Валерия Карих - Саломея. Танец для царя Ирода

Утром следующего дня во дворец прискакал лимитан[20] во главе с начальником римлянином Марком Гуидо, который доложил тетрарху, что прошедшей ночью в Капернауме сильно подвыпившие солдаты после шумной оргии в казарме ворвались в иудейский храм и сожгли свитки Торы.

Гуидо имел на руках строгое поручение наместника Иудеи в случае мятежа охранять Ирода и обеспечить соблюдение порядка в центральных городах до прибытия армии.

Пока Гуидо докладывал тетрарху о случившемся, в его выразительных черных глазах застыла злорадная насмешка, показавшаяся Ироду довольно странной в свете происшедших событий.

– Как ведет себя народ? – нахмурился Ирод.

– Особенно возмущаются иудеи. После разгрома храма они успели напасть одновременно на два наших таможенных поста и убили пятерых стражников. Мне доложили, что предводители зелотов призывали народ вооружаться и идти вместе с ними в наступление на римский гарнизон в Иерусалиме. Их священнослужители в синагогах призывают народ к объединению и восстанию. На границах Капернаума начались брожения. В бедных кварталах, на улицах и в переулках собираются молодые иудеи, что-то обсуждают, но, едва завидев отряд городской стражи, стремительно разбегаются в разные стороны.

«Это зелоты!» – подумал Ирод. Он с мрачным и свирепым выражением лица повернулся к Сигону и спросил:

– Это мятеж?

– Да, мой господин! Я сейчас же разошлю по городам своих ищеек. Через несколько часов мы все будем знать, – уверенно произнес Сигон, и так будучи в курсе того, что происходит. Именно он, преследуя свою корыстную цель сместить Ирода, путем подкупа и шантажа уговорил трех римских легионеров, отличающихся особенной ненавистью и презрением к иудеям, ворваться в их храм и устроить демонстративный поджог и погром.

– Какие будут распоряжения, тетрарх? – сурово спросил Марк Гуидо.

Ирод развернулся к Сигону и приказал:

– Разбей всех воинов в казармах на несколько отрядов и направь их на ключевые посты на подступах к городской крепости. Достань со складов оружие и раздай командирам. Также укрепи людьми и оружием входные крепостные ворота и мой дворец.

– Ты предпринимаешь правильные действия, – одобрил начальник лимитана. – Для подкрепления я пришлю в Тивериаду сорок легионеров из своего подразделения. В случае мятежа они смогут сдержать бунтовщиков до подхода нашей армии.

Он помолчал, обдумывая сложившееся положение. Оно было довольно серьезным и внушало опасения, поскольку отряд Марка Гуидо был не слишком многочислен. До прибытия подкрепления из Сирии пройдет немало времени, что на руку бунтовщикам.

– И да поможет нам Господь, – выступил вперед Сигон и напыщенно добавил: – Еще я предлагаю не останавливаться на предупредительных мерах. Мы должны сразу перейти к карательным операциям в местах скопления основных сил мятежников. Таким образом мы упредим их возможное выступление.

Предлагая подобное в присутствии начальника римского лимитана, Сигон преследовал сразу несколько целей. Во-первых, он выставлял себя в выгодном свете перед Марком Гуидо, который обязательно доложит о нем наместнику. Во-вторых, совершая явное предательство по отношению к зелотам и в деталях зная план восстания, он выводил себя из-под удара. В случае поражения заговорщиков у него появлялась возможность первым убить всех их руководителей, чтобы те не успели выдать его. Единственное, чего Сигон не знал, – это где находятся склады с оружием, доставленным зелотами из Рима.

Пока исполнялись все распоряжения, наступил вечер. Все это время Ирод находился во дворце, не выходя из своих покоев и не допуская к себе никого, кроме Сигона.

Воины, до этого подчинявшиеся Закарии, уже были расставлены вокруг города и дворца. Выслушав глубокой ночью доклад Сигона о том, что они приведены в боевую готовность, а к Капернауму и Сепфорису на подмогу из Сирии выдвинулись римские отряды, Ирод несколько успокоился и пошел спать.

Тем временем в Сепфорисе, на окраине иудейского квартала, имевшего среди местных жителей разбойничью славу, собрались в таверне предводители зелотов, чтобы обсудить начавшееся восстание. Тувия и Элеазар, а также еще несколько отважных юношей, стремящихся пролить свою и чужую кровь ради свободы иудеев, были взволнованы и настроены решительно.

В свете пылающего в очаге огня лица молодых секариев казались нахмуренными и исполненными мрачной отваги. Их сердца бились гулко и встревоженно. Они уже знали, что на помощь солдатам тетрарха из Иерусалима направляются многочисленные отряды римских легионеров.

Все это кардинальным образом нарушало их первоначальные планы. Если раньше они рассчитывали первыми нанести внезапный стремительный удар, то после пьяной оргии в иудейском храме Капернаума ситуация изменилась. Медлить было нельзя. Предводителям пришлось срочно вносить в свои действия коррективы.

– Они сожгли священные древние свитки. Смерть римлянам! – раздавались взволнованные молодые голоса.

– Солдаты хотели установить в нашем храме статую Августа, чтобы мы поклонялись ему, – сурово и гневно произнес один из юношей. В его глазах полыхала жажда мести.

– Кто отдал приказ?

– Кто? Конечно, Ирод Антипа, тетрарх, – этот презренный раб, пресмыкающийся перед римским могуществом.

– Смерть Ироду Антипе! – раздался со всех сторон единодушный призыв.

– Погодите, друзья! – твердо и звучно произнес Тувия. Глаза его горели таким же исступленным и мрачным огнем, как и у остальных. – Ирод скоро ответит за свое предательство! Сейчас же необходимо подумать о другом. Надо послать несколько человек в кварталы, чтобы поднять народ на восстание. Оно уже началось. Под покровом ночи мы сметем римский гарнизон, находящийся в городе. Предлагаю разбить наших людей на три отряда и занять позиции на главных дорогах. Римские отряды подойдут к городу только под утро. Я уверен, что воины будут усталыми и измученными, ведь они двигаются ночью, без привала и сна. Мы выиграем время, если нападем на них внезапно на отдаленных подступах к городу. В неожиданности наше основное преимущество перед вооруженными отрядами на лошадях.

– А где мы возьмем столько оружия? – воскликнул кто-то.

– Его доставит Элеазар. Он знает, где в Сепфорисе спрятан наш склад оружия. Пришел твой час! – обернулся Тувия к брату. Глаза Элеазара радостно блеснули. Момента проявить себя он ждал уже давно.

Обсудив детали предстоящего восстания, зелоты бесшумно растворились в ночной тьме, поспешив приступить к выполнению задуманного.

Пока три отряда легионеров общей численностью шестьсот человек по приказу сирийского наместника спешно направлялись в сторону Сепфориса, Капернаума и Тивериады, зелоты тоже не дремали. Основательно вооружившись мечами, кинжалами и дротиками, они разбились на отряды по сто человек и выдвинулись навстречу легионерам. По пути к ним присоединялись сочувствующие горожане и сельские жители с факелами и кинжалами.

В Сепфорисе были убиты все стражники, которые обеспечивали охрану и спокойствие на улицах днем и ночью. Вскоре Сепфорис легко и быстро был полностью захвачен восставшими секариями, нашедшими поддержку в своем народе и у священников, которые собирали вокруг себя толпы в синагогах и на улицах также призывали к восстанию. Все священнические городские общины позабыли на время о разногласиях, сплотились и единой силой выступили против деспотизма тетрарха Ирода Антипы, ставленника ненавистных римлян.

На рассвете на отдыхавших в лагере после длительного ночного перехода по пустыне римских легионеров напали вооруженные до зубов иудеи. Они безжалостно смяли спящих, оставляя за собой смертельный хаос, смятение и кровь. Это была неожиданная, на редкость быстрая и обнадеживающая победа для восставших зелотов, и уже на следующий день во всех городах к их движению, как и рассчитывал Тувия, примкнуло еще больше народа.

Сепфорийские зелоты и их предводители праздновали победу.

Чтобы избежать ненужного кровопролития, начальник отряда римских легионеров принял решение не входить в мятежный Сепфорис и направил свой отряд в Тивериаду.

– Господин, легионеры разбили лагерь возле крепостной стены, – доложил Ироду начальник городских стражников Крайос Милонос, войдя в кабинет.

Наступил вечер, и тетрарх вместе с Сигоном и Марком Гуидо обсуждали над картой план дальнейших действий.

– Теперь нам нечего опасаться, – с облегчением произнес Ирод Антипа.

