Лаура Гурк - Сама невинность

Не отводя от Софи взгляда, Мик произнес низким, резким голосом:

– Проводи их обоих сюда.

Глаза Софи наполнились слезами.

О, Господи.

Она сейчас заплачет. Мик ненавидел, когда подозреваемые плакали, особенно женщины.

Но хотя её глаза были полны слёз, она не позволила им пролиться. Софи с силой прикусила нижнюю губу и опустилась в кресло, являя собой картину безмолвного страдания.

О нет, он не собирается сочувствовать ей. Совершенно точно не собирается!

Вайолет ворвалась в комнату. Их мрачный дворецкий вошёл следом и закрыл за собой дверь.

– Софи, дорогая, – воскликнула пожилая женщина, – что всё это значит?

– О, тётушка! – проговорила Софи, всхлипнув. – Я велела им передать Гримми, чтобы он не приводил тебя сюда. Я не хочу, чтобы ты была здесь. Возвращайся домой.

– Я не собираюсь делать ничего подобного! – Вайолет обошла стол и подошла к племяннице. Гримсток остался стоять около двери. Сегодня он был даже более угрюм, чем обычно, и Мик обратил внимание, что он тоже очень сильно нервничал.

Вайолет обняла племянницу.

– Дорогая, что это за разговоры насчёт того, что тебя арестовали за кражу ожерелья кузины Кэтрин? – она отодвинулась от девушки и повернулась к Мику; её лицо выражало такое неодобрение и разочарование, что он почти почувствовал себя непослушным мальчишкой, которого выгнали из школы. – Я была лучшего мнения о вас, инспектор. Софи не воровка.

– Тётушка, не говори ничего больше! – Софи накрыла ладонью руку пожилой женщины, одновременно предостерегая её и успокаивая. – Всё в порядке.

– В порядке? – Вайолет беспокойно нахмурилась. – Это всё моя вина, и я не могу позволить тебе...

– Тётушка, пожалуйста, молчи. Не говори больше ничего.

Мик уловил напряжение в голосе Софи и понял, что она боится, как бы её тётушка не сболтнула нечто важное.

Вайолет проигнорировала слова племянницы.

– Нет-нет, Софи, я не могу допустить, чтобы твоя репутация пострадала из-за меня.

– Да пропади пропадом моя репутация! Меня она не волнует.

– Она волнует меня, – Вайолет перевела взгляд на Мика, её глаза были полны решимости. – Моя племянница не брала ожерелье Кэтрин, инспектор. Это сделала я.

– Нет, тётушка, нет, – застонала Софи, закрывая лицо руками.

Поражённый, Мик уставился на пожилую женщину. Без сомнения, это был неожиданный поворот событий. Ему ни разу не приходила в голову мысль, что это Вайолет могла взять ожерелье. Он был уверен с самого начала, что Софи пытается защитить кого-то, но он был уверен, что она защищает убийцу, а не вора. Не Вайолет.

– Почему бы нам всем не присесть? – предложил он, указав на стол. – Мне нужно подробное заявление.

– Она не собирается делать никаких заявлений, – посмотрела на него Софи. – Она не скажет больше ни слова. Я взяла ожерелье. Тётушка не имеет к этому никакого отношения.

Вайолет попыталась что-то сказать, но Софи заговорила громче, заглушая слова своей родственницы:

– Гримми, я хочу, чтобы ты тотчас же отправил посыльного к Гарольду. Расскажи ему, что случилось, и приведи его сюда как можно скорее. После этого утром ты отправишься к виконтессе.

– Нет, – Вайолет прервала девушку с решительностью, удивительной для этой милой пожилой женщины. – Гримсток, ты не будешь ничего этого делать, – она повернулась к племяннице. – Софи, хватит. Очевидно, что инспектор не верит тебе, и я не могу его винить. Ты такая ужасная лгунья. Дорогая, ты не должна меня больше защищать. Я собираюсь рассказать инспектору правду.

Софи начала было говорить, но Вайолет приложила палец к её губам, заставляя замолчать.

– Я могу быть воровкой, но я никому не позволю взять мою вину на себя. Особенно тебе, родная. Я настаиваю, что ты должна уважать мои желания в этом вопросе.

Мик увидел, как страдальчески скривилось лицо Софи. Девушка потерпела поражение и понимала это. Покорно кивнув, она опустилась на стул.

Вытащив новый карандаш из кармана пиджака и пододвинув свой блокнот для записей, инспектор посмотрел на Вайолет.

– Вы признаёте, что украли ожерелье, принадлежащее вашей кузине?

