный беспокойством Джеффри, когда оба они находились во временной штаб-квартире Саймона в здании суда.

— Да, — ответил Саймон. — Она, возможно, захочет держать его у себя как заложника, но я отвечу ей тем же: у меня в плену ее дядюшка.

— Вот как? Он дрался нынче утром?

— Он ее маршал, господин де Галледемэн. Хантингдон его взял. Бернард, принеси перо и пергамент.

Секретарь исполнил приказание и сел за стол, ожидая новых распоряжений.

— Пиши, — медленно заговорил Саймон. — «Мадам Маргарет де Бельреми. Именем Его Всемилостивого Величества короля Англии и Франции Генриха Пятого, я, Саймон Бьювэллет приказываю Вам передать мне в течение часа ключи от замка Бельреми, присягнув на верность Его Величеству королю Генриху и передав в мои руки рыцаря сэра Алана Монтлиса». Написал?

— Да, милорд.

— Немедленно отправь это с моим герольдом и прикажи ему дождаться ответа от мадам.

— Что за глупость ты делаешь? — спросил Мэлвэллет, когда Талмэйн ушел. — Она посмеется над твоим посланием.

— Возможно. Это мой официальный приказ. Пусть смеется. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Герольд вернулся через час и передал Саймону пакет от мадам графини де Бельреми. Саймон сорвал печать и расправил хрустящий пергамент. Джеффри читал из-за его плеча.

«Саймону Бьювэллету.

Если ты не уйдешь из моего города в течение 12 часов, передав ключи Фердинанду де Вальме, моему коменданту, рыцарь сэр Алан Монтлис будет висеть на крепостной стене у тебя на виду.

Писано в моем замке Бельмери 21 дня декабря месяца».

Джеффри, не сдержавшись, грубо выругался и схватился рукой за рукоять меча: