Спустя две недели судно Ирода Антипы, нагруженное богатыми дарами императору, было готово к отплытию. Многие ремесленники и торговцы, заинтересованные в продаже своих товаров, изъявили желание плыть на нем в провинцию Италия. За это каждый из них вынужден был заплатить в казну тетрарха по десять талантов.

Ирод давно не видел Саломеи. Мучительная тяга к ней не отпускала его. Он часто вспоминал то удивительное свидание в купальне. И тогда ему страшно хотелось увидеть ее. Однако девушка избегала его. Долгие часы просиживала она в своих покоях, играя на лютне или рисуя. И выходила оттуда, только когда тетрарх отлучался из дворца.

Ирод невольно спрашивал себя: неужели жена обо всем догадалась и не разрешает дочери показываться ему на глаза? В последнее время громкий голос и смех Иродиады звучали для него резко и неприятно. Все в ней раздражало. Все стало казаться отталкивающим. Если Иродиада пыталась приласкаться, он недовольно отодвигался от нее.

За два дня до отплытия Ирод особенно сильно захотел увидеть Саломею. Он решил пойти на хитрость и устроить во дворце пир.

– Завтра я уезжаю в Рим. Что скажешь на прощание? – заплетающимся языком спрашивал он сидящую рядом жену, отправляя в рот очередной нежный и сочный кусок от козлиной ножки.

В ярко освещенном масляными светильниками зале играла легкая веселая музыка. Иногда под грохот барабанов перед гостями в соблазнительном танце извивались полуобнаженные танцовщицы. Начальники пехотного и конного военных отрядов, главные стражники и сборщики налогов, сидя за столом, одобрительно прихлопывали в такт движениям смуглых женских тел и шумно разговаривали между собой. Многие из них были сильно пьяны и вели себя крайне несдержанно. Громкие возгласы и хохот разносились по всему дворцу. Неожиданно между богатым саддукеем и фарисеем завязался ожесточенный спор, переросший в бурную ссору. Оба вскочили с мест, размахивая руками, выкрикивали ругательства и уже готовы были вцепиться в длинные черные бороды друг друга. Какое-то время Иродиада наблюдала, как остальные безуспешно пытаются их разнять, потом, усмехнувшись, повернулась к Ироду:

– Взгляни на своих гостей. Манеры их ужасны. А сами они напоминают мне подравшихся на базаре вонючих и грязных плебеев. О! Как бы я хотела поехать с тобой в Италию, милый муж! Там все по-другому – люди иначе веселятся и радуются жизни. А какое там море, Ирод! Помнишь таверну, в которой так чарующе играют на мандолинах девушки-музыканты? Мы сидели там вечерами. А помнишь, как журчали фонтаны среди цветочных арок в центральном парке? Возьми меня с собой. Мне так хочется поехать с тобой, – настойчиво принялась она упрашивать мужа.

– Нет. Я не возьму тебя. У тебя есть дочь. Кто присмотрит за ней? – хрипло спросил Ирод. Его брови сердито сошлись на переносице. Он поднял вверх хрустальный кубок с вином и стал пристально разглядывать, как оно причудливо и таинственно играет в мерцающем свете. Это было хорошо выдержанное вино, по вкусу напоминающее густой и сладкий нектар – настоящий напиток богов.

– А зачем мне присматривать за ней? – равнодушно пожала плечами Иродиада. – Моя дочь – уже взрослая девушка. Ее не интересуют мужчины. Она предпочитает их льстивым и коварным речам поэмы Гомера, игру на мандолине и лютне.

– Ты верно сказала. Но я все равно не возьму тебя. Девушкам в таком возрасте нужен постоянный присмотр и надежный добрый друг. Кто, как не мать, должен опекать и заботиться о своем ребенке?

– Это предлог. Причина в другом.

Иродиада обиженно отвернулась.

– Ты больше заботишься о моей дочери, чем обо мне! – ревниво произнесла она. Неожиданно ее кольнули смутные подозрения, которые она тут же прогнала прочь.

– Ты ревнуешь к Саломее? – недовольно спросил Ирод.

– Разве я об этом сказала? Я знаю, ты любишь только меня. Если ты возьмешь меня с собой, я куплю много драгоценностей и нарядную одежду и буду радовать тебя своей красотой. А может быть, тебя заботит что-то еще? – осторожно спросила она.

– Ты глупа. Меня заботит только состояние моей казны и кошелька! – звучно расхохотался в ответ Ирод. – Ты сама только что заявила, что хочешь от меня новых драгоценностей и нарядов. А я вовсе не желаю тратить деньги на твои глупые женские прихоти.

– Ах, вот в чем причина! – успокоилась Иродиада. – А если я не стану ни о чем таком тебя просить, возьмешь меня?

Иродиада уверенным жестом положила свою изящную белую ручку на ладонь Ирода. Тот неприязненно сбросил ее.

– Нет! – последовал короткий и резкий ответ. – Ты надоела мне, женщина! Не приближайся ко мне, пока я сам этого не захочу!

Тяжелая мужская ладонь с грохотом опустилась на массивный деревянный стол. Хлопок был таким сильным, что ножи и ложки подпрыгнули вверх, а из хрустального кубка на стол пролилось вино. Оскорбленная Иродиада в гневе отодвинулась от мужа.

Гости испуганно повернули головы в их сторону. Поскольку суть ссоры между тетрархом и его супругой из-за шума никто не уловил, все стали выпытывать друг у друга, что происходит. Подбежала рабыня. Она быстро вытерла со стола, собрала пустые блюда и унесла их на кухню.

– Как будто пролилась чья-то кровь… – с суеверным ужасом прошептал один из иудеев.

– Что ты мелешь, глупец? А может, ты хочешь, чтобы я во всеуслышание объявил твои слова? Тогда тетрарх точно прикажет вздернуть тебя на виселице! – со злорадной насмешкой отозвался его сосед.

– Нет-нет, что ты! Я не желаю тетрарху ничего плохого! – испугался первый.

Пиршество продолжилось.

На столах на круглых серебряных блюдах красовалась жареная дичь. Приготовленные искусным поваром куры и фазаны по нежности вкуса и сочности не уступали когда-то бегавшим по двору жирным цесаркам. Аппетитные свиные ребрышки были обложены свежими и запеченными овощами. Вяленое мясо, солонина, разнообразная рыба, крабы и устрицы украшали стол. Дорогие вина в хрустальных кубках гостей играли в лучах солнца. Рабы разносили на серебряных подносах закуски из соленой рыбы, артишоков, дынь, начиненных различной снедью, разнообразные салаты.

На середину зала снова выбежали танцовщицы и стали исполнять причудливый танец змей. Грациозные движения гибких смуглых рук финикиянок и столь же прекрасных дочерей Эллады притягивали взгляды и будоражили опьяневших гостей. Танец сопровождался громким хлопаньем и непристойными выкриками. Особо ретивые гости не выдерживали, вскакивали с мест, шатаясь, подходили к понравившимся девушкам, хватали их за талии, руки и тащили за собой, стремясь поскорее найти укромное место, чтобы предаться любовным утехам.

Тетрарх не останавливал начавшийся разгул. Он только сильнее стискивал зубы и все больше мрачнел. Присутствие Иродиады раздражало его.

– Позови Саломею! – приказал он рабу. – Пусть она порадует нас напоследок своей красотой. А заодно и сама насладится весельем, – усмехнулся Ирод. Он опьянел. Глаза его загорелись дьявольским огнем в предвкушении долгожданной встречи. Губы раздвинулись в хищной улыбке. Иродиада удивленно посмотрела на мужа. Ревность невольно закралась ей в душу и свилась там ядовитым клубком.

– Не зови мою дочь, Ирод! – недовольно произнесла она.

– Почему? – Ирод нахмурился.

– Здесь много пьяных мужчин и шумного разгула. Моя дочь – невинная девушка! Она не должна видеть все это.

– Ты смеешь перечить мне, своему господину?! – Мутный от вина и злобы взгляд обжег Иродиаду.

– Я всего лишь прошу тебя. И даю добрый совет, – вынуждена была пойти на хитрость та, чувствуя, что гнев тетрарха превосходит по силе ее собственный.

– Замолчи, женщина! Уходи. Я желаю остаться один, – неприязненно процедил Ирод, резким движением налил себе очередную порцию вина и залпом выпил. Однако ему показалось, что вино не пьянит его, поэтому он налил еще кубок, теперь уже до краев.

Глава 9

Убранство покоев Саломеи поражало взгляд изысканностью и восточной негой. Мебели было немного, но она была довольно искусна, сделана из драгоценного красного дерева, инкрустирована причудливой резьбой, изображающей зверей и птиц, а поверх резьбы украшена позолотой. На мозаичном полу лежало множество роскошных ковров, сочетающихся между собой по цветам и орнаменту. В углу, в полутемном алькове, занавешенном легкой непрозрачной тканью, возвышалось ложе с мягкими пуховыми подушками, вышитыми цветами. Рядом стоял столик, за которым Саломея рисовала, писала и читала книги, привезенные из Рима. Скамья была покрыта дорогим шелком. С потолка над столом свисал золотой светильник в виде чаши с восточным орнаментом, с фитилем, пропитанным благовониями. От него по комнате разливался приглушенный свет, который, однако, не мог разогнать сгустившийся в углах мрак. У противоположной стены стоял огромный ларь на прочных ножках в форме львиных лап, тоже украшенный восточным орнаментом и бело-синей мозаикой, для хранения одежды и тканей.

