Саманта подкралась к ковбою сзади:

– Вы помните меня? Мы встречались в том месте с молочным коктейлем?

– Конечно помню, – ответил он. – Тебя зовут Сэм, не так ли?

– Да! Правильно!

Нэт очень тронуло, что он запомнил имя ее дочери.

– А это Лидди, – положив руку на голову младшенькой, напомнила она.

– Ну, я не мог забыть Лидди, – пожимая маленькую ручку, заверил Эсром.

– Как дела у ваших друзей? – спросила Нэт. – Все ли хорошо в мастерской?

– Спасибо, хорошо. Постепенно растем, – поделился молодой человек и махнул рукой в сторону ее автомобиля. – Надо заглянуть под капот, проверить, все ли там в порядке. Могу я попросить ключи? Хочу попробовать завести машину.

– Конечно. – Нэт нырнула в глубину дома и вернулась с ключами.

– Хорошо. Я скажу, когда закончу.

Поблагодарив, Нэт увлекла девочек обратно в дом. Саманта и Лидди прилипли к окну и, уцепившись пальчиками за подоконник, наблюдали за Эсромом с таким видом, как будто это первый мужчина, которого им довелось увидеть в своей жизни. Вращающийся вентилятор трепал кружева их носочков и шевелил юбки. Нэт суетилась на кухне: посыпала молотой паприкой фаршированные яйца, разрезала кофейный кекс. Потом достала консервированные персики, положила на небольшие листики салата – так, чтобы сироп не капал на выпечку, – и пошла звать Эсрома.

Когда она вышла из дома, «Файрфлайт» уже был прицеплен к пикапу и печально ждал своей участи.

– О нет, – воскликнула женщина, слегка напугав ковбоя, который о чем-то задумался.

Эсром шагнул ей навстречу:

– Да, совсем неважно. Я даже не смог запустить мотор. Подозреваю, что камень повредил коробку передач, почти вся жидкость вытекла. Не исключено, что коробка сгорела.

– А это сложный ремонт?

– Боюсь, что да.

– Черт!

Нэт забеспокоилась. Пол очень расстроится из-за выброшенных на ветер денег, ее недальновидности и всего прочего. Она потерла виски. Впрочем, заметив, как пристально смотрит на нее ковбой, выпрямилась, улыбнулась и пригласила в дом:

– Заходите. Обед на столе.

– Спасибо, но мне надо вернуться в мастерскую, – замахал руками Эсром.

– У вас даже нет времени пообедать?

Она чувствовала себя идиоткой. Зачем было утруждать себя готовкой? Она уже совершенно не скрывала отчаянного желания завести друзей. Нэт вспомнила ту встречу в кафе, жесткий взгляд официантки и свое ощущение покинутости. Одно потрясение всегда вызывает другое. Глаза наполнились слезами. Одна надежда, что Эсром не заметит. Однако неожиданная смена его настроения и участливый тон, как будто ковбой разговаривает со строптивой кобылой, готовой в любую минуту ударить копытом, не позволяли надеяться, что ее состояние осталось незамеченным.

– Извините, бога ради, пообедать время всегда найдется, – проворковал Эсром. – Очень мило с вашей стороны – пригласить меня.

От долгого пребывания на солнце в уголках его глаз образовались мелкие морщинки. Улыбка была очень теплой, хотя зубам, честно сказать, не помешал бы дантист: уж слишком они наползали один на другой, словно доски в заборе, который следовало бы починить.

Оставив сапоги у входа, молодой человек прошел в дом. Увидев стол, заставленный кушаньями, и три разновидности столового серебра, он округлил глаза. О чем она только думала, когда клала на стол матерчатые салфетки? Теперь все старания показались Нэт почти нелепыми: слегка крошащийся кекс; броская композиция из фаршированных яиц, выложенных, как устрицы, в половинках раковин; шелковистые персики, выглядывающие из сиропа.

– У нас сегодня пир, – пропела Саманта. – Настоящий пир.

– Ничего себе! – воскликнул Эсром. – Да у вас тут банкет, как на Пасху.

– Мы каждый день так обедаем, – соврала Нэт.

– Нет, не каждый, – пробурчала Саманта.

Нэт и девочки сидели полукругом и, слегка повернув головы в сторону гостя, наблюдали, как он ест. Под их пристальными взорами мужчина краснел и ерзал на стуле, но поедал угощение с таким аппетитом, что вскоре хозяйка немного расслабилась.

