— Не прикидывайся дурачком. Ты знаешь, о чем я говорю. — Саманта хихикнула. — Вчера ночью я вдруг представила себе, как ты и Билл Кинг прокрадываетесь в дом и стукаетесь в темноте лбами.

Оба рассмеялись, представив себе эту картину, и Тейт привлек Саманту к себе. Глаза его стали задумчивыми. Он уже успел перебрать в уме различные варианты, и все они оказались чересчур сложными, ни один не был идеальным.

— Не знаю, Сэм. Будь сейчас лето, все упростилось бы. Мы могли бы приезжать сюда каждый вечер после работы и возвращаться при свете луны и звезд. Но сейчас в конце рабочего дня уже тьма кромешная, и я боюсь, что лошади оступятся, боюсь их покалечить.

— Мы могли бы ездить с фонарем.

— О да! — ухмыльнулся Тейт. — Или нанять вертолет. Почему бы и нет?

— Ах, замолчи! Так… Ну и что же нам делать? Может, попробуем прокрадываться в дом тети Каро?

Тейт покачал головой:

— Нет. Они нас услышат. Ты же слышишь, как Билл приходит к ней каждую ночь. А мой дом у всех на виду. Стоит одному из ребят тебя заметить, и все пропало.

— Неужели? — Саманта напряглась. — Неужели будет так ужасно, если они узнают?

Тейт кивнул.

— Но почему?

— Нам не подобает этим заниматься, Сэм. Ты же понимаешь, кто ты и кто я. И тебе, как и мне, не нужны сплетни. Но на самом деле Саманте на сплетни было глубоко наплевать.

Оиа любит Тейта, и ей совершенно плевать, что говорят вокруг.

Что они смогут ей сделать?.. Однако по лицу Тейта ей стало понятно, что это правило здесь священно. Хозяева ранчо не влюбляются в батраков.

Саманта посмотрела на Тейта в упор.

— Я не собираюсь играть в ту же игру, Тейт. Во всяком случае, это не будет длиться вечно. Если мы с тобой останемся вместе, я хочу, чтобы люди об этом узнали. Я хочу гордиться нашими отношениями, а не бояться, что нас могут застукать.

— Об этом поговорим попозже, — сказал Тейт, но у Саманты возникло ощущение, что он не намерен ей уступать ни на йоту.

Она вдруг разозлилась, и в ее глазах появился такой же упрямый блеск, как и у Тейта Джордана.

— Но почему? Почему не поговорить об этом прямо сейчас? Ладно, я понимаю, мы не должны сию же минуту трезвонить о нашем романе. Но черт возьми, Тейт, я не собираюсь таиться вечно!

— Разумеется, — еле слышно пробормотал Тейт. — Ты ведь вернешься в Нью — Йорк.

Саманту словно обдали холодной водой, и, когда она заговорила вновь, ее голос был ледяной, и в нем сквозила боль:

— Почему ты так уверен?

— Потому что твое место там, а мое — здесь.

— И ты думаешь, это правильно? Может быть, я, как Кэролайн? Может, я тоже решила, что жизнь, которую я вела, на самом деле не по мне? Может, у нас с Кэролайн много общего?

— Откуда я знаю? — Тейт посмотрел на нее с видом умудренного опытом человека, который прожил на свете сорок с лишним лет. — Да оттуда, что Кэролайн приехала сюда овдовев. Она хотела отказаться от жизни, которую вела вместе с мужем. Отказаться, потому что он умер. И потом, ей было сорок, Сэм, а не тридцать или тридцать один. Ты молода, у тебя еще все впереди, тебе еще предстоит сочинить уйму дурацких рекламных текстов, заключить уйму сделок, ездить на автобусах, звонить по телефону, опаздывать на самолеты, бегать на вечеринки…

— А здесь этим заниматься нельзя? Хоть чем‑нибудь? — Саманта чуть не заплакала, и Тейт поглядел на нее ласково, мудро и с огромной любовью.

— Нет, малышка, нельзя. Это неподходящее место. Ты приехала сюда залечивать свои раны, Сэм, и все для этого делаешь. Может быть, и я для тебя своего рода лекарство. Я люблю тебя. Три недели назад мы еще не были знакомы. Мне столько лет было на женщин наплевать, но тебя я люблю, поверь. Я понял это в первый же день, как только тебя увидел. И надеюсь, ты тоже меня любишь. Но с Билл и Каро случилось чудо, Сэм. Они не созданы друг для друга и никогда не смогут быть настоящей парой. Она образованная, а он — нет. Она вела роскошную жизнь, а его идеал — золотая зубочистка и сигары, по пятьдесят центов каждая. У нее есть ранчо, а у него и гроша ломаного за душой нет. Но она любит его, а он — ее, и ей больше ничего не надо. Я лично считаю, что она с легким приветом, но, в конце концов, у нее же была другая жизнь! Может, теперь Каро действительно ничего больше не нужно. Но ты, Сэм, другая, ты гораздо моложе и достойна гораздо большего, чем то, что я в состоянии тебе предложить здесь.

