– Он говорит, что это прикольно.

– Кто хочет? – оглядел присутствующих Тим.

Он приоткрыл рот, внутри у Нэт все сжалось.

– Все?

– Я, пожалуй, – сказал Эд, но Тим не обратил на парня никакого внимания.

Взгляд его блуждал между Хайди, Мередит и Нэт.

Она не понимала, что ею движет. Возможно, просто охватило нетерпение из-за того, что все, как завороженные, пялятся на таблетки. А может, повлияло вновь обретенное чувство превосходства над пастором Тимом. Или она просто не смогла вынести взволнованного хихиканья и нерешительности Мередит.

– Я первая, – вызвалась Нэт.

– Только одну, – предупредил пастор. – Они очень сильные.

Глядя ему прямо в глаза, Нэт взяла две.

– Ничего себе! – рассмеялся Тим и протянул ей пиво.

Остальные тоже взяли себе по одной. Нэт начала ощущать, как теряет над собой контроль. Рука Тима очутилась у нее на колене, но ей, как ни странно, было на все наплевать. Она склонилась к его плечу. Смех внезапно стих. Нэт поднялась и на цыпочках, как канатоходец, пошла вокруг бассейна. Над головой на фоне черного неба виднелась вышка для прыжков в воду. Нэт подошла к лесенке и стала взбираться наверх.

На верхней площадке ее начало качать. Пламя бамбуковых факелов дрожало и трещало, облизывая отсветами огненных языков воду и небо.

– Прыгай, Нэт! – крикнул кто-то.

Девушка постояла еще секунду, слегка покачиваясь, и, прежде чем успела о чем-то подумать, прыгнула спиной назад.

Вот только кувырок не удался, и Нэт, описав в воздухе дугу, плашмя рухнула в воду. Удар пришелся на лицо, грудь и бедра. Казалось, на живот ей упала целая тонна кирпичей.

В течение нескольких ошеломляющих секунд она тонула. От удара о воду девушка утратила способность двигаться, как птичка, которая со всей силы шарахнулась об оконное стекло. Ее легкие словно одеревенели, но одурманенный наркотиком мозг пребывал в полнейшем спокойствии. Она почти ничего не чувствовала, не понимала, что нужно постараться всплыть.

Нэт сделала вдох, и вот теперь случился настоящий шок. Легкие, заполняясь водой, панически запротестовали: «Нет! Нет! Нет!» Все тело молило о спасении. Слава богу, эта внутренняя мольба достигла своей цели. Нэт, каким-то чудом добравшись до ступенек, кое-как выползла из бассейна и потом блевала водой и откашливалась, спрятавшись в кустах.

Никто не заметил, сколько времени она пробыла под водой. Может, секунд тридцать. Никогда прежде Нэт не чувствовала себя настолько одинокой.

Она побыла на вечеринке еще несколько минут и ушла домой, забыв свой велосипед у Петтерсонов. На следующий день, чувствуя легкое смущение, вернулась за ним. Но к тому времени всем уже было не до ее переживаний: распространилась новость, что пастор Тим и Мередит Петтерсон пропали.

Мгновенно вспыхнула паника, которая, впрочем, закончилась так же внезапно, как началась. Не прошло и суток, как парочку обнаружили в заброшенном сарае на холме. Оба были голые, как новорожденные младенцы, а Мередит еще и измазана от макушки до пят вонючим вазелиновым маслом из старой жестяной банки, которая валялась тут же. Когда мистер Петтерсон нашел голубков, они мирно посапывали на сене, а четырехфутовая королевская змея внимательно изучала непрошеных гостей, свернувшись в углу сарая. Подробности скандала были весьма живописными. Относительно давняя история с пастором всплыла в памяти Нэт, когда она прочла в газете о девчонке Зейглеров. Теперь в голове у нее все перепуталось. Понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, кого же из них – Мередит Петтерсон или Марни Зейглер – нашли голой в сарае. Конечно же, Мередит! Нэт почувствовала, что она уже просто одержима последним происшествием. Это никуда не годится! Женщина решительно свернула свежую газету в трубочку и отправила в мусорное ведро.

Она бы не стала вспоминать о проклятом пасторе Тиме, если бы он не продолжал пагубно влиять на ее семью. После того как его шалости с Мередит выплыли на свет божий, половина церковной общины, возглавляемая старшим святым отцом, выступила за немедленное изгнание греховодника. Не исключено, что некоторые из прихожан и прежде подозревали, что общение пастора Тима с девушками не ограничивается одними лишь прогулками при луне, но, пока все оставалось в тайне, это их не особо тревожило. Теперь же, когда разразился скандал, многие сочли, что это просто возмутительно. А учитывая распространение наркотиков, и вовсе непростительно.

Другая же часть общины, в том числе семья Нэт, поддержали опозорившегося пастора. Отщепенцы покинули почтенную каменную церквушку и перебрались в небольшое помещение бывшего магазинчика по продаже грампластинок, который располагался чуть ли не на другом конце города. Во время службы, организованной из рук вон плохо, прихожане толпились среди стеллажей, а освященное вино пили из одноразовых картонных стаканчиков. Аттракционом, который назвали Возрожденной церковью Святого Игнатия, заведовал пастор Тим, а отец Нэт и брат Джордж служили там мирскими причетниками. Она попыталась высказаться против абсурдной верности ее семьи этому человеку, но не была понята.

– Мы знаем Тима с тех пор, как он был вот таким, – заявила мама и, опустив руку до уровня коленей, показала, каким именно. – Он был хорошим мальчиком, а Клуны – уважаемая семья. Майк Клун является членом общества лосей, а его жена – детский врач.

– Но они даже не ходят в его церковь! – возмутилась Нэт. – Я видела его, мама. Я видела на вечеринке, как он раздавал девочкам таблетки.

– Кто знает, что это были за таблетки. Может, они из сахара.

Нэт горячо запротестовала:

– Мам! Он не сахаром делился!

– Ладно. Я просто говорю то, что слышала.

– От кого?

– Они с Мередит расстались. Ты знаешь?

Нэт отвернулась:

– Мне все равно.

Ее мать, которая была еще довольно молодой женщиной, причитала, сложив руки на коленях, отчего стала похожа на старуху:

– Хорошие люди иногда грешат, но они заслуживают прощения. Злые люди стремятся только к мятежу. Так сказано в Книге притчей Соломоновых.

– Я не собираюсь бунтовать, – возразила Нэт.

Она на самом деле не хотела, но ее всеми силами толкали к протесту.

Окончив школу, девушка год проучилась на курсах машинописи, а затем бросила: ходить на свидания было интереснее. Целомудренностью Нэт не отличалась. История с пастором открыла, что таинственность, фанфары и напыщенность ни к чему. Все очень просто! Ты делаешь это, это и это – и в результате получаешь куда большее удовольствие, чем с Тимом. Мир не превращается в шар адского пламени, и оно не сжирает тебя в мгновение ока, когда демоны произносят твое имя. Это принесло облегчение и полное падение внутренних барьеров. По крайней мере, поначалу такое поведение казалось более честным. Нэт обратила внимание, что мужчин в ней привлекает не красота, а несколько неожиданный, спортивный что ли, аспект. Она могла подцепить молодого человека на крючок любым простым действием, например улыбкой или взмахом руки. Оказалось, что мужчины легко поддаются влиянию, как дети, и они так же нетерпеливы, как псы. Нэт могла встречаться с парнем какое-то время, но рано или поздно снова оказывалась одна: надолго с ней никто не оставался.

Родители не дали ей денег на колледж. Они полагали, что каждый обязан сам зарабатывать себе на жизнь, как это делают они. Нэт считала такой подход вполне справедливым, но не была в достаточной степени мотивирована, чтобы скопить необходимую сумму на учебу. Ситуация сложилась патовая. Как она может презирать родителей и при этом продолжать жить за их счет в их же доме?

Знакомство с Полом спасло ее от затянувшегося подросткового застоя. Со свойственной молодежи категоричностью она негодовала, представляя, что вся ее дальнейшая жизнь будет протекать под сенью Возрожденной церкви Святого Игнатия в сопровождении неодобрительных взглядов родителей, что она обречена на случайные связи, за которыми ничего не последует. И тут в ее жизни неожиданно появился Пол. Он был просто чудо – совсем не похож на прежних ухажеров. Пол был тих и слегка печален, вел себя подчеркнуто учтиво, чем разительно отличался от недалеких развязных серфингистов, с которыми она крутила романы раньше. Он казался очень спокойным, серьезным и рассудительным. Всегда внимательно слушал, чего Нэт не замечала ни за Тимом, ни за другими парнями, с которыми встречалась. Она очень много значила для Пола. Он был каким-то посланцем из иного мира, выходцем из давно минувших столетий, когда люди не были настолько поверхностными, а обладали нежной глубиной понимания. В прежние времена мужчины вели себя с женщинами с куда большим уважением и тактом, нежели современники.

А сейчас Нэт ужасно хотелось просто сбежать, «выйти из “Доджа”»[55] и умчаться прочь настолько быстро, насколько хватит сил. Она-то думала, что, выйдя замуж за человека, которого, в общем-то, любила, сможет быстро и легко избавиться от прошлого, но, как выяснилось, участь жены военного не так проста. Пола приняли в школу операторов ядерных реакторов в форте Бельвуар, она же к тому времени стала матерью двух малюток и худо-бедно жила отдельно от родителей. Однако Дорис продолжала относиться к ней как к ребенку, только теперь как к ребенку, у которого есть дети.

Нэт сохранила в душе остаток веры, в которой выросла. Бога она представляла некой силой, к которой время от времени можно обращаться с просьбами. Бог хочет людям добра, но нечасто вмешивается в повседневную рутину, связанную с бытом, спортом или, скажем