Андреа Кейн - Саманта

— Я и лорд Гришэм.

Дрэйк быстро поднялся из-за стола:

— Я и не знал, что граф прибыл.

— Это я сказала дворецкому, это представлю графа после того, как немного побеседую с ним. И вот он перед вами.

Алекс улыбнулась так, что противостоять ее обаянию было невозможно.

— Желаю вам приятно побеседовать, господа, — улыбнулась герцогиня, — а я буду в спальне у Саманты.

Наступившее после ее ухода гнетущее молчание нарушил граф:

— Я покорен мудростью и красотой герцогини.

— Как и красотой моей сестры, — съязвил Дрэйк. — Садитесь, Гришэм, вам многое придется объяснить мне.

— Больше, чем вы думаете. Но прежде мне бы хотелось заручиться вашим словом, что ни одно слово, сказанное в этом кабинете, не просочится за его стены.

— О чем вы говорите, черт возьми! — вскипел Дрэйк. — Какое отношение это имеет к Саманте?

— С одной стороны — никакого, с другой — полное.

— Саманта клянется, что влюблена в вас, а вы в нее. Она сказала, что вы делали ей предложение. Это так?

— Да.

— До или после того, как вы ее соблазнили? — Ремингтон сжал губы и замолчал.

— Вы… сукин сын! — взорвался Дрэйк. — Вы не только негодяй, но и лгун. Всего несколько дней назад вы сидели на этом самом месте и между рассуждениями о строительстве судна сообщили мне, что всего-навсего несколько раз видели Саманту на балах. А как выяснилось чуть позже, именно в это время вы затащили ее в постель. Ну что вы за негодяй?!

— Я ничего не собирался скрывать от вас! — Настала очередь Ремингтона взорваться. — И я даже не стал бы спрашивать вашего благословения, если бы не Саманта.

— Ваше объяснение не столь благородно, как вам бы хотелось. Саманта не может выйти замуж без моего разрешения. Она еще не достигла совершеннолетия.

— Вам неизвестны мои возможности, Аллоншир. Мне даром не нужно ваше разрешение. — Дрэйк сжал кулаки:

— Тогда зачем вы явились ко мне, черт подери?!

— Потому что я люблю Саманту, а она благоговеет перед вами. Она будет очень огорчена, если вы не дадите ей позволения. Что касается меня, то мне это совершенно безразлично. Она и так станет моей женой.

— Если вы любите Саманту так крепко, почему же вы не явились ко мне, прежде чем вещи приняли необратимый характер?

— Потому что события приняли необратимый характер, как только я увидел вашу сестру. Как только я понял это, я начал сражаться за то, чтобы освободиться от чар. Но некоторые сражения можно считать проигранными с самого начала. Дрэйк, я сделаю ее счастливой. У нее будет положение, деньги, защитник в жизни и возможность читать бесчисленные романы.

Герцог поднял глаза на Ремингтона:

— Вы превосходно изучили мою сестру. И вы действительно любите ее.

— Так сильно, что это пугает даже меня.

— Ну что ж… Бог вам в помощь. Будьте счастливы с Самантой.

— Я намерен сделать именно это, — ответил Гришэм, крепко пожимая руку герцогу. — А теперь я бы хотел посвятить вас в обстоятельства дела, имеющего государственную важность. Именно из-за него у меня были чрезвычайные затруднения в ухаживании за вашей сестрой. Сейчас вы поймете какие.

— Продолжайте, прошу вас.

— Я должен еще раз подчеркнуть то, что сказал ранее: этот разговор должен остаться строго между нами. От этого зависит безопасность нашей страны. — Ремингтон подался в сторону Дрэйка. — Как вы знаете, за последние несколько месяцев многие английские корабли бесследно исчезли. Министерство военно-морского флота обратилось ко мне с просьбой расследовать это дело. Этим я сейчас и занимаюсь. Именно расследование этого странного дела вынудило меня приехать к вам с визитом на прошлой неделе.

Дрэйк, казалось, остолбенел.

— Неужели вам поручили это ответственное дело? Почему?

— Потому что более десяти лет я работаю на них. Я начал сотрудничество с ними сразу после Трафальгарской битвы. Моя деятельность высоко оценена царствующей фамилией.

— Господи, не хотите ли вы сказать, что вы являетесь секретным…

— Именно так. Теперь вы понимаете, что я искренне сопротивлялся всякой связи с Самантой? Я был решительно настроен не подвергать ее опасности, которой моя жизнь была подвержена постоянно.

— Была? Что-нибудь изменилось?

— Изменилось все. Самое главное — изменился я сам. Сейчас я посвящу вас в подробности дела. Но как только я завершу это дело, я подам прошение об отставке военному министру. Оставшуюся часть моей жизни я намерен посвятить Саманте и нашим детям.

Дрэйк пришел в замешательство:

— Ваши откровения не кажутся мне правдивыми. Как могли вы быть секретным агентом, если во время последней войны с Америкой вы были капитаном и проводили все время на море?

— Эта версия была разработана в министерстве, чтобы скрыть истинный характер моей деятельности. Я действительно был на море, но отнюдь не в роли капитана. Я даже не был приписан к какому бы то ни было судну. Я переходил с корабля на корабль, собирая информацию, ценную для министерства. Я наблюдал за тем, как сражаются наши корабли, я анализировал тактику и стратегию противника, я угадывал его слабые места. В мои обязанности входило знать досконально обстановку в нашем и вражеском флотах и использовать эту информацию с выгодой для нашей державы.

— Я был бы безмозглым идиотом, если бы поверил вам на слово. Мне нужны доказательства.

— Я их вам представлю, — согласился Ремингтон. — Будете ли вы удовлетворены, если я сообщу вам обстоятельства дела, связанного с уничтожением вашего корабля «Прекрасная иллюзия» и о том, какую роль в этом деле сыграл ваш брат Себастьян? Хотите, я приведу вам на память рапорт, поданный мною в министерство военно-морского флота, включая сделанное мною же заключение о том, каким должен был бы быть исход битвы, если бы не вмешательство вашего брата?

— Остановитесь. — Дрэйк поднял обе руки вверх, словно сдаваясь. — Доказательств достаточно. — И, подавшись вперед, Дрэйк произнес, переходя на шепот: — Я всеми силами старался уберечь Саманту от жестоких подробностей, связанных с преступлением моего брата.

— Что ж… теперь, когда вы удовлетворены моим рассказом, я посвящу вас в подробности последнего дела, которое я доведу до конца.

Ремингтон осторожно, но подробно рассказал Дрэйку почти все, что было известно ему самому о пропаже судов.

— Так вот зачем вы приезжали в Аллоншир на прошлой неделе… — протянул герцог. — Вы хотели разузнать, что мне известно о пропавших кораблях. Итак, вы убеждены в том, что Андерс и Саммерсон работают еще с кем-то?

— По крайней мере с одним. Для того, чтобы обнаружить этого третьего, мне и нужна ваша помощь. У меня есть подробное описание внешности капера. Проблема заключается в том, что я не знаю, когда ему вздумается объявиться. Вряд ли он вообще выползает на поверхность в дневные часы. Но очевидно, что ему необходимо встретиться с Саммерсоном, чтобы получить от него следующую порцию денег. Я намереваюсь выследить их во время этой встречи.

— Даже если вам удастся схватить их, вы не решите задачу до конца: не разоблачите третьего негодяя.

— Совершенно верно. Поэтому я хочу переговорить с глазу на глаз с нашим разбойничком… после того как Саммерсон уйдет. Будучи капером по натуре, он не имеет ни друзей, ни совести, ни чести. Он не связан ни документами, ни общими интересами. Для него имеет значение только его личный интерес. Поэтому вряд ли стоит беспокоиться о том, что он будет стоять на страже интересов своих подельников и предупредит их об опасности. Надеюсь, я смогу привести ему убедительные доводы в пользу того, чтобы он назначил встречу всем троим.

— Это имеет смысл. Но как вы собираетесь осуществить тотальное наблюдение за ночной жизнью порта в ближайшее время?

— Из здания, занимаемого вашей фирмой, видна большая часть порта, в том числе и контора Андерса.

— Правильно, — с пониманием согласился Дрэйк.

— Вряд ли кто-нибудь заподозрит вашего сторожа, если он будет совершать ночные обходы территории.

— Конечно нет. — Дрэйк поднялся. Он был заинтригован. — Считайте, что вы наняты на работу, Гришэм. С завтрашней ночи вы работаете на судостроительную компанию Бареттов.

— Я до сих пор не могу в это поверить! К концу сезона я стану графиней Гришэм! — Сэмми порхала по комнате, прижимая к груди Рэкки.

— Почему же вы не можете в это поверить, если долгие дни и недели только и думали, что об этом?! — ворчала Синтия.

— Синтия, ты меня не обманешь. Ты же рада за меня. Не притворяйся. А ты, Рэкки, тоже станешь Уортом. И мы будем жить мирно и счастливо.

— Удивительно оригинальная мысль.

— Может, и не особенно оригинальная. Когда же ты признаешься мне, что сама влюблена в Бойда Хайворда? — Синтия вспыхнула. — Ты мне не ответила.

— Тут и говорить не о чем.

— Я же знаю, что ты с ним встречалась. Я знаю, что ты ему небезразлична Он сам мне это сказал.

— Сам? Сказал вам?

— Да. И Бойд никогда не причинит тебе боли.

— Боль можно нанести ненамеренно. Но что он скажет, когда узнает, кто я, кем я была?

— Ему это прекрасно известно. Ты была жертвой. Дай ему возможность понять тебя. Потом оставь прошлое прошлому. — Сэмми взяла Синтию за руку: — Ты верный друг и благородный человек. Ты заслуживаешь счастья.

— А что если я не смогу сделать Бойда счастливым?

— Это ерунда, — сказала Сэмми и осеклась. — Ты… имеешь в виду в постели? Ты обеспокоена тем, что можешь не удовлетворить его?

Синтия отвернулась:

— Саманта, я не могу обсуждать такие вопросы.

— Мы должны обсудить их, Синтия. То, что хотел совершить над тобой богатый подлец, и то, что происходило у Энни, не имеет к тебе никакого отношения. С Бойдом все будет иначе.

— Откуда вы знаете?

— Потому что ваша близость с Бойдом основывается на любви, и ты почувствуешь то же самое, что чувствую я в объятиях Рема. Эта близость выше всяких сравнений. Ты сольешься с возлюбленным. Поверь мне.

— Бойд ведет себя как настоящий джентльмен. Я знаю, что он терпеливо ждет. Просто я еще не готова. Слишком мало времени прошло.

— Поговори с ним, Синтия. Ты не испугаешь его никакими откровениями. А потом позволь природе и времени делать свое дело.

— Когда же вы успели набраться мудрости? — с умилением спросила Синтия.

— Когда полюбила.

— Да… одна мысль о любви приводит меня в панику.

— В этом ты не одинока, — утешила подругу Саманта. — Сейчас под этой крышей находятся два человека, которые раньше испытывали очень похожие чувства. Мой брат, который относился к женщинам не иначе как к бесполезным болтушкам, теперь не знает, как угодить своей жене; Ремингтон из дамского угодника и соблазнителя превратился в благородного героя. Если бы не я и Алекс, они бы так и остались одинокими, непригодными к любви. Позволь Бойду стать для тебя таким же героем, каким Ремингтон стал для меня.

— Хорошо, Саманта, я постараюсь.

— И у вас все будет хорошо. А теперь займемся приготовлениями к ночи.

— О чем вы говорите, Саманта? Какими приготовлениями?

— Я попрошу тебя провести ночь в моей спальне Ты ляжешь на мою кровать лицом к стене и поплотнее укроешься одеялом, так чтобы Алекс, единственный человек, который навещает меня по вечерам, не узнала о том, что меня нет в спальне.

— А где же вы будете? — изумилась Синтия.

— Как где? В спальне Ремингтона, конечно.

— У… Ремингтона? — Синтия ушам своим не верила. — Неужели вы сошли с ума? Неужели вы собираетесь провести ночь с любовником в замке своего брата?

— Так делают во всех романах. К чему ждать до свадьбы? — Саманта усмехнулась. — Не могу же я лежать без сна в своей спальне, зная, что мужчина, который меня любит, делает то же самое в своей? — Глаза ее горели. Щеки полыхали восторженным румянцем. — Помоги мне, пожалуйста.

— Наверное, я тоже сумасшедшая. Что вы хотите, чтобы я сделала?

— Спасибо! — едва не повисла у нее на шее Сэмми. — Ничего, кроме того, что я уже сказала: ляг на мою кровать лицом к стене. Да… помоги мне, пожалуйста, надеть мою новую ночную сорочку.

Ремингтон был так же беспокоен, как Саманта.

Стоя в своей комнате лицом к окну, он обдумывал планы на завтрашний день. Слежка за негодяями начнется с завтрашней ночи и будет продолжаться до тех пор, пока они не будут пойманы. После этого для него начнется новая полоса в жизни.

Улыбаясь, он припомнил выражение лица Саманты, когда Дрэйк предложил им встать на колени и благословил их. На ее лице одновременно отразились радость, благодарность, любовь. Саманта обняла брата, Алекс, Смитти, Хамфри и еще пятерых или шестерых слуг, которые оказались поблизости. Потом она взглянула на возлюбленного, и он поцеловал ее.

Ремингтон начал медленно раздеваться. Два месяца, напомнил он себе, еще два долгих месяца.

Он был погружен в воспоминания о том, что случилось во время последней поездки по Гайд-парку, когда дверь тихонько скрипнула. Ремингтон инстинктивно потянулся за пистолетом и направил дуло его на дверь.