– Ты прав, Ирод, – кивнул головой Гуидо. – Я сам проверил утром все сторожевые посты вокруг Тивериады. Бунтовщики не посмеют сунуться сюда. Но ты все равно стереги как следует склады с оружием и усиль патрулирование улиц. Нельзя допустить, чтобы в городе у заговорщиков нашлись сочувствующие, – добавил он, обращаясь к Крайосу Милоносу. Тот кивнул.

– Что будем делать дальше? – спросил Ирод.

– Предлагаю дать римским воинам передышку, – сказал Сигон. – Как только прибудет подкрепление, мы многочисленным войском выступим в сторону Сепфориса и разобьем разбойников в их логове.

– Я уже выслал к прокуратору отряд с депешей о том, что мы ждем подкрепления, – сказал Ирод, отвлекшись от разглядывания карты. – Нам остается только ждать.

Ночь прошла относительно спокойно. Мятежники, захватив Сепфорис, были опьянены легкой победой. Вооруженные кинжалами секарии расхаживали по улицам, громко разговаривая, распевая бравые песни и пугая добропорядочных горожан, попрятавшихся в своих домах, воинственными возгласами. То тут, то там из темных переулков раздавались выкрики:

– К оружию, братья! Смерть предателям закона! Вперед к победе и свободе!

На следующее утро, едва забрезжил рассвет, легионеры увидели, как со стороны Капернаума в их сторону движется многочисленная вооруженная дротиками и копьями армия. Это было сорокатысячное войско клибанариев, присланное сирийским наместником. Оставив около сотни вооруженных солдат охранять Тивериаду, объединенные силы после непродолжительного отдыха выдвинулись в сторону Сепфориса.

К вечеру вокруг города разгорелось кровавое сражение. Зелоты сражались как дикие звери, яростно нанося удары по римским солдатам.

– Вперед, секарии! Во имя Господа и торжества закона! Погибнем, но не сдадимся! Смерть предателям!

Многие зелоты падали на землю, сраженные мечами легионеров, и истекали кровью от ударов дротиков и секир. На римлянах были металлические доспехи – кольчуги и шлемы. Спасало их и то, что большинство из них бились на лошадях.

Зелоты были плохо вооружены – только кинжалами, топорами и факелами. Удары мечей и стрелы легионеров сыпались на оборонявшихся на улицах и в переулках мятежников со всех сторон. К утру битва закончилась поражением восставших. Мятеж был жестоко подавлен. Предводители зелотов, в том числе Тувия и Элеазар, были схвачены, избиты и доставлены в Махэруз. Остальные были убиты во время уличных боев.

Во время восстания Симон находился на пути из Иерусалима. Он уже знал о том, что во многих городах начался мятеж. В Иерусалим он ездил за помощью. А теперь спешил оттуда в Сепфорис с донесением от священнослужителей, которые призывали восставших покориться, дабы избежать излишнего кровопролития. На следующий же день после того, как он прибыл в город, его схватили по доносу предателя и вместе с остальными секариями доставили в Махэруз.

Рассвет, занимавшийся над Махэрузом, как будто одевал крепость, пустыню и далекие скалы в погребальный саван. Сильный восточный ветер, чувствуя себя полноправным хозяином среди толстых крепостных стен, жутко завывал, эхом откликаясь на редкие выкрики нескольких стражников, и плутал, плутал в длинных и запутанных коридорных лабиринтах…

Махэрузская крепость собрала под своей крышей обильный урожай. Ее узники давно потеряли счет времени. Они не видели света и солнца, и для них уже не имело значения, день сейчас или ночь. Умрут они сегодня или же наступающий день не последний и мучительная жизнь в неволе продлится какое-то время? Кто ответит?..

Постепенно день вступил в свои права. Изнурительная жара опустилась на иорданскую землю. Белое солнце докрасна раскалило молчаливые крепостные камни, ослепляя привыкшие к темноте глаза двух узников, пытавшихся сквозь толстые прутья решеток разглядеть кусочек неба. Глубокие ямы, в которых томились Закария и Иоанн, были на расстоянии всего нескольких саженей друг от друга.

Иоанн ослабел без воздуха и пищи и почти не вставал – берег последние силы. По приказу смотрителя стражники давали ему воду раз в день, опуская ее на веревке в глиняном сосуде. Затекшие ноги узника подкашивались, когда он с трудом распрямлялся и припадал к нагретой на солнце воде. Иоанн давно скитался по пустыне и привык обходиться малым. Но он знал, что долгое сидение в яме без воды – это медленная и мучительная смерть.