Это было полным безумием: они знали друг друга меньше месяца, а любовниками были всего два дня, но уже говорили о будущем, как о чем‑то и вправду важном, словно перед ними действительно стоял вопрос: быть или не быть вместе до конца жизни.

Саманта поглядела на Тейта с изумлением и усмехнулась.

— Ты с ума сошел, Тейт Джордан. Но я тебя люблю. — Она обняла его за голову, крепко поцеловала в губы, а затем откинулась назад и скрестила руки на груди. — И если я решу остаться здесь, решу вести такую жизнь — не важно, в тридцать лет, в девяносто или в восемнадцать, — это будет исключительно мое решение. Я не Кэролайн Лорд, а ты не Билл Кинг. Вы можете воздержаться от самоотверженных речей, мистер, потому что, если мне приспичит, я поступлю так, как сочту нужным, — и точка! Если я не захочу вернуться в Нью — Йорк, ты не сможешь меня заставить, а если я пойму, что хочу остаться с тобой навсегда, то пойду за вами, мистер Джордан, на край света и не отвяжусь, пока ты всем парням до единого, и

Биллу, и Кэролайн не объявишь о наших отношениях. Ты от меня так легко не отделаешься. Понял?

Саманта говорила все это улыбаясь, но, заглянув Тейту в глаза вновь натолкнулась на стену. Однако Сэм это не смутило. Тейт ее просто не знал. Сэм Тейлор всегда — если не считать истории с Джоном — добивалась своего.

— Вам понятно, мистер?

— Да.

Тейт больше ничего не сказал. Он принялся целовать Саманту, а потом стянул с кровати теплое одеяло и, накрыв себя и Сэм с головой, заставил ее умолкнуть окончательно. Еще через пару мгновений их тела вновь слились воедино; на переплетенных руках и ногах дрожали отблески пламени, губы не размыкались, а в камине одобрительно потрескивали дрова. Когда все было закончено, Тейт, еле переводя дух, оторвался от губ Саманты и отнес ее на руках в маленькую голубую спаленку, где все началось с начала. Они заметили, что уже вечер, только после шести. Весь день они то спали, то занимались любовью, и теперь Тейт с сожалением похлопал Саманту по задику и пошел принять горячую ванну. Они залезли туда вместе, он обхватил своими длинными ногами ее ноги, а она, хихикая, рассказывала ему о том, как раньше проводила летние каникулы на ранчо Кэролайн.

— Слушай, а мы так с тобой ничего и не решили.

— Да, по — моему, нам нечего решать. — Тейт положил голову па край ванны и закрыл глаза, блаженствуя в горячей воде.

— Я имею в виду, где мы будем встречаться.

Тейт долго молчал, перебирая в уме разные возможности, а потом тряхнул головой.

— Черт, если б я знал! А ты что думаешь, Сэм?

Понятия не имею. Может, все же в моей спальне у тети Каро? Ты мог бы влезать в окошко. — Она нервно рассмеялась. Да, это, конечно, попахивает приключениями пятнадцатилетних подростков, причем особо шустрых. — Давай лучше встречаться у тебя, — предложила Саманта.

Тейт задумчиво кивнул:

Наверное, придется. Но мне это не нравится. — И тут он вдруг просиял. — Знаю! Хеннеси уже два месяца нудит — говорит, у него дом плохой. И тесно там, и сквозняки гуляют, и далеко от столовой. Он нас уже до белого каления довел своим нытьем.

— Ну и что?

— А я с ним поменяюсь. Его домик стоит с краю, позади дома Каро. Если ты туда пойдешь, никто и не заметит. Да, это место гораздо лучше, чем то, в котором я живу сейчас.

— А ты не боишься возбудить подозрения?

— С какой стати? — ухмыльнулся Тейт сквозь завесу пара, поднимавшегося от ванны. — Я же не собираюсь щипать тебя за задницу каждое утро в столовой или целовать перед отъездом в губы.

— А почему бы и нет, если ты меня любишь?

Тейт ничего не ответил. Он лишь нагнулся к Саманте, нежно поцеловал ее и погладил по груди.

— Между прочим, я действительно тебя люблю, крошка Белогривка.

Саманта встала на колени в старой ванне и потянулась к нему, вложив во взгляд все свои пылкие чувства.

— Я тоже, Тейт Джордан! Я тоже!

