Не проронив ни слова, девушка вышла из машины. Вытащила банкноты из лифчика, переложила их куда-то в другое место. Повернувшись к Веббу, протянула ему листок бумаги и побежала вверх по ступенькам.

– Она что, дала тебе свой номерок? – захихикал Кинни.

– Религиозная брошюрка, – щелкнул зажигалкой Вебб и, прищурившись, прочел: – «Какая церковь есть праведная? Ответ: мормоны».

– Господи, – икнул Ричардс.

Все подняли глаза наверх: скрипнула наружная дверь квартирки, выходившая на балкон, мигнул луч света, дверь закрылась, и пронизанный холодом бетон снова погрузился во тьму.

Всю обратную дорогу в город Вебб вертел брошюрку в руках. Внезапно он резко дернулся и почти прокричал:

– О нет! Медвежонок Ванны. Я оставил его в куртке.

– Что? – хохотнул Ричардс. – Медвежонок?

– В кармане был старый игрушечный медвежонок Ванны, – угрюмо буркнул Вебб, откидываясь на спинку сиденья.

Ричардс презрительно скривился.

– А еще фонарик, – напомнил Кинни. – Он тоже был у тебя в куртке. Помнишь? Я брал его, когда по дороге к Слоку нужно было отойти отлить.

– Уверен, что она будет верно хранить память о тебе, – паясничал Ричардс.

– Хочешь, вернемся? – предложил Пол.

Поколебавшись, Вебб покачал головой:

– Нет. Забудь.

Бросив последний взгляд на брошюру, он выбросил ее в оконную щель, и она белой снежинкой упорхнула в ночь.

Когда Пол вернулся, их дом был погружен во тьму, только ночничок горел на столе. На кухне стоял приторный запах горелого сахара. Он бросил куртку на спинку стула, взял со стола записку: «Испекла печенье. Надеюсь, ты хорошо повеселился. Н.».

Пол все еще не пришел в себя после случившегося. Их развеселая компания вполне могла провести ночь рядом с остывающим телом девушки на шоссе. Внутри возникло мерзкое, холодящее душу чувство, которое он долгие годы пытался вытравить: жизнь есть мрак и грязь, мир погружен во тьму. Все, к чему ты стремишься, – лишь временное явление, миг, небесный эксперимент.

Размышлять о том, как все плохо, было почти приятно. По крайней мере, такое мировосприятие было для него привычным, столь же древним, как само время. Оно было Ветхим Заветом, мифом, легендой и приветом из детства. Именно такое склизкое мрачное чувство возникало, когда пьяный отец на заплетающихся ногах приходил домой, а Пол прятался от него под кровать, или когда мать приносили из бара с изувеченным лицом. Это чувство преследовало его, когда реактор упорно норовил выйти из строя. И оно вернулось теперь, когда Полу захотелось одновременно спасти и трахнуть девушку, привязанную к крыше машины.

Сегодня на душе было особенно мерзко. Нетвердой походкой Пол направился к холодильнику, тихо жужжащему на кухне. Приоткрыл дверцу небольшого подвесного шкафчика над ним. Во все стороны разлетелись потревоженные хлопья пыли. Он вытащил слегка теплую бутылку виски, налил себе в стакан на пару пальцев и, усевшись на стул, начал пить. Мысли его не успокоились, но замедлили безумный бег.

Осматривая свою уютную теплую кухню, скользя взглядом по прихваткам, висящим над плитой, по желтым резиновым перчаткам для мытья посуды, переброшенным через бортик раковины, Пол отчетливо понимал, что не заслужил всего этого. Он ничем не лучше Ричардса. Он привез свою семью в Айдахо-Фолс, где в любую минуту может взорваться реактор. Он не остановил негодяя, когда тот привязал девушку к крыше автомобиля и вез ее, как дрова, со скоростью сорок миль в час.

Мрачные мысли все вертелись и вертелись в голове, и в этом был даже какой-то кайф. Проще наслаждаться тьмой, чем бороться с ней. Чтобы пьяница смог отказаться от выпивки, нужна недюжинная сила воли. Он всегда боролся, сопротивлялся и, кажется, где-то переборщил. Нэт часто подтрунивала над его твердостью и несгибаемостью, над тем идеальным порядком, который Пол старался поддерживать во всем. Она не знает, как просто поскользнуться, не осознает, насколько легка и в то же самое время хрупка ее собственная жизнь, но он-то прекрасно понимает.


Нэт

Нэт не ложилась спать несколько часов – ожидала возвращения мужа. Когда он укатил с мужчинами, она не возражала. Пусть немного расслабится, снимет напряжение. До полуночи Пол не вернулся, и Нэт решила все-таки идти в постель. Прошедший день казался необычайно длинным, учитывая утреннюю волнительную новость, разочарование, вызванное напрасной поездкой к реактору, глупая затея с печеньем, а затем наказание за глупость в виде утомительной уборки.

