Джорджетт Хейер - Саймон Холодное Сердце

Джеффри сидел в большом зале, опечаленный отъездом своих друзей. Когда он увидел Жанну, лицо его прояснилось, и он пошел к ней навстречу, раскрыв объятия.

— Нет-нет, я пришла по поручению, — с притворной скромностью сказала Жанна и сделала реверанс. — Мадам графиня просит вас пожаловать к ней в кабинет, сэр.

Джеффри подошел к Жанне и, обняв, приподнял ее вверх.

— И зачем это я понадобился мадам графине? А ну, поцелуй меня, плутовка!

Жанна кротко повиновалась.

— Нехорошо так обращаться с герольдом, — пожурила она Джеффри. — А теперь следуйте за мной — и немедленно.

— Чего хочет графиня? — спросил Джеффри, когда они уже поднимались по лестнице в кабинет Маргарет.

— Одно несомненно — графине надо поговорить с тобой, — ответила Жанна. — Джеффри, это неприлично — держать герольда за талию.

— Согласен с вами, сударыня, но вполне прилично держать за талию мою нареченную, — возразил он и прижал слабо протестующую Жанну к себе.

Перед дверью в кабинет Маргарет он приостановился.

— Поцелуй меня, а то дальше я не сделаю ни шагу.

— Горе ты мое, — вспыхнула Жанна и подняла к нему свое очаровательное личико. — Ну-ну, будет, Джеффри, довольно. Что если кто-нибудь увидит нас? — и Жанна открыла дверь. — Сэр Джеффри, мадам.

— Входите, входите! — сказала Маргарет с весело заблестевшими глазами, идя к ним навстречу. — Мне кажется, что-то ты слишком долго ходила выполнять мое поручение, дорогая.

— Это не только моя вина, — ответила Жанна. — Сэр Джеффри очень нерасторопный и шел к тебе слишком долго.

— Это точно, — улыбнулась Маргарет, взглянув на Джеффри. — Сэр, я просила вас придти, чтобы поговорить с вами вот о чем. Я изгоняю моего кузена из своих владений за то, что нанятые им люди собирались убить лорда Саймона, и тогда на моей совести было бы такое черное дело… И поэтому я прошу вас… проследите, чтобы шевалье покинул Бельреми в течение сорока восьми часов. Никто не должен знать, почему он уезжает.

Джеффри не сразу пришел в себя от удивления.

— Мадам! Конечно же, я прослежу за этим. И позвольте мне сказать, мадам, что я преисполнен к вам уважения и высоко ставлю честь вашего имени.

Маргарет улыбнулась. Улыбка вышла, пожалуй, горькая.

— Я была вынуждена поступить так. Я… Сэр Джеффри, вы и я… в недавнем прошлом сражались один против другого, и вам не за что любить меня, но я, кажется, теперь не та, что раньше, и… и очень хотела бы жить в мире с вами.

Джеффри опустился на колено и поцеловал руку графини.

— Благодарю вас, мадам, и не сомневайтесь, что я сделаю все возможное для вашего благополучия.

Ее пальцы крепко сжали руку Джеффри.

— Спасибо, — сказала она. — Скажите мне, вы скоро похитите у меня Жанну?

Джеффри поднялся с колена.

— Никогда такому не бывать, мадам. Я лишь обвенчаюсь с нею, а это произойдет скоро.

— Желаю вам счастья, — пытаясь улыбнуться, сказала Маргарет.

Жанна кинулась ей в объятия.

— Милая моя, ты тоже будешь счастлива!

Маргарет низко опустила голову.

— Может быть. Я думаю, что еще долго… буду одна…

Но когда Джеффри и Жанна вышли из ее кабинета, Маргарет приободрилась и, подняв голову, улыбнулась.

Саймон пустил коня шагом, въезжая в Байо. Бок о бок с ним держался Алан, а чуть позади — Хантингдон, возглавлявший арьергард. По прибытии Саймон, не теряя времени, отправился в сопровождении Алана к королю. Генрих сразу же выслал навстречу им пажа, который и привел обоих друзей в королевские покои. Там вместе с королем был и герцог Кларенс, брат короля, возглавлявший одно из трех крыльев войска, которому предстояло наступать на Руан.

— А вот и мой Воин! — воскликнул король, идя навстречу Саймону, и придержал его за плечи, не давая опуститься на колено. — И мой Поэт здесь! А где же мой Рыцарь?

— В Бельреми, сир, — ответил Саймон. — Со мной пришел Хантингдон.

Генрих казался слегка огорченным:

— Лучше бы на месте Хантингдона был Мэлвэллет. Впрочем, вам виднее.

