— Мама, право слово! Это ужасно несправедливо. Ты не знаешь всех обстоятельств…

— Верно. Я не знаю, какие обстоятельства могут оправдать такое. Не понимаю, что на тебя нашло, Софи Мари Хэвершем. Я могла ожидать такого нецивилизованного поведения от полицейского, для них это такое обычное дело. Но ты? Ради бога, о чём ты думала?

— Она вообще не думала, — раздался другой голос. Софи повернулась и увидела, что Шарлотта гневно смотрит на неё. Девушка чувствовала, что её сестра испытывает противоречивые эмоции — злость от того, что поступки Софи могут повлиять на её собственную репутацию и репутацию её мужа, и определенную радость, потому что у Софи возникли проблемы с матерью. Всё как обычно. — Она погубила нас всех. Мы с Гарольдом тоже пострадаем от скандала. Только из-за того, что связаны с ней! Как я смогу вынести весь этот стыд?

Вайолет вступила в разговор.

— Шарлотта, твоё театральное негодование вряд ли поможет. Уверена, Софи не хотела причинить никому вреда. Она просто пыталась оказать полиции любую помощь, которая только была в её силах.

— Совершенно верно, — вставила мисс Этвуд.

— Возможно, возможно, — заметил полковник, — но идти в полицию! Так не принято делать.

— По меньшей мере, — согласилась Агата. С каждым кивком головы, призванным подчеркнуть её слова, перо на шляпе миссис Бедфорд подпрыгивало. — Софи, я так потрясена, что даже не знаю, с чего начать. Что на тебя нашло?

— Она всегда была такой, — сказала Шарлотта. — Со всеми этими разговорами о своих якобы видениях и этими отвратительными придуманными историями.

Слова сестры вывели Софи из оцепенения.

— Я не выдумывала убийство этого полицейского! — крикнула она, ударяя газетой о ладонь. — Ты можешь подумать о ком-нибудь другом, кроме самой себя, Шарлотта? Ради бога, ведь погиб человек! И у него остались жена и дети.

— Ну, а я сейчас думаю о своих собственных муже и детях. Мы все разделим твоё бесчестье.

— Не просто убит, мисс Хэвершем, — проговорил с мрачным удовольствием мистер Дауэс. — Его сердце было вырезано с хирургической аккуратностью.

— Мы что, должны обсуждать эти кровавые подробности? — закричала Агата.

— Не могли бы мы все успокоиться? — запричитала мисс Пибоди. — У меня начинает болеть голова.

Не у неё одной. Софи чувствовала, что её собственная голова тоже начинает раскалываться. Но, несмотря на просьбу мисс Пибоди, казалось, никто и не хотел успокаиваться. Все говорили одновременно. Софи рухнула на ближайший стул и, уронив газету на пол, прижала пальцы к пульсирующим от боли вискам и взмолилась, чтобы Мик спас её ото всех этих неприятностей.

— Довольно.

Голос Мика заглушил все остальные голоса подобно пушечному выстрелу, и Софи прикрыла глаза, испытывая невероятную благодарность, что её молитва была услышана. В комнате наступила тишина. Все присутствующие повернулись к двери и смотрели, как Мик входит в гостиную. Быстро оглядевшись, он повернулся к мисс Пибоди и мисс Этвуд, которые стояли около камина.

— Леди, — сказал он, поклонившись, — думаю, сейчас начнется продолжительный и утомительный разговор, который вы, я уверен в этом, найдете достаточно скучным, — Мик перевёл взгляд на Шарлотту, которая стояла рядом с ним, и улыбнулся. — Миссис Трамплин, думаю, вы и другие дамы получите удовольствие от прогулки в саду. На улице прекрасная погода, а здешний сад, как вы знаете, прелестен.

— Разумеется, — в один голос пробормотали обе пожилые дамы и направились к двери. Однако Шарлотта гневно взглянула на Мика, словно он был куском протухшего мяса, сложила руки на груди и не сдвинулась с места:

— Меня отсюда и дикие лошади не вытащат.

Улыбнувшись ещё шире, Мик наклонился и зашептал ей что-то на ухо. Шарлотта, отпрянув, посмотрела ему в глаза, на её лице застыло выражение ужаса. Плотно сжав губы, она развернулась, стукнула в гневе ридикюлем по дверному косяку и вышла из комнаты.

— Полковник, — сказал Мик, — вы и мистер Дауэс не будете против составить дамам компанию во время их прогулки?