Когда рабыня прибежала за Саломеей, та играла на лютне, стараясь заглушить громкий шум и возгласы, доносившиеся из пиршественной залы.

– О моя госпожа! – почтительно произнесла совсем юная темнокожая рабыня. – Господин желает видеть тебя. Он приказал привести тебя в зал.

– Вот как! А не говорил наш господин, зачем я должна туда идти? – равнодушно спросила Саломея, прервав свое занятие. Взгляд, брошенный ею на рабыню, был полон высокомерия.

– Не знаю, госпожа. Но я видела, что правитель сильно поссорился с вашей матушкой и прогнал ее из зала.

– Ах вот как! – протянула Саломея и задумалась. Потом повернулась к рабыне и велела: – Ступай к господину и передай, что я не приду, пока моя мать не вернется в зал.

– О госпожа! Сжалься надо мной. Услышав отказ, наш господин придет в страшный гнев и прикажет забить меня камнями или палками. Пощади меня! Я всегда преданно служила тебе. Не я ли по первому требованию исполняла твои приказы? Говорю тебе правду: господин очень хочет видеть тебя! – Глаза несчастной рабыни наполнились ужасом и слезами.

– Ступай прочь! И делай, что тебе велят! – прервала ее Саломея. – А если ослушаешься, я сама с большим удовольствием прикажу забить тебя палками на конюшне.

С этими словами юная гордячка равнодушно отвернулась и принялась невозмутимо перебирать изящными пальчиками струны своей лютни, издавая чарующие звуки. Однако когда рабыня скрылась за дверью, Саломея прекратила музицировать и стала рассматривать цветы на ковре. Неизвестно, какие мысли роились в этот миг у нее в голове. Однако она вдруг тихо и торжествующе рассмеялась, прижав ладони к зардевшимся щекам.

Несчастная рабыня схватилась за голову и, горестно причитая, пошла по коридору. Она подошла к дверям в пиршественный зал, но войти не посмела, ибо в этот момент там как раз раздавался пьяный хохот тетрарха. Ирод Антипа заразительно смеялся над шуткой своего паяца. Услышав за дверью плач, он нахмурился и поднял ладонь. Все вокруг моментально стихло.

Стражники приволокли на середину зала упирающуюся рабыню. Она бросилась перед Иродом на колени и принялась рвать на себе волосы и одежду.

– Прекрати, женщина, и объясни, что случилось? – нахмурился Ирод.

– Пощади, господин! Я не смогла выполнить твою волю, ибо молодая госпожа отказалась прийти сюда. – И рабыня вновь принялась рыдать и биться головой о мраморный пол.

Все замерли. Ирод вскочил. До сих пор никто не смел не исполнить его приказаний. Тем более когда вокруг присутствовало столько гостей. Отказавшись подчиниться, Саломея выставила его перед всеми ними на посмешище. Этого он не мог стерпеть. Зарычав, будто дикий зверь, он грохнул кулаком по столу и хрипло выкрикнул:

– Казнить эту женщину, осмелившуюся солгать мне!

Солдаты поволокли несчастную прочь.

Ирод с раздражением оттолкнул подбежавших к нему с увещеваниями друзей и нетвердой походкой направился к покоям Саломеи. Влетев к ней, он увидел, что девушка стоит спиной к нему возле распахнутого настежь окна. За окном догорал вечер и тихо шумел ветер. Ирод не видел ее лица, поэтому, подскочив, схватил ее за руку и резко развернул к себе.

– Я прикажу казнить тебя, строптивая девчонка! Ты знаешь, что происходит с человеком, осмелившимся не повиноваться мне? – прорычал он, одновременно жадно вглядываясь в обольстительное лицо.

Саломея молчала. Глаза ее невольно закрылись, как только она почувствовала на своем лице обжигающее дыхание разъяренного Ирода.

– Как ты посмела не прийти? – уже тише спросил ее Ирод заплетающимся от вина языком. Неожиданно он с силой привлек девушку к себе и крепко обнял.

– А зачем мне приходить? Я не хочу видеть твоих гостей. Они пьяны и стали бы разглядывать меня и приставать. Разве ты этого хочешь? Ответь мне… О Ирод! – говорила Саломея в паузах между пылкими поцелуями, которыми без устали одаривал ее тетрарх.