В тот вечер они поехали назад только в начале восьмого, и Сэм была безмерно счастлива, что Кэролайн уехала на другое ранчо — ее пригласили на ужин. Иначе Кэролайн места бы себе не находила от волнения, не зная, куда подевалась Саманта. Но за болтовней, шуточками и занятием любовью день пролетел незаметно, а вернувшись в хозяйский дом, Сэм внезапно ощутила чувство утраты. Она страдала, что Тейта нет с ней рядом. Казалось, ей отрубили правую руку. Саманту изумляло, что она не может жить без человека, с которым едва познакомилась, но здесь, на ранчо, они существовали как бы независимо от внешнего мира, и это придавало особую остроту и силу их чувствам. Поэтому, сидя одна в пустом доме, Саманта то и дело сожалела, что Тейта нет рядом. Кэролайн оставила записку, в которой выражалась озабоченность долгим отсутствием Саманты, однако тон был довольно спокойный, без признаков паники. В духовке Сэм ждал горячий ужин, который она съела только в половине девятого, перед сном, а затем улеглась в постель и лежала в темноте, думая о Тейте.

Когда Кэролайн и Билл Кинг вернулись домой в тот вечер, они

крадучись вошли на цыпочках в темный дом, и Билл прямиком отправился в спальню Кэролайн. Приезд Сэм немного усложнил ситуацию, и Кэролайн приходилось каждый вечер напоминать Биллу, чтобы он не хлопал дверью, но он постоянно забывал об этом.

Теперь Кэролайн тихонько пошла по коридору, приоткрыла дверь в спальню Сэм, вгляделась в темноту — она не была кромешной, поскольку в комнату просачивался лунный свет, — и увидела прекрасную молодую женщину, спавшую на постели. Кэролайн немного постояла на пороге — перед ней словно маячил призрак

ее собственной юности, — а потом молча вошла в комнату. Кэролайн догадывалась о происходящем, и, насколько ей было известно по своему опыту, изменить или остановить это было невозможно. Человек должен прожить свою жизнь… Кэролайн долго глядела на Саманту: волосы Сэм разметались по подушке, лицо было гладким и таким счастливым… Со слезами на глазах Кэролайн прикоснулась к руке спящей молодой женщины. Сэм не пошевелилась, и Кэролайн, все так же бесшумно ступая, вышла из ее спальни.

Вернувшись в свою комнату, она увидела, что Билл уже переоделся в пижаму и докуривает сигару.

— Ты где пропадала? Неужели опять захотела есть после такого сытного ужина?

— Нет, — странно притихшая Кэролайн помотала головой. — Мне просто хотелось убедиться, что с Самантой ничего не случилось.

— Как она?

— Все нормально. Спит.

Они так и подумали, увидев, что в доме нет света.

— Сэм хорошая девочка. Парень, за которым она была замужем, должно быть, круглый дурак, раз сбежал к другой бабенке. — Билл видел Лиз по телевизору, и она не произвела на него впечатления.

Кэролайн молча кивнула, а про себя подумала, что таких круглых дураков пруд пруди. Она круглая идиотка потому, что двадцать лет подряд заставляла Билла таиться и скрывать их любовь; Билл — потому, что два десятилетия жил как преступник и на цыпочках прокрадывался в ее дом; Саманта — потому, что влюбилась в мужчину, весь образ жизни которого был ей совершенно чужд и даже опасен — это все равно как взять и прыгнуть с Эмпайр — Стейт Билдинг; ну а Тейт Джордан — круглый дурак, поскольку втрескался в женщину, которая ему не пара. Ведь Кэролайн прекрасно понимала, что происходит. Она чувствовала это всеми фибрами своей души. Кэролайн увидела любовь в глазах Сэм еще тогда, когда та ни о чем не подозревала; она все поняла в Рождество, заметив, как Тейт глядит на Саманту, которая занималась в тот момент какими‑то другими делами. Кэролайн перехватила его взгляд, но вынуждена была притвориться, что ничего не замечает и не видит. И внезапно ей это осточертело.

— Билл!

Заметив, что Кэролайн глядит на него как‑то странно, Билл вынул изо рта сигару и положил ее в пепельницу.

— Я хочу выйти за тебя замуж, — продолжала Кэролайн.

— Давай! — ухмыльнулся он и погладил ее левую грудь.

— Перестань, — оттолкнула она его руку. — Я серьезно.

И чутье вдруг подсказало Биллу, что она действительно не шутит.

— Да ты спятила на старости лет! С какой стати нам теперь жениться?

— Потому что в нашем возрасте уже не пристало тайком пробираться в дом в глухую полночь. Это плохо отражается на моих нервах и на твоем артрите.

— Ты с ума сошла! — Билл откинулся на подголовник кресла, вид у него был потрясенный.