Мик нахмурился.

— Что ты имеешь в виду?

— Учитывая статью в «Дейли Бьюгл» и всё такое, некоторые парни начали было думать, что вы верите словам этой девчонки.

— И это тревожит их?

— Да, сэр. Раньше они прохаживались на её счет, но сейчас их волнует, что один из наших убит, а вы прислушиваетесь к чириканью этой птички обо всей этой сверхъестественной ерунде вместо того, чтобы заняться выяснением, что действительно ей известно. Это просто разговоры, сэр, — добавил он. — Не все парни думают, что вы верите в эту чушь, но некоторые думают.

— А что насчет тебя? — Мик с любопытством посмотрел на сержанта. Текер был настолько апатичен, что сложно было сказать, что он думает. Он выполнял свои обязанности, повиновался приказам и не слишком много болтал. Одним словом, был образцовым полицейским. — Думаешь, я начал верить в ясновидящих?

— Даже если и начали, сэр, не уверен, что вы неправы, — он густо покраснел. — В смысле, в этом может что-то быть. Однажды мы с матерью ходили к одному из этих спиритуалистов, после того, как погиб отец. Мама ужасно по нему тосковала и хотела поговорить с ним, понимаете. Вот мы и отправились к медиуму. Я пошел с ней, чтобы убедиться, что её не обманут с помощью каких-нибудь трюков. Но эта женщина рассказывала нам такое, чего никак не могла узнать заранее. Это было жутко — то, что она знала все эти вещи, особенные вещи.

Мик кивнул.

— Я понимаю, о чем ты говоришь. Складывается впечатление, что мисс Хэвершем знает то, чего не знают другие. Обладает способностью предвидеть будущее. Я сам был свидетелем этого. Но всё же…

— Как вы и говорили, — согласился Текер, кивнув, — она может быть и мошенницей. Предположение, что она защищает кого-то из своих знакомых, может подтвердиться.

— Скоро мы это выясним, — заверил его Мик. — Раскроем это преступление и выясним правду.

— Да, сэр. И ещё раз спасибо, что рекомендовали повысить меня до детектива, — Текер вышел и закрыл за собой дверь. Взглянув на лежащую на столе записку от де Витта, Мик вздохнул и заставил себя подняться. Он застегнул манжеты, привел в порядок галстук и направился в кабинет начальника. Он знал, что его ожидает грандиозная взбучка.

Когда Мик вошел в кабинет главного инспектора и сел, де Витт не стал утруждать себя началом разговора. Он просто швырнул Мику на колени «Дейли Бьюгл». Данбар поднял глаза.

— Я уже видел статью, сэр.

— Ты читал её?

— Ещё нет, сэр.

— А должен был, я полагаю! — загрохотал де Витт. — Проклятые журналисты! Выставляют нас сворой тупых псов, которые не могут загнать даже крольчонка! — Взглянув на Мика, он сердито нахмурился. — Что же касается тебя, я всё ещё не понимаю, о чём, чёрт возьми, ты думал, когда привёл эту девушку на место преступления.

Мик потёр лоб.

— Разве мы не обсудили это вчера вечером?

— Обсудили. А теперь, благодаря тебе, вся столичная полиция выглядит, как кучка совершеннейших глупцов.

Данбар знал, что сейчас ему следует подбирать слова с особой осторожностью. Помолчав, он сказал:

— Я изучаю эту девушку и её знакомых уже на протяжении нескольких недель.

— Да-да, из-за того выстрела на набережной. Я помню. Но что она… — де Витт остановился, провёл рукой по лысой голове, ослабил галстук и продолжил: — Думаешь, эти два случая связаны?

— Да.

— Почему? Потому что в вас обоих стреляли?

— Да, сэр. И потому, что мы оба полицейские. Полагаю, всё это связано с каким-то делом, которое мы когда-то расследовали с Джеком.

Де Витт подёргал себя за кончики усов.

— Весьма сомнительно, старина. Весьма сомнительно. Что ещё тебе известно?

Мик не собирался распространяться о сверхъестественных способностях Софи, особенно после опубликованной в «Дейли Бьюгл» статьи. Он только сказал:

— Вчера на месте преступления хирург сообщил, что Джека застрелили из пистолета сорок первого калибра[84]. Вероятно, из третьего кольта «Дерринджера»[85]. Это карманный пистолет, предназначенный для использования на близком расстоянии. Неизвестный, стрелявший в меня, находился где-то в десяти футах. Плюс мы с Джеком оба полицейские. Думаю, убийца собирался застрелить меня, а затем вырезать мое сердце, как он и поступил с сердцем Джека.