— Разумеется, нет, — по тону полковника было понятно, что он рад сбежать от разразившейся в гостиной эмоциональной бури. Он повернулся к Дауэсу, который продолжал сидеть на своём стуле, и поднял того на ноги. — Пойдёмте, мы не можем позволить дамам гулять одним. Так просто не делается, знаете ли. — Таща за собой упирающегося Дауэса, полковник вывел из комнаты мисс Этвуд и мисс Пибоди. Мик закрыл за ними дверь и вновь сосредоточил свое внимание на матери и тёте Софи:

— Дамы, предлагаю всем сесть, — но его слова были скорее приказом, чем предложением, и даже Агата опустилась на стул. Её лицо всё ещё было искажено гневной гримасой.

Подняв с пола газету и пробежав глазами статью, Мик сел почти напротив Софи и положил «Дейли Бьюгл»[82] на столик рядом с собой так, словно опубликованная история не имела никакого значения. Девушка посмотрела на него с благодарностью, она была рада, что встречает ярость матери не в одиночестве.

Мик повернулся к Агате.

— Мэм, я собираюсь рассказать вам то, что случилось за последние двенадцать часов. Уверен, у вас возникнет множество вопросов, но я также уверен и в том, что вы не станете меня перебивать. Такая леди, как вы, знающая правила приличия и этикет, никогда не совершит такого грубого поступка.

Откинувшись на спинку стула, Софи слушала, как Мик перечисляет события предыдущего вечера. Он озвучил одни только факты. Он не приукрашивал, не искал оправданий и рассказывал чистейшую правду. Если не считать только того факта, что после его рассказа у матери и тётушки Софи сложилось впечатление, что информация об убийстве поступила к нему каким-то образом по телефону в Виндзоре, а не благодаря сверхъестественным способностям Софи; что он заставил Софи вернуться вместе с ним в Лондон на десятичасовом поезде, а не семичасовом; что Софи стала жертвой его полицейского значка и что у неё не было выбора, ехать или не ехать. Мик взял на себя полную ответственность за то, что она оказалась вовлечённой во всё это.

— Мы можем обсудить ваше шокирующее поведение позже, — сказала Агата, как только Мик замолчал. — Но что насчет этого? — она схватила со стоящего между их стульями столика газету и подняла её. — Вы знаете, что подумают люди?

Мик пожал плечами.

— Они подумают ровно то же самое, что думает каждый человек обо всём, появляющемся в «Дейли Бьюгл». Подумают, что всё напечатанное — полная ерунда, и не обратят на это внимания.

— Верно подмечено, — вставила Вайолет. — Всё это минует и забудется меньше чем за неделю.

Софи знала, что её мать с этим не согласится, и она заговорила прежде, чем та смогла возразить сестре.

— Мистер Данбар прав. В любом случае никто не верит «Дейли Бьюгл».

— Хмм. Мы скоро это выясним, верно? — Агата открыла ридикюль и вытащила сложенный лист бледно-розовой бумаги. — Кэтрин удалось достать для нас приглашения на бал леди Далримпл, который состоится через неделю. Если тебя там хорошо примут, мы убедимся в твоей правоте. Если же ты встретишь холодный приём, то мы будем знать, в каком положении находимся, и ты вернешься вместе со мной в Йоркшир, чтобы дать скандалу утихнуть.

Несмотря ни на какие обстоятельства, Софи не собиралась возвращаться в Йоркшир. Она смотрела на приглашение в руке Агаты без воодушевления. И всё же, если ценой того, что матушка забудет обо всей этой истории, является её появление на очередном балу, можно сказать, что она легко отделалась.

Неожиданно открылась дверь, и в гостиную вошел Гримсток.

— Прошу прощения, мадам, — обратился он к Агате, — но прибыл мистер Трамплин. Он велел кэбмену подождать и попросил меня передать вам, что уже половина первого. Он предлагает отобедать у Клариджа[83].

— О, Агата, ты должна поехать! — воскликнула Вайолет, вскакивая. — Ты же знаешь, как Гарольд не любит платить кэбмену за ожидание. И ты не можешь пропустить обед! Мне удалось немного перекусить утром, прежде чем мы уехали, но ты ничего не ела. Ради собственного здоровья ты не должна так долго обходиться без еды. А обеды у Клариджа превосходные, ты же знаешь.

Агата неохотно поднялась. Софи чмокнула её в щёку на прощание, но та в ответ одарила дочь раздражённым взглядом.