Нэт уже собралась выключать свет, но вспомнила, что не приготовила Полу на завтра ланч. Пришлось вытаскивать пластиковые контейнеры «Таппервэа» и то, что осталось от сегодняшнего обеда: мясной рулет с белым хлебом «Чудо», холодные макароны с сыром, мандарины. Было на удивление приятно собирать еду для мужа, фантазировать, как он развернет в полдень тормозок и это станет маленьким приветствием от нее. А Нэт и девочки будут обедать дома и думать о нем. А кроме того, это ведь еще и сбалансированное питание.

Закончив с ланчем, Нэт стала думать, как бы остроумно сообщить мужу радостную весть о ребеночке. И тут ей в голову пришла замечательная мысль. Она вытащила из коробки тонкую, украшенную цветочками салфетку и написала на ней: «Удачного дня, отец ТРОИХ детей! С любовью, Н.». Выводя букву «Р» в слове «ТРОИХ», Нэт порвала бумагу, поэтому, выбросив испорченную салфетку, начала писать записку заново, только на этот раз постаралась не сильно давить ручкой. Радуясь своей затее, проказница сунула салфетку в пакет, подогнула бумагу и поставила на верхнюю полку возле апельсинового сока. Там муж точно найдет пакет.

Уже поздно ночью Нэт уловила краем уха, как Пол открывает входную дверь, как возится в прихожей, как льется вода. Послышался тихий звон стекла, а затем характерное бульканье. Несколько глотков… Это ее удивило: Пол пил исключительно пиво. Да, где-то в шкафчике была непочатая бутылка виски, которую они уже несколько лет возили за собой с места на место. Потом воцарилась тишина. Несколько минут ничего не происходило, и Нэт задремала.

Ее разбудил какой-то шорох. Женщина открыла глаза и увидела тонкую вертикальную полоску света, пробивающуюся в щель между дверью и дверным проемом. Вошел муж. Он притворил дверь, чтобы ей не мешал свет из коридора, и пытался бесшумно двигаться впотьмах.

– Пол? – тихо позвала она.

– Все хорошо. Это я, – ответил муж.

– Вижу, – сказала Нэт, стараясь уследить за его движениями. – Хорошо развлекся?

– Замечательно, – подтвердил Пол.

Голос его был грубым, хриплым и казался почти больным. Запах алкоголя и сигарет ощущался даже с другого конца комнаты. Женщина слышала, как муж подходит к комоду, снимает одежду и бросает сверху. Знакомо звякнули армейские жетоны – значит, Пол снял их с шеи. Затем он почти беззвучно опустился на простыню.

Кровать слегка просела под его весом, Нэт обняла его. К своему удовольствию, она обнаружила, что на муже белая нательная рубашка и узкие трусы. Однажды она сказала ему, что в таком белье он похож на Джеймса Дина[35]. Пол считал, что все это глупости. Не было у него высокой прически, как у Дина, к тому же он презирал актера за то, что тот в свое время уклонялся от службы в армии. Закатив глаза, Нэт сказала, что это из-за нательной рубашки. Общее впечатление, так сказать. Он рассмеялся: «Хорошо, Нэт, как скажешь».

Несколько минут она лежала, положив руку ему на грудь и уткнувшись носом в краешек рукава. Вдыхала запах шероховатой ткани. Губы касались его кожи. Она уж думала, что муж заснул, что его мозг моментально капитулировал под действием алкоголя, но внезапно Пол привстал, оперся на локоть и засунул руку ей под голову. Его поцелуй был настолько неистовым, что у Нэт перехватило дух. Она изогнулась, пытаясь отдышаться.

– Господи! – рассмеялась она. – Что на тебя нашло?

Он нырнул под нее и рывком перевернул ее на колени. Нэт улыбнулась. Не говоря ни слова, он схватил ее за волосы. Наступила минута неожиданного, пугающего своей неопределенностью неудобства. Муж с силой потянул ее за волосы назад. С задранной к потолку головой она даже не могла озвучить свое неудовольствие. Несколько лишенных ритма толчков, напоминающих скорее удары барана головой о стену хлева, – и все. Нет, это не было насилием, но нежности и любви в его действиях тоже заметно не было. Скорее это походило на кратковременную одержимость, вырвавшуюся наружу темную сторону его «я», о которой Нэт ничего не хотелось знать. Что бы это ни было, она выдержит.

Муж издал хриплый стон облегчения и отпустил ее волосы. Она ждала, чувствуя себя не человеком, а какой-то машиной, пока Пол не повалился на свою половину кровати.

– Ладно, – прошептала она скорее себе, чем ему.

Она нащупала на ночном столике коробочку с салфетками, передала ему несколько. Муж вытерся с безучастностью робота и выкинул их на пол рядом с кроватью.

По какой-то причине этот момент обеспокоил Нэт даже больше, чем все предыдущие.