– Признаю, – Вайолет беспомощно всплеснула руками. – Я беру чужие вещи. В основном, украшения. Не могу устоять перед ляпис-лазурью, ведь в одной из своих прошлых жизней я была египетской царицей…

Мик на секунду перестал писать.

– Клеопатрой. Да, я знаю.

– Верно, – Вайолет казалась одновременно и удивлённой, и польщённой тем, что он знал об этом. – Вот мой дорогой Максвелл – мой последний муж – вы знаете, никогда не верил в то, что в прошлой жизни он был Марком Антонием[63]. Но я совершенно в этом уверена! – её губы изогнулись в лёгкой улыбке. – Он говорил, что в битве при мысе Акций[64] Марк Антоний принял несколько весьма неразумных решений, и что он отказывается верить в то, что он может быть реинкарнацией такого глупого человека.

Данбар заключил, что Максвелл Саммерстрит был разумным, логически рассуждающим джентльменом. Однако эти свои выводы Мик решил оставить при себе.

– Об изумрудах, – вернулся он к прежней теме разговора. – Где вы их нашли?

– В шкатулке для драгоценностей моей кузины. Мы с мисс Пибоди были приглашены к Кэтрин на чай в этот четверг, и я поднялась наверх буквально на минутку. Хотела посмотреть ванную комнату, которую они только что отремонтировали. Они установили там один из этих новомодных ватерклозетов. Вы понимаете, о каких ватерклозетах я говорю – те, где ты дергаешь за цепочку и – оп! – сливается вода. Очень гигиенично, но страшно шумно, полагаю.

Мик понял, что в некоторых отношениях Вайолет Саммерстрит и Софи Хэвершем были очень похожи друг на друга.

– Так что насчет изумрудов?

– Да, конечно, давайте не будем отвлекаться от предмета разговора. Очень разумно, инспектор. Знаете, вы напоминаете мне Максвелла. Он был человеком откровенным и предпочитал сразу переходить к делу. Итак, как я сказала, я поднялась наверх, намереваясь осмотреть их новую ванную комнату. И увидела, что дверь в спальню Кэтрин открыта и что её шкатулка для драгоценностей стоит прямо там. Глупо с её стороны, правда. Ведь любой мог унести её. Я решила, что только взгляну, – Вайолет остановилась, глубоко вздохнула и продолжила, – изумруды Кэтрин изумительны. И они принадлежат нашей семье на протяжении многих лет. Она поступила весьма беспечно, оставив их лежать так, но она всегда была очень рассеянной.

Мик взглянул на Софи. Она сидела на стуле, наклонившись вперед и прижимая пальцы ко лбу, будто у неё болела голова. Казалось, что после прозвучавшего признания тётушки она растеряла весь свой задор и энергию.

Инспектор повернулся к Вайолет.

– Что случилось потом?

– Боюсь, я не знаю точно, – пожилая женщина нахмурилась. – Должно быть, я спрятала ожерелье в карман или ещё куда-то, затем мы с мисс Пибоди вернулись домой, и я положила ожерелье…– она остановилась и обернулась к Софи. – Куда я его положила, дорогая?

– В сервиз фабрики Споуда, тетушка, – пробормотала Софи, не поднимая головы. – В вазу для бисквитов. Гримсток решил стереть пыль со всего фарфора и нашёл его.

– Да, правильно. У нас, практически, никогда не бывает бисквитов, вот я, должно быть, и подумала, что это отличное место для того, чтобы спрятать ожерелье.

Мик посмотрел на дворецкого, который так и стоял около двери.

– Это правда?

– Да, – ответил Гримсток и сердито посмотрел на Данбара.

Удовлетворившись его подтверждением, Мик повернулся к Софи.

– Каким образом ожерелье оказалось в вашей комнате, а не в вазе для бисквитов?

Софи подняла голову, и их глаза встретились.

– Гримми сказал мне, что нашёл ожерелье и что для надежности он положил его в потайное отделение моего стола. Временно, пока я не смогу вернуть его. Затем…

– Оно было в столе! – вскричала Вайолет. – Софи, я же говорила тебе, что любой воришка сможет найти этот потайной ящик.

– Ты также советовала мне положить ожерелье в ящик с моими чулками, потому что это наиболее надёжное место из всех возможных, – возразила Софи. – Я достала ожерелье из стола и спрятала его среди своих чулок. Но инспектор всё равно нашёл его. Он обыскал наши комнаты и обнаружил ожерелье, завёрнутое в один из моих чулок, – девушка бросила на Данбара возмущённый взгляд. – Мы обе думали, что джентльмен никогда не станет копаться в женских предметах туалета.

