– Мастер-сержант! Слышали, что Дик Харбо умер?

– О нет! – воскликнула Брауни.

– Святой боже, – оторопел Митч.

– Сегодня вечером, – уточнил Слокум. – Его жена позвонила.

– Легкие? – спросила Брауни. – Проблемы с легкими?

– Да, – подтвердил Кинни. – Вчера его положили в больницу. Он не хотел, чтобы кто-то знал.

Джинни почувствовала себя виноватой: она занималась общественной работой в отделе взаимодействия, и кто-то наверняка звонил ей сегодня вечером, а ее не оказалось дома. Теперь надо ехать утешать бедную, убитую горем Минни Харбо. Краем глаза Джинни увидела, что к ним приближается Эдди. Ему тоже хотелось знать, что случилось.

– Теперь все будет по-другому, – глядя Митчу в глаза, выдал Слокум.

Это было сказано с особым нажимом, с неким тайным смыслом. Трое операторов переглянулись.

– Черт возьми, – пробурчал Митч.

Брауни часто заморгала, смахивая слезы.

– Бедняжка Минни, – пропищала она. – Вообразить не могу, что мой муж умирает…

– А я могу, – хмуро произнесла Джинни.

Поняв по удивленным взглядам окружающих, что зашла слишком далеко, Джинни погладила мужа по руке и деланно рассмеялась:

– Шучу. Извините. То, что случилось, конечно, просто ужасно.

– У тебя просто шок, – стала успокаивать ее Брауни. – Мы должны прямо сейчас что-то придумать для Минни.

Джинни едва не подпрыгнула от злости.

– Мне кажется, уже очень поздно, – намекнула она.

Джинни догадалась, что Брауни Фрэнкс замыслила ни больше ни меньше, а всенощное бдение у постели вдовы. При этом лицо ее будет излучать вселенскую любовь и смирение. Все прекрасно, но только не для миссис Ричардс. Увольте. Покойся с миром, Дик Харбо, но она отправится домой в свою постельку.

– Кто-то же должен побыть с ней, – волновалась Брауни. – Я пойду к ней прямо сейчас. Джинни, ты сможешь завтра?

Похоже, отделаться не удастся.

Брауни повернула голову в сторону кухни:

– Я принесу ей что-нибудь из еды. Правда, мы уже почти все съели.

– Ну омлет-то ты ей не понесешь, – прокомментировала Джинни и тут же постаралась смягчить выпад. – Я испеку ей запеканку из картофеля, овощей и мяса.

– Хорошо. Просто замечательно. А лазанью?

– Посмотрим, – начала раздражаться гостья. – Надо посмотреть, что у меня есть под рукой.

К Ричардсам присоединились Фрэнкс и Леннарт Энзингер, и все началось сначала. Джинни потребовалось двадцать минут, чтобы усадить мужа в машину. К тому времени она по-настоящему устала, но Митч ни на секунду не замолкал.

– Дик Харбо, – причитал он. – Поверить не могу. На прошлой неделе с ним все было в порядке. Как ты считаешь?

– Я не видела его несколько месяцев, – напомнила Джинни.

– Ну, цвет лица не очень, но у него всегда было такое лицо. Глаза ярко блестели. Он пришел в среду или в четверг. Я еще подумал, что он выглядит довольным жизнью. Взгляд его был каким-то радостным.

Джинни вздохнула. Митч – лечащий врач? Как он может судить о таких вещах? И где, собственно, шок, вызванный скорбной вестью? Джинни всегда чувствовала облегчение, когда Харбо появлялся на очередном званом вечере. Он был ей симпатичен своей прямотой и консервативными взглядами. Впрочем, окружающим было понятно, что Харбо стоит одной ногой в могиле.

– Мы неплохо сработались, – не унимался Митч. – Мы… сотрудничали. Понимаешь, в чем дело, Джин? Сейчас к нам пришлют новичка, который понятия не имеет, как здесь дела делаются. Посторонние не знают наших методов.

– Уверена, что новый человек быстро войдет в курс дела.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь.

– Перемены всегда даются непросто.

– Ты не понимаешь, – повторил Митч.

Впоследствии, впрочем, так и оказалось.

Утренний кофе Джинни остывал на кухонном столе. На голове – бигуди, на ногах – тапочки. Когда зазвонил телефон, женщина удивилась. Кто бы это мог быть в семь часов утра в понедельник? Дети на улице как раз садились в большой желтый школьный автобус. Занятия в школе начались неделю назад. По утрам воздух стал чуть прохладнее. Лето уже, по-видимому, упаковало свои чемоданы.

– Алло! – Джинни сняла трубку.

Она прислонилась к застекленному шкафчику и начала снимать бигуди, складывая их на длинный кухонный стол. Волосы кольцами рассыпались по плечам.

– Джинни? – прозвучал в трубке мужской голос.

Рука замерла над следующим бигуди.

– Да.

– Это специалист Холлистер. Эдди.

– Эдди? – не поверила женщина.

Она замерла на мгновение, перевела дыхание, освободила очередной локон.

– Как дела?

– Хорошо. Можно с тобой поговорить немного?

Митч только что уехал на работу, но место на подъездной дорожке еще хранило слабое воспоминание о нем, как будто он мог вернуться в любую минуту.

– Можно, – разрешила она.

– Было приятно встретить тебя на приеме у Фрэнксов, – признался Эдди.

– Да, это был в некотором смысле сюрприз.

На том конце провода раздался смешок.

– Хороший сюрприз или плохой? – насмешливо растягивая слова, выпытывал голос в трубке.

– Я бы сказала, и то и другое. Всего понемножку.

– Как поживает жена твоего друга?

– Которая? – уточнила Джинни.

– Того, кто умер на вечеринке.

– Дика Харбо? Он умер не на вечеринке.

– Ты поняла, что я имел в виду.

Джинни вздохнула. Разговор напоминал вежливую светскую беседу. Это навевало скуку.

– Минни держится молодцом, – сказала она.

Пришлось, не сомкнув глаз, просидеть с вдовой две ночи подряд. Господи милосердный! Джинни держала Минни за одну руку, Брауни – за другую. Только когда из другого штата приехали родственники, удалось передать ее им на попечение, как капризного плачущего упрямого ребенка-переростка. Я не смогу уснуть, если вы не почешете мне спину. Дик всегда чесал мне спину. Смешайте мне джин с тоником. Дик каждый вечер смешивал мне джин с тоником. Либо это были ее фантазии, опровергнуть которые после смерти мужа не представлялось возможным, либо Дик, босс на работе, дома становился бесправным слугой своей некрасивой суровой жены, требовавшей от него то массажа, то выпивки. И как у него это получалось, если он все время кашлял? После двух адских ночей Джинни, если откровенно, было уже на все наплевать. Она передала Минни из рук в руки сестре, приехавшей из Южной Каролины, а сама бежала оттуда куда глаза глядят.

Эдди откашлялся:

– Значит, у тебя есть дочка?

– Да.

Джинни резко выпрямилась. Разговор с Эдди вызвал у нее дикий выброс адреналина. Дело в том, что милое лепетание, доносящееся из глубины комнаты, принадлежало его ребенку.

– Она милая девочка? Умная?

– Да, конечно.

– Э-э-э… А Митч знает? – после недолгих колебаний спросил Эдди.

– Ничего не знает. – Джинни ощутила внезапный холод в области живота. – И ничего не узнает.

Она не собиралась посвящать любовника в тайну отцовства. Но вскоре после того, как она забеременела, Эдди спутался с той маленькой дурой в коротеньких носках. В порыве ревности Джинни пошла к нему домой выяснять отношения, не сдержалась и вывалила все как на духу. Он был рад этой новости и даже растроган. Сказал, что между ними существует особая эмоциональная связь. Он устроил еще одну встречу, и они отпраздновали зачатие, занимаясь любовью. Надо сказать, что молодой человек, к его чести, перестал встречаться с дурой, а с Джинни обращался как с леди до самого ее отъезда в Айдахо-Фолс.

– Я бы хотел заскочить как-нибудь, – предложил Эдди.

– Исключено.

– На пару минут.

Джинни покачала головой, хотя он не мог этого увидеть.

– Ну, перестань, Джинни. Пожа-а-алуйста.

«Пожалуйста» получилось у него очень протяжное, с настоящим южным акцентом.

– Плохая мысль.

– Ну, Джинни. Я просто обязан увидеть свою маленькую красавицу.

И вот тут тщеславие сыграло с ней злую шутку, ибо, хотя речь шла о девочке, в глубине души Джинни верила, что он говорит о ней.

– Вы не в силах меня очаровать, сэр, – произнесла она.

Губы Джинни начали растягиваться в улыбке, и она прикрыла их рукой, словно пряча от Эдди.

Мужчина терпеливо ждал, и она поспешила закончить разговор:

– Ладно. В десять часов, но не раньше.

– Спасибо, мэм, – сказал Эдди и повесил трубку.

К десяти часам Джинни пропылесосила весь дом, вытерла зеркало и раковину в ванной для гостей, накормила Анджелу завтраком, умыла ее, а потом сама приняла душ, побрила ноги, сделала макияж и закончила с прической. Анджела с серьезным видом наблюдала за мамой, будто догадывалась, что кроется за столь бурной деятельностью, и понимала, что это не к добру. На счастье, сегодня, согласно расписанию, за девочкой приглядывала Марта. Джинни отправила няню с дочерью в библиотеку, строго-настрого приказав после пообедать в парке. Когда они ушли, Джинни перевела дух, на минуту замерла, прижав руку к своему неспокойному сердцу, и снова пришла в движение.

Собрав игрушки дочери, она стала нервно расхаживать по коридору и вдруг заметила, что ее бледно-голубые лодочки оставляют следы на только что почищенной ковровой дорожке, как будто по снегу пробежала какая-нибудь обезумевшая белка. Сняв туфли, она снова прошлась по ковровой дорожке пылесосом, а затем уселась за кухонный стол и закурила третью сигарету.

Десять часов. Четверть одиннадцатого. Десять часов двадцать минут…

В половине одиннадцатого Джинни услышала шаги и стук в дверь. Она в последний раз затянулась, затушила окурок и пошла к входной двери.

– Доброе утро. – На пороге стоял Эдди, вымытый и причесанный, как маленький мальчик перед церковной службой.

– Входи, – пригласила Джинни.

Он переступил порог. Женщина на мгновение сжалась, словно опасаясь, что в ту же секунду завоют сирены, но улица была все так же погружена в тишину. Джинни проводила гостя к кухонному столу, но Эдди уселся на диван, поэтому ей пришлось расположиться напротив.

– Хороший райончик, – сказал гость. – А нас поселили в небольшом двухквартирном доме на Альварадо.

– Ужас, – искренне посочувствовала Джинни. – Хочешь чего-нибудь? Кофе? Сигарету?

– Я не курю «Вирджиния слимс», – улыбнулся Эдди.

– У меня есть «Честерфилд» и «Лаки страйк».

– Может, потом, – заартачился Эдди. – Спасибо.

Джинни улыбнулась и закурила. Мужчина пошарил взглядом по комнате:

– Итак, где она?

Джинни захлопала ресницами:

– Кто?

– Ребенок. Новорожденная девочка.

– А-а-а, – вырвалось у Джинни. – Она пошла гулять с няней. А что?

– Серьезно?

– Да, они пошли в библиотеку, а затем в парк.

– Она уже настолько взрослая, чтобы ходить в библиотеку и парк?

– Почти два года.

Эдди завороженно покачал головой:

– Ну да. А я представлял себе совсем маленькую девочку. А что двухлетние дети умеют? Она уже ходит? Говорит?

– Ходит, говорит пока мало. У нее темные волосы и длинные-длинные ресницы. Она совсем на меня не похожа, – поделилась Джинни.

Эдди улыбнулся. Хозяйка дома встала и направилась к мини-бару.

– Чего тебе налить? – спросила она.

– В половине одиннадцатого утра? – рассмеялся мужчина.

Пожав плечами, Джинни налила каждому джин с тоником и с лучезарной улыбкой протянула гостю стакан.

– Ха-ха… Ладно, ты права. Есть места, где всегда пять вечера.

Эдди принял стакан без дальнейших возражений. Джинни села рядом с ним на диван. Их колени почти соприкасались – могучие, обтянутые штанами цвета хаки, и стройные, зазывно белеющие под колготками. Она протянула руку и прикоснулась к его колену.

– С тобой всегда было весело, – замурлыкала Джинни.

– Не знаю, как долго со мной будет весело, – засомневался Эдди.

Джинни кокетливо наклонила голову:

– Почему ты так говоришь?

– Ну, ты сама должна понимать: пора повзрослеть. Я и Эстель, мы оба из больших семей. У нее шесть братьев и сестер. Мы хотим по крайней мере столько же детей.

– Ого! – воскликнула Джинни.

– И мы уже приступили к делу, – улыбнулся Эдди. – Первенец – на подходе, в апреле рожать.

Джинни накрыло какое-то иррациональное чувство обиды, как если бы ее ударили по лицу. В животе все как будто сжалось в кулак. Глаза наполнились горячими слезами. Она почувствовала себя рассерженной маленькой девочкой, которая потерпела поражение, играя в настольную игру, и в ярости готова сбросить фишки со стола.

– Поздравляю, – сказала она.

Эдди поднял стакан, как перед тостом, и залпом осушил его.

Чего она вообще от него хочет? Когда Джинни увидела бывшего любовника у Фрэнксов, ее первым желанием было стремглав бежать оттуда, но теперь, когда Эдди совсем рядом, она ощущала сильное притяжение. Это был не просто интерес, а внезапная мощнейшая потребность. Ей нужны его восхитительные взгляды, доказательство, что она неотразима. Конечно, он улыбался, возможно, даже флиртовал, но очарованным ею, похоже, не был. Он женился на пустоголовой маленькой кобылке, которая нарожает ему шестерых детей. Это не должно задевать Джинни. Она задействовала все рычаги: припудрилась, завила волосы, надушилась, обула туфли на высоких каблуках, надела самую сексуальную одежду.