— Сир, Саймон оставил Джеффри в руках одной юной леди, которая вскоре станет супругой Мэлвэллета.

— Вот как? — удивился Генрих. — Это правда? Неужто Амазонка?

— Нет, — как-то уж слишком поспешно ответил Саймон. — Это одна из ее фрейлин.

— Ах, так! Я был бы меньше удивлен, если бы на месте Мэлвэллета был Алан. А теперь садись, Саймон, и рассказывай мне все по порядку, — король прикоснулся к стопке листков пергамента, лежавшей на столе. — Твои депеши слишком кратки, — он улыбнулся, беря в руки один из листков. — Вот, послушай, Алан! «Мой грозный повелитель и король» — сначала все идет хорошо, но погодите: «Я имею честь сообщить Вашему величеству, что город Бельреми вчера утром взят после штурма моими силами. Еще я имею честь сообщить Вашему Величеству, что замок сдался, кроме графини, которая хочет покориться Вашему Величеству. Остаюсь верным слугой Вашего Величества. Саймон Бьювэллет». Ну как? Верный слуга моего величества только разжег мой аппетит на новости — и ничего больше. Или вот еще: «Вынужден сообщить Вашему Величеству, что в прошлый вторник графиня де Бельреми бежала из города в сопровождении одной из своих фрейлин мадемуазель Жанны. Я отправился за ними в погоню и, найдя мадам графиню в руках союзника Вашего Величества Рауля по прозвищу Свирепый, убил его за плохое обхождение с мадам графиней. Так я избавил Нормандию от гнусного негодяя». Спасибо, Саймон, — весело блеснул глазами Генрих. — Как сообщаете вы в этом длинном послании, Рауль был мой союзник. Однако славненькие времена пережил я, когда его люди нахлынули сюда, требуя твоей головы!

— В самом деле, Ваше Величество?

— Я сказал людям Рауля, что не желаю торговаться с ними, но хотел бы знать, как это моих союзников убивают вот так просто — без суда и на месте.

Саймон встал:

— Да, сир, я в долгу перед вами за то, что вы взяли меня под защиту, но на моем месте вы сделали бы то же самое.

— Не сомневаюсь, — сказал Генрих, — но тебе не следовало убивать его, не разобравшись во всем, какой бы гнусной гадиной он ни был.

— Я и сам не ожидал, что так получится, но он просто взбесил меня, — и Саймон кратко рассказал королю обо всем, что случилось во дворце Рауля.

Генрих хлопнул одной ладонью о другую:

— Клянусь честью, хотел бы я быть там в эту минуту! Негодяй! Туда ему и дорога! Но у меня из-за этого возникли хлопоты!

— Виноват я один, сир.

— Я ни в чем не упрекаю и не обвиняю тебя, мой Саймон. Я обязан поддерживать моих военачальников.

— Сир, если вам угодно, накажите меня, и тогда французы не смогут назвать вас убийцей.

— Сейчас в этом нет нужды, — ответил Генрих, — Кларенс имеет дело с ними.

Саймон улыбнулся герцогу, с которым они были в дружбе.

— Благодарю вас, Ваше Величество.

— С тобой, Саймон, я готов в огонь и в воду, — сказал Кларенс, — но признаться, я был немало удивлен, когда услышал, как ты вершишь правосудие.

— И все же это было правосудие, настоящее правосудие, — подал голос Алан.

— Поэт заговорил, — засмеялся Генрих. — Ну а теперь, Саймон, расскажи мне с начала и до конца, как ты взял Бельреми.

— Сперва осадил, а потом штурмовал, сир.

Генрих досадливо прищелкнул языком:

— Спасибо, теперь я знаю. Алан, рассказывай ты.

— Как будет угодно Вашему Величеству, — улыбнулся Алан. — Мы осаждали Бельреми до самого Рождества, и все сначала шло тихо и мирно. Я сочинял оду, а Джеффри был недоволен, но терпеливо ждал. Саймону же не нравятся ни покой, ни мир. Он вечно должен быть чем-то занят. Вот он и рыл подкоп под южным валом, а вал этот был сделан как будто из гранита. И как ни занимал Саймона этот подкоп, он все же нашел время выработать план штурма. Хантингдон расположился у западных стен, которые были не столь прочны, как южные. Неприятель ждал, что именно с запада мы и начнем свой приступ. Саймон приказал Хантингдону в определенный день и час привести в состояние готовности осадные орудия и по заранее условленному сигналу начать штурмовать стены, чтобы привлечь туда весь неприятельский гарнизон. Джеффри и я должны были стоять наготове с остальным войском, потому что план Саймона предусматривал, что он возьмет с собой отряд из одиннадцати человек и, дойдя до конца подкопа, проделает выход на поверхность земли уже внутри города, и как только Джеффри даст сигнал к наступлению и город придет в волнение, Саймон со своим отрядом поспешит к южным воротам и откроет их, опустив подъемный мост. То, что Саймон задумал, удалось самым чудесным образом, и мы вошли в город во главе с Джеффри, а в тылу у нас начал атаку Хантингтон. Я ввел своих людей в город вторым. Уже под командованием Саймона, на голове которого красовался его золотой шлем, мы оттеснили всех французов на рыночную площадь. Тут завязалась жаркая схватка. Меня ранили и захватили в плен, сир, после чего отнесли в замок, где укрылась большая часть гарнизона, а город Саймон занял, но леди Маргарет велела передать ему, что если он не уберется со своими людьми, меня повесят на зубчатой стене замка.

Алан умолк, улыбаясь.

— Продолжай, — велел ему Генрих. — Что дальше делал Саймон?

— Он вошел в замок, сир, один, как герольд. Ну, а потом, я слышал, он встретился с леди Маргарет, которая хотела убить его, и тогда он подскочил к ней и приставил меч к ее груди, так что никто из ее людей не отважился и пальцем пошевелить и на шаг не смел приблизиться к нему. Она смелая женщина, сир, и ни за что не хотела уступать Саймону, но он угрожал отдать город на разграбление и перебить в нем всех детей. Только из-за этого она поневоле уступила и привела Саймона ко мне. Саймон оставил меня там, где я отлеживался, потому что не мог сразу встать на ноги из-за раны, а леди Маргарет он взял с собой как заложницу. Потом уже все было просто.

Генрих глубоко вздохнул.

— Да, ты действовал превосходно! — воскликнул он, с восхищением глядя на Саймона. — А что Амазонка? Расскажи мне о ней.

Ответил королю Алан:

— Мне, пожалуй, не доводилось видеть более очаровательной женщины, сир. И более отважной. Тигрица.

— Но она капитулировала, покорилась?

— Да, — сказал Саймон, — потому что я спас ее от Рауля. Позвольте мне уйти, сир, хотелось бы снять доспехи.

— Да, конечно. И ты, Алан, тоже иди. В доспехах Алан мне не очень нравится. Кстати, как там милорд Монтлис, благополучно добрался до вас?

— Все в порядке, — улыбнулся Алан. — Отец не меняется, такой же, как всегда. Мы оставили его с Джеффри.

— Люблю я этого человека, — сказал Генрих и отпустил их.

На следующий день король чуть свет вызвал к себе Саймона и надолго уединился с ним. Алан с нетерпением ждал друга.

— Ну что? — сразу же спросил он Саймона, как только тот появился снова, и услышал в ответ печальный вздох Бьювэллета:

— Я должен идти к Котантэну на соединение с Глостером. Хантингдон пойдет в Кутанс. Ты останешься здесь.

— И надолго ты уходишь?

— Пока не покорим Котантэн, — пожал плечами Саймон. — Глостер хочет начать осаду Шербурга в начале апреля, если удастся. Шербург взять будет нелегко.

— Знаю, — ответил Алан и больше не сказал ничего.

Саймон выехал из Байо на следующей неделе. Но прошло, наверное, не меньше десяти дней, пока Генрих, очень занятый делами завоеванных им земель, нашел время просто так встретиться с Аланом и отвести душу за дружеской беседой с ним. В тот день, слушая игру Алана на арфе, король вдруг оживился и сказал:

— Алан, что происходит с нашим Саймоном?

Алан извлек из струн рыдающий, тоскливый звук и отложил арфу в сторону.

— Ах!

— Он всегда был упрям, суров, но никогда не был таким задумчивым и грустным, как сейчас. О чем-то вздыхает, впадает в уныние. И это Саймон! А глаза, глаза! То мрачны, то как-то не привычно светятся. И, по-моему, стал он вроде бы мягче и добрее, что ли, чем всегда. Что с ним? Уж не заболел ли он?

— Пожалуй, сир. В каком-то смысле это можно назвать болезнью.

Генрих резко повернулся в кресле и пристально взглянул на Алана:

— Уж не влюблен ли он? Быть не может!

— Отчего же, сир? Не вы ли говорили мне когда-то, что любовь все равно когда-нибудь придет к нему?

— Да, но я никогда и сам-то не верил в то, что говорил. Кто же она?

— Леди Маргарет де Бельреми, сир.

У короля от неожиданности слегка отвисла челюсть.

— Амазонка! Тигрица! Алан, ты шутишь.