— Увидим, насколько твоя репутация пострадала из-за всей этой истории, юная леди. Бал леди Далримпл покажет, сможем ли мы по-прежнему высоко держать голову в свете. — Она повернулась к Мику: — Я рассчитываю, что имя моей дочери больше не будет появляться в газетах, и что оно никоим образом не будет связано с полицией. Если же вы не станете уважать мои желания в этом вопросе, я попрошу своего кузена лорда Фортескью решить это дело с самим министром внутренних дел, — после этих слов Агата, решительно шагая, вышла из комнаты.

— Фью! — присвистнула Вайолет, когда все они сели. — Хорошо, что Гарольд приехал сейчас. К моменту вашей следующей встречи, Софи, она будет спокойнее и разумнее.

— Не уверена, — Софи повернулась к Мику. — Спасибо.

Он пожал плечами.

— Я сказал правду.

— И сделали это наилучшим образом, — заметила Вайолет, улыбаясь. — Теперь Агата будет считать вас самым подлым из всех своих знакомых, но, кажется, благодаря вам Софи удалось остаться невредимой. По крайней мере, на этот раз.

— Надеюсь, что так, мэм, — Данбар встал. — Мне нужно в Скотленд-ярд, очень много работы.

— Подождите, — Софи схватила его за рукав. — Что такое вы прошептали Шарлотте на ухо, что заставило ее уйти?

Мик кинул на девушку лукавый взгляд.

— Я сказал: «Шарлотта, если вы не уйдете сейчас же, я вытащу вас из комнаты за волосы».

— Вы не говорили этого!

— Сказал, — Мик поклонился и направился к выходу, а Софи и Вайолет разразились смехом.

— Знаешь, Софи, — прошептала пожилая женщина, наблюдая, как Мик выходит из гостиной, — думаю, твои матушка и сестра встретили достойного противника в лице этого мужчины. Я восхищаюсь им безмерно.

— Я тоже, тётушка, — ответила девушка, потрясенная осознанием этого. — Я тоже.

Когда Мик прибыл в Скотленд-ярд, то обнаружил, что миссис Бедфорд была не единственным человеком, кого расстроила статья в «Дейли Бьюгл». Только он поднялся наверх в свой кабинет, как сержант Текер притащил ему ящик с делами и записку от де Витта, в которой говорилось, чтобы Мик сразу же пришел к шефу в офис.

Прочтя лаконичное требование, Данбар взглянул на Текера, который стоял рядом.

— Раздражён?

Каменное выражение лица сержанта смягчилось в невеселой улыбке.

— Можно так сказать, сэр. Думаю, что швыряние газеты через всю комнату и выкрикивание проклятий по поводу вашего идиотизма можно рассматривать как раздражённое состояние.

Мик скривился.

— Думаю, я подожду, пока он успокоится, и только тогда пойду к нему. Что за папки ты принёс?

— Я вспомнил то предположение, которое мы обсуждали после покушения на вас. Что, вероятно, это месть за одно из прошлых дел, — Текер поставил ящик с делами на стол Мика. — После убийства Джека я решил разыскать все те дела, над которыми вы работали вместе. Сделал это сегодня утром.

Мик окинул взглядом ящик.

— Господи, сколько же их здесь?

— Двадцать семь.

— Не думал, что мы с Джеком так много работали вместе.

— Возможно, их ещё больше. Если так, то мне понадобится время, чтобы найти их все. Сами знаете, как сложно разыскать какие-либо записи в этом здании.

— Это потому, что их негде хранить. Ящики с делами и отчётами постоянно складывают штабелями в коридорах, на лестницах. Мы в этом здании всего семь лет, а уже выросли из него.

— Верно говорите, сэр. Это немного затруднит работу, но если есть другие ваши совместные дела с Джеком, то я их найду.

Мик ослабил галстук и закатал рукава.

— Спасибо, Генри.

— Есть ещё кое-что, что я хотел вам рассказать. Деятельность шурина мисс Хэвершем привлекла внимание Управления уголовных расследований. Ответственным за это дело только что назначили детектива Холла.

— Чем привлекла?

— Его подозревают в мошеннических операциях с трастовыми фондами некоторых его клиентов. Он поверенный.

— Джек не занимался этим расследованием, верно?

— Нет, сэр. И всё же я подумал, что вам следует знать.

— Спасибо, Генри.

Текер собрался было уходить, но в дверях остановился.

— Сэр?

— Да?

— А что насчет мисс Хэвершем?

— В смысле?

Замешкавшись, сержант ответил не сразу. Наконец он сказал:

— Сказать прямо, сэр, сегодняшним утром достаточно много болтали о том, что она была на месте убийства Джека. Дело ерундовое, конечно, но сами знаете, как разносятся слухи.