– Девочки увидят это утром, – всхлипнула она, вскочила с кровати и пошла в ванную комнату за мусорной корзиной. Собрав использованные бумажные салфетки, женщина обошла кровать и снова отправилась в ванную, чтобы вернуть корзину на место.

Взгляд ее остановился на неясном отражении в зеркале: спутанные волосы, набухшая в результате гормональных изменений грудь, живот вроде еще плоский, но, если присмотреться, уже заметны бледно-лиловые скобки растягивающейся кожи. Нэт старалась не падать духом, но теперь следовало признать, что весь день обернулся сплошным разочарованием. Что ни говори, а то, что Пол превратил ее в гимнастического коня, на котором провел комплекс упражнений, оказалось последним ударом. Его страшное дыхание у нее над ухом, ее запрокинутая голова, то, как он от нее отстранился, как будто уже сожалел о содеянном… Она взглянула на корзину с бумажными салфетками, и слезы навернулись на глаза.

Вернувшись в постель, Нэт держалась своего края, а руки скрестила на груди. Она ущипнула себя за нос и постаралась дышать ровнее.

– Нэт, – невнятно прогудел Пол. – Извини.

– Все хорошо, – резко ответила жена.

– Я о другом.

– О чем?

– Да ладно…

Муж подвинулся поближе и с просящим видом коснулся ее локтя. Все в нем было каким-то тяжеловесным: то, как он двигался, как опускался на кровать.

– Все нормально, – сказала Нэт. – Трудный день выдался. Пожалуйста, спи уже.

Он снова попытался произнести ее имя, но не смог выговорить. Женщина встревоженно обернулась, не понимая, в чем дело. Пол чуть не плакал.

– Что, ради всего святого, случилось? – воскликнула она.

Теперь они оба лежали в постели и плакали. Прямо-таки комедия ошибок. Она не собиралась его утешать: у нее не осталось ни единой лишней унции жизненных сил. Однако вид плачущего мужа произвел на нее удручающее впечатление, наполнив сердце жалостью, от которой было очень близко до любви, но в том-то и дело, что всего лишь близко.

– Господи, Пол! – простонала она. – В следующий раз, когда напьешься, будешь спать на диване.

Муж притянул ее к себе и уставился темными виноватыми глазами. Он и прежде бывал таким, но нечасто. В последнее время ее все чаще мучила раздражающая, вполне практическая мысль, что мужу все сложнее вставать по утрам на работу. Он пробормотал что-то насчет того, как сильно ее любит, рука скользнула по ее шее. Большой палец коснулся чувствительного места между двумя шейными позвонками. От нежного прикосновения ее пульс участился. Нэт уже не знала, что ей делать: оттолкнуть его, рассмеяться или расплакаться от горя.

– Ладно, – сказала она, позволяя обнять себя за талию. – А теперь давай спать.

Наконец Пол заснул. Прислушиваясь к его размеренному дыханию, Нэт вдруг ощутила какую-то странность. Такое ощущение, что она сейчас лежит рядом со старым знакомым или с эгоистичным братом, но отнюдь не с мужчиной, с которым хочет делить постель. Впрочем, чувство это испарилось в мгновение ока, так же внезапно, как и возникло.


Пол

На следующий день Пол и Вебб были немногословны. Даже оказавшись рядом у шкафчиков, не сказали друг другу ни слова.

Позже в помещении, где они обедали, Фрэнкс, поедая сэндвич с индейкой, спросил:

– Значит, вы двое покатили вчера на хату к Слоку ради небольшой интеллектуальной беседы?

– Да ничего там особенного не было, – отмахнулся Пол.

– У вас дерьмовый вид.

– Знаю, – согласился Пол.

Лицо Вебба посерело. Видно было, что говорить об этом ему не хочется. Между тем Фрэнксу явно не терпелось выведать побольше, это чувствовалось. В конце концов, не будет же он весь день стоять рядом и охранять спокойствие мальчишки, подумал Пол и отправился на улицу курить. Автомобиля Ричардса на стоянке видно не было. Значит, он так и не приехал.

Пол был как во сне. Время шло, он пытался сосредоточиться на работе, но мысли все время тянули его назад, к событиям минувшей ночи, словно бы их прикрепили к свинцовому грузилу. Он вспоминал привязанную к машине Розу и тот ужасный момент, когда он понял, что это не шутка. Нэт посоветовала ему просто заснуть. Его жалкие гребаные извинения… Она гладила его по плечу, как мать сына, а глаза тем временем блуждали по потолку. В какой-то момент он запаниковал. Подумалось, что, возможно, ни одна женщина на Земле не любит мужчину по-настоящему. Зачем на это надеяться? Но затем он взял себя в руки и усилием воли отбросил невротическую неуверенность. Соберись, тряпка! Ты содержишь семью. Ты даешь ей крышу над головой. Твоя жена счастлива с тобой на 99 процентов. Не сходи с ума. Все хорошо.