— Да, очевидно, что вырезанное сердце является неким ненормальным символическим жестом, — де Витт потер лысину. — Надеюсь, у нас на руках не очередной Потрошитель, специализирующийся только не на проститутках, а на полицейских. Ещё что-то?

— Нутром чую.

— А что насчет девушки? Что ты думаешь?

Мик глубоко вздохнул. Он надеялся, что этот вопрос не возникнет.

— Она не убивала Джека, если вы говорите об этом. Она была со мной весь день до того самого момента, когда мы приехали на место преступления. Мисс Хэвершем не могла этого совершить.

— Но ты полагал, что она знает того, кто покушался на твою жизнь.

Мик покачал головой.

— Да, это было мое предположение, но я начинаю думать, что не всё так просто. Раньше я считал, что она замешана в этом и пришла предупредить меня, потому что, с одной стороны, хотела предотвратить убийство, а с другой — защитить того, кто замышлял его. Но гибель Джека опровергает мою теорию. Она не попыталась предупредить его. Зачем предупреждать меня о нависшей надо мной угрозе и не предупреждать Джека?

— На это может быть множество причин, — де Витт начал их перечислять, загибая пальцы. — Возможно, она не знала, что планируется это убийство. Или, если она провела с тобой весь день, у неё не было возможности предупредить Джека. Или она, по неизвестным нам причинам, могла желать его гибели, но не твоей. Или, возможно, она такая, какой её считает Текер. Сумасшедшая.

— За прошедшие несколько недель я провёл с ней достаточно много времени и совсем не думаю, что она сумасшедшая. Опять же, об этом говорят мои инстинкты полицейского.

Де Витт наградил Мика долгим тяжелым взглядом.

— Или, возможно, — сказал он, — всё дело в том, что она очень привлекательная девушка, и ты, проведя с ней слишком много времени, позволяешь своим мужским инстинктам мешать инстинктам полицейского.

При этих словах воспоминания о том времени, которое он провел вчера днём вместе с Софи в экипаже, тотчас же нахлынули на него. Он мог представить тёмно-красные блики в прядях её каштановых волос. Всё ещё мог ощущать её аромат. Чувствовать сладость её рта и шелковистость кожи.

Его руки сжались в кулаки. В этом причина? Становился ли он настолько безвольным там, где дело касалось Софи, что переставал что-либо замечать? Мик знал, что прямо сейчас неспособен здраво судить о чем-либо, имеющем отношение к мисс Хэвершем, и это было опасно.

Де Витт нарушил молчание.

— Мне не нужно говорить тебе, что столичная полиция в ярости. Сам знаешь, как реагируют ребята, когда убивают одного из наших. Жестокость убийства Джека всколыхнёт общественность. Бог нам в помощь, если погибнет ещё один полицейский, потому что тогда у нас окажется ещё один Потрошитель[86]. А ведь тебе уже угрожали. И эта дрянная статья в «Дейли Бьюгл» только всё портит! Я помню, девушка заявляла, что она ясновидящая, но мы оба знаем, что ты не веришь в эту ерунду. Зачем ты привел её на место преступления?

— Хотел посмотреть, как она себя поведет при виде мёртвого тела. Думал, что в итоге она раскроет какую-нибудь полезную информацию.

— Парень, итогом этого стало то, что теперь газеты верят, что мы используем ясновидящих для раскрытия дел. Ясновидящих, право слово! — он схватил газету и бросил её в мусорную корзину, затем встал, показывая, что разговор окончен. — Продолжай изучать девушку, если считаешь это оправданным. Но, чёрт возьми, будет лучше, если мне больше не станут попадаться на глаза статьи в газетах о том, что мы используем так называемые видения, посетившие её на месте преступления. И лучше, если до меня не дойдут слухи, что между вами двумя есть некие романтические отношения. Она подозреваемая.

Поднявшись, Мик встретил обеспокоенный взгляд де Витта. Выражение его собственных глаз было решительным.

— Сэр, ни одна женщина не помешает моей работе. И неважно, насколько она привлекательна.

Ещё несколько мгновений де Витт изучающе смотрел на Данбара, затем медленно кивнул.

— Отлично, тогда продолжай работать над этим делом. Собери команду. Я встречусь с большинством из вас через несколько дней, чтобы узнать, как вы продвигаетесь. И будь осторожен, так как сейчас всё указывает на то, что этот маньяк и тебя наметил в жертвы. Я бы хотел сохранить секретность, так что – ничего не сообщать журналистам. Отвечай на все их вопросы просто — «никаких комментариев». Если, боже упаси, погибнет ещё один полицейский, разразится хаос.

Мик, считавший, что в мировом порядке журналисты лишь немногим лучше паразитов, был полностью согласен со своим начальником.

— Да, сэр, — ответил он и двинулся к выходу, но остановился, услышав голос де Витта.

— Мик, я должен сказать ещё одно. Если я только увижу, что чувства к этой девушке влияют на твоё мнение и на твою работу, я мгновенно исключу тебя из расследования. Это ясно?

— Совершенно ясно, сэр, — и Мик покинул кабинет.

Закрыв за собой дверь, он прислонился к ней и, стараясь успокоиться, глубоко вздохнул. Он должен оставаться объективным. Он не позволит влечению к женщине помешать ему расследовать это дело. И провались её длинные ноги, губы цвета спелой вишни и одурманивающий аромат её кожи!


Глава 14

В течение следующих двух недель Софи так редко и не подолгу видела Мика, что он казался скорее призраком, чем живым человеком. Утром он уходил ещё до того, как она просыпалась, по вечерам возвращался затемно, когда она уже спала. А несколько раз, как рассказывала ей Ханна, он вообще не приходил домой. Софи знала, что он много работает над делом Джека Хоторна. Данбар ещё дважды расспрашивал её об убийстве, пытаясь выяснить детали, которые она могла упустить или забыть, но она не понимала, зачем он утруждается. Он же ей не верит. Но, какими бы ни были причины, которыми он руководствовался, Софи искренне пыталась помочь. Но так и не смогла ни вспомнить, ни рассказать ничего нового.

Она чувствовала, что сейчас Мик вне опасности. Но также знала, что всё может измениться в один миг.

Софи ужасно по нему скучала. Снова и снова она предавалась воспоминаниям. Думала о поездке в экипаже. О мужских пальцах, ласкающих её шею.

Вы можете сейчас прочесть мои мысли?

Его руки на её теле, на этот раз расстегивающие пуговицы, а не застегивающие их; пальцы, касающиеся её обнажённой кожи; губы, покрывающие поцелуями выступающую над корсетом грудь, заставляющие её одновременно и дрожать в ознобе, и гореть в огне. Его тело, лежащее под её собственным; колено, раздвигающее её бедра; неистовый всплеск удовольствия внутри — она никогда не думала, что человек может испытывать такое. Закрыв глаза, Софи вспоминала Мика, вспоминала это по крайней мере двадцать раз в день.

Вспоминала и ночь в оранжерее. Как она свернулась клубочком у него на коленях, под защитой его сильного тела, впервые в жизни чувствуя себя действительно в безопасности. Без него она была одинока и несчастна.

Хотя Софи редко видела Мика, она знала, чем он занят. Каждый день его имя появлялось в газетах, хотя нельзя сказать, что журналистам было о чем сообщать. В Скотленд-ярде хранили молчание, что заставило не одного раздраженного репортера усомниться в способностях столичной полиции.

У Софи были свои собственные проблемы с этими борзописцами. Каждый божий день журналисты выстраивались под дверью её дома. Они сопровождали её всюду, куда бы она ни направилась, и, казалось, каждый её шаг превращался в новость. Они поджидали её даже около дверей салона мадам Жиро, куда она отправилась примерять очередное бальное платье. На следующий день в газетах появилось сообщение, что на балу леди Далримпл мисс Софи Хэвершем предстанет в дамастовом[87] платье оттенка розовой магнолии, украшенном атласом насыщенного розового цвета, и, как и полагается по новой моде, платье будет с открытыми плечами и глубоким декольте.

Софи никак не могла понять, почему журналисты пишут о том, что на ней будет надето или куда она ездила. Но девушка, казалось, стала сенсацией.

Однако не одну её изводили репортеры. Они роились как пчелы вокруг каждого, кто осмеливался выйти на улицу из дома, и это сказывалось на всех. Гримсток измучился, постоянно открывая дверь и сообщая, что сегодня дамы не принимают. Стоило Ханне выйти в сад за овощами или травами к обеду, как через стену на неё обрушивался шквал вопросов. Полковник окончательно погрузился в «Таймс» и в домино, а Дауэс, проваливший свои июньские экзамены, был вынужден готовиться к осенним экзаменам в кафе и библиотеках. Даже добрейшая мисс Пибоди начала выражать своё недовольство.