Взгляды Софи и Мика скрестились.

– Вы ошиблись.

– Я сказала, что джентльмен не станет, – парировала она. – Так что я не ошиблась.

– Вы копались в чулках моей племянницы? – Вайолет посмотрела на него с осуждением. – Это совершенно неприлично.

– Я полицейский, мэм. Я должен делать своё дело, и я не могу позволить соображениям о том, что прилично, а что нет, мешать мне исполнять мои обязанности.

– Это верно, конечно. Я не рассматривала ситуацию с этой точки зрения. Но, ради Бога, что вы искали?

– Доказательство, – ответила Софи прежде, чем Мик успел сделать это. – Что-нибудь, что помогло бы ему выяснить, кто стрелял в него. Инспектор думает, что я знаю покушавшегося на его жизнь человека и пытаюсь защитить убийцу.

Вайолет взмахом руки отвергла эту теорию.

–Ты сможешь узнать, кто стрелял в инспектора, только тогда, когда тебя посетит очередное видение. Но у тебя же больше не было видений, не правда ли, дорогая?

– Нет. Но даже если бы и было, это не имело бы никакого значения. Мистер Данбар не верит в мои сверхъестественные способности.

Вайолет проигнорировала последние слова племянницы.

– Если Софи узнает, кто убийца, она сообщит вам об этом, инспектор. Однако я надеюсь, что, начиная с этого момента, в том случае, если вам понадобится обыскать мой дом, вы сначала спросите на это моего разрешения, – сказала она строго.

– Постараюсь не забыть сделать это, мэм.

– Что будет с тётушкой? – спросила Софи и обняла пожилую женщину за плечи. – На самом деле она не воровка. Это своего рода импульсивный порыв, который она не может контролировать. Тётушка не крадет вещи для того, чтобы их продать или делать нечто в этом роде.

– Миссис Саммерстрит, сейчас у вас есть ещё какие-нибудь драгоценности, которые на самом деле принадлежат другим людям?

– Нет! – ответила вместо неё Софи. – В доме больше ничего не спрятано, а если Гримми или я найдём другие драгоценности, мы поступим так, как всегда поступаем в таких случаях, – мы выясним, кому они принадлежат, и постараемся сразу же вернуть их владельцам. Мы всегда следили и следим, чтобы всё, что берёт тетушка, было возвращено как можно скорее.

– Понимаю. Есть ли ещё что-нибудь, что бы вы хотели мне рассказать?

– Нет. Мы рассказали вам всю отвратительную правду, – она уверенно встретила его взгляд. – Главный вопрос заключается в том, что вы собираетесь с ней делать? 

Её вопрос повис в воздухе, и обе они – и девушка, и её тетушка – замерли в ожидании ответа Мика. И хотя часто Софи могла сказать, что думают и чувствуют люди, сейчас она терялась в догадках, что же собирается предпринять Данбар. Вайолет примостилась рядом на стуле, полная тревожных ожиданий, как и сама Софи.

В течение долгого времени Мик переводил взгляд с одной женщины на другую, будто бы пытаясь решиться на что-то. Наконец, он посмотрел на Вайолет.

– Мэм, почему бы вам и вашему дворецкому не пройти в комнату для ожидания? Там сейчас находится сержант Меррик, и он, я уверен, будет счастлив приготовить вам чашку чая.

Это не было просьбой с его стороны, и пожилая женщина поняла это. Выразив кивком своё согласие, она встала.

– Я знаю, что вы поступите правильно, инспектор, – сказала она и покинула комнату.

Гримсток вышел следом и закрыл дверь.

Мик повернулся к Софи.

– Вы продолжаете настаивать, что ничего не знаете о человеке, который стрелял в меня на набережной?

Если он собирался решать судьбу тётушки в зависимости от её ответа, то Вайолет была обречена. Ради спасения тётушки Софи забыла о гордости.

– Пожалуйста, не делайте этого, – взмолилась девушка. – Я не знаю, кто хочет вас убить, я клянусь вам в этом своей собственной жизнью. И если вы мне не верите, то всё равно мне сказать больше нечего, но, пожалуйста, не арестовывайте тётушку. Она слабая пожилая женщина, её репутация находится под угрозой. Если вам надо кого-то обвинить, обвините меня.

– Даже если я поступлю так, как вы просите, и даже если ваша кузина не выдвинет против вас обвинений, вы будете арестованы, и газеты не преминут опубликовать эту лакомую историю на своих страницах. Ваша невиновность не спасет вас от этого. Вы уверены, что не хотите изменить свой рассказ?