Саманта трещала без умолку, щедро приправляя трапезу несуразной детской болтовней и крошками поглощаемых ею фаршированных яиц. «Однажды я ела кофейный кекс с настоящим зернышком кофе, но оно было твердым, как мер-з-кий камушек». «Я умею играть в рыбу[42] и всегда выигрываю». «Я видела, как стервятник ел черепаху на обочине дороги, а папа сказал, что зола – к золе, а прах – к праху». Лидди энергично кивала, выражая полное согласие с сестрой, так что все эти заявления исходили как бы и от нее. Лидди еще не умела хорошо говорить, поэтому Саманта выступала переводчицей: «Она сказала, что у нее есть кукла, которая спит. Если дать ей молоко, она делает пи-пи». По довольному лицу младшей сестры было видно, что перевод удачный. Лидди терпеть не могла, когда ее не понимали. Это выводило ее из себя, а в остальном она была спокойным ребенком.

Все набросились на кофейный кекс. Нэт разлила молоко по стаканам.

– Прохладное молоко, – отметил Эсром. – Не понимаю, как можно пить его каждый день. Мы пьем в основном теплое.

Слова ковбоя почему-то смутили Нэт.

– Почему? – поинтересовалась Саманта.

– У нас есть коровы.

– А вы их едите? – спросила девочка. – Шьете из них обувь?

Эсром рассмеялся:

– Все верно… обувь. Нет, мы не едим наших коров. Откуда бы в таком случае мы брали молоко? Говядину мы закупаем раз в году у наших соседей Линдов.

– Ну, тогда вы не настоящий ковбой, – заявила Саманта.

– Сэм! – одернула ее мать.

Эсром махнул рукой, давая понять, что он не в обиде.

– Высоким стандартам я, пожалуй, не соответствую, но зато почти каждый день езжу на лошади. Это считается?

– Да, – великодушно согласилась Саманта и, поразмыслив, добавила: – А почему ваших соседей зовут Линдами?

Молодой человек положил себе еще кусочек кекса.

– Вы мне нравитесь, – объявил он и заговорщически подмигнул. – Сегодня утром я кое-что нашел и думаю, что вам, девочки, будет любопытно на это взглянуть.

Он засунул руку в карман и извлек оттуда полоску слинявшей змеиной кожи длиной примерно в фут. Она была тонкая, прозрачная и покрыта бледным рисунком, из-за чего походила на что-то древнее и ценное вроде свитка.

– Это змеиная кожа, – сказал Эсром. – Правда, здесь только часть.

– А где остальная кожа? – поинтересовалась Саманта.

– Не знаю. Может, ветром сдуло.

– Это кожа гремучей змеи? Она умерла, когда потеряла кожу?

– Я не уверен, что именно гремучей, – признался Эсром. – Это верхняя часть, которая идет от головы. Если найдешь хвостовую часть, можно по маленьким бугоркам определить, где были погремушки. Видите? Здесь когда-то были глаза… Нет, линька змей не убивает. Им положено сбрасывать старую кожу, чтобы выросла новая.

Даже Нэт заслушалась рассказом, но вовремя вспомнила, что она уже взрослая, и принялась убирать со стола грязные тарелки.

– А вы видели гремучую змею? – спросила Саманта у гостя.

– Конечно. Они повсюду.

– А вы их убивали?

– Иногда приходилось, если они подползали близко к дому или амбару, – признался ковбой. – В противном случае я их не трогаю.

– Господи, Сэм, – вздохнула Нэт. – Девочки! Мыть руки. Они липкие.

– Девчонки! – позвал Эсром. – Кожу можете оставить себе.

Дети от восторга начали кричать, прыгать, а потом устроили настоящую борьбу за право обладания драгоценным подарком. Нэт, пытаясь угомонить дочерей, пригрозила, что кожа будет лежать на подоконнике, пока они не научатся хорошо себя вести. Эсром, вытянув ноги, принялся за предложенную хозяйкой дома чашечку свежеприготовленного кофе. Девочки поставили рекорд в мытье рук и прибежали обратно, забрызгивая все вокруг каплями воды. Нэт увидела в окно, как соседка Крисси, выгуливавшая маленькую белую собачонку, остановилась и начала рассматривать «Файрфлайт», подготовленный для буксировки. Проходя мимо пикапа, Крисси заглянула внутрь, но, не найдя там никого, окинула взглядом улицу, а затем заглянула в окно, в котором маячила Нэт. Почувствовав неловкость, Нэт отвернулась. Ей не хотелось торопить Эсрома.

Впрочем, он никуда и не торопился.

– У нас много игрушек. Мы их вам покажем, – заявила Саманта.

Девочки приступили к делу, носясь из спальни в гостиную и обратно с пластмассовым игрушечным телефоном, Деннисом-мучителем[43] и Бетси-Ветси[44] – без ресниц, но с открывающимися и закрывающимися глазами, которые, впрочем, ничего не выражали. Все это было продемонстрировано Эсрому.

– Прошу прощения, – начала извиняться Нэт. – У нас нечасто бывают гости.

– Они просто чудо, – заулыбался ковбой. – Никогда еще меня так не развлекали, когда я приезжал забирать чью-то машину.

– Вы сейчас работаете в городе? Вам нравится?

– О да! – Молодой человек вытер рот салфеткой и кивнул. Похоже, он был удивлен, что Нэт помнит все подробности. – Много работы.

– Я не ожидала, что в мастерской кто-то возьмет трубку, я позвонила довольно поздно.

– Там только я и оставался. Доделывал то, что не успел. Люблю возиться со старыми автомобилями. – Он немного смутился и сменил тему: – Я, помнится, так и не выяснил, где вы родились.

– В Калифорнии. Сан-Диего.

– Ух ты! Должно быть, это здорово!

– Да, все детство провести на пляже и все такое.

Молодой человек громко рассмеялся, словно сама мысль о счастливом детстве показалась ему нелепой.

– Иногда застывшая лава напоминает мне океан, – задумчиво сказал он. – Разве не глупо, учитывая, что я его никогда не видел?

– Не глупо, – возразила Нэт. – Мне тоже напоминает. Именно поэтому я и уезжаю ночью из города. Мне нравятся эти пейзажи. Совсем другой мир, в котором ты ищешь спасения.

Покраснев, женщина смела крошки себе на ладонь.

– И что сказал ваш муж, когда увидел колесо? – спросил Эсром. – Должно быть, очень удивился?

Саманта подбежала к нему с деревянным фотоаппаратом.

– Нашего папы дома нет! – крикнула она. – Он целый год будет работать в Антарктике!

– А-а-а, – вырвалось у Эсрома.

– Не совсем так, – уточнила женщина и повернулась к дочери. – Сэм! Помнишь, о чем мы говорили?

Нэт настоятельно просила девочек не распространяться, что папа находится за тысячи миль отсюда.

– Моего мужа направили на базу в Гренландии, – пояснила она.

– И когда он должен вернуться? – поинтересовался Эсром.

Нэт ощутила легкую тревогу. Молодой человек поднял руки, как будто собрался сдаваться.

– Извините. Я не хотел вмешиваться в то, что меня не касается.

– Нет, все нормально. Он возвращается в декабре. Надеюсь, ребеночек дождется его возвращения, но, кажется, шансов мало.

Эсром огляделся с таким видом, словно «ребеночек» мог прятаться под столом или еще где-нибудь. Он встретился с ней взглядом и, поняв, о чем речь, рассмеялся.

– У вас будет ребенок?

Для нее это казалось очевидным, но вот нашелся тот, кто не заметил.

– Да, в начале декабря, – подтвердила Нэт.

– Ну это… как его… мои поздравления, – смутился Эсром.

– Спасибо.

Он как будто о чем-то задумался, а затем улыбнулся, поднялся и потер ладонями джинсы.

– Мне надо возвращаться в мастерскую, – сказал он. – Я просто не могу подобрать подходящих слов, чтобы выразить всю степень моей благодарности. До конца дня буду хвастаться парням, как мне повезло.

Нэт пожалела, что на столе ничего не осталось. Можно было бы передать угощение его коллегам, а то может создаться впечатление, что все затеяно только ради Эсрома.

– Это было несложно.

– Я позвоню, когда разберусь с машиной.

– Хорошо. Спасибо.

– А пока… Как вы собираетесь перемещаться по городу?

– Думаю, на автобусе.

– Слишком обременительно.

– Надеюсь, это станет для меня уроком.

– Вам не нужны уроки, – возразил ковбой с большей горячностью, чем она от него ожидала. – Иногда случается то, что случается.

– Ну хорошо, все в порядке.

– И, мэм…

– Нэт.

– Мэм… Нэт, я надеюсь, вы не станете возражать, если я время от времени буду наведываться. Вдруг вам понадобится помощь. Я был бы не против, чтобы кто-то так же присматривал за моей женой.

Она взглянула на его безымянный палец. Ничего.

Эсром перехватил ее взгляд:

– Ну, если бы у меня была жена… или мама, я бы не хотел, чтобы они оставались одни.

– Спасибо, очень любезно с вашей стороны, – поблагодарила Нэт.

– Так уж повелось, – сказал парень. – Я мормон.

Ну разумеется! Почему ей не пришло это в голову раньше. Большинство местных были мормонами. Новая информация, как часто бывает, вызвала в душе некие подозрения, но он выглядел более надежным, чем кто бы то ни было.

Когда Эсром собрался уходить, Саманта и Лидди с несчастным видом собрались у двери. Гость, видя их горестные лица, присел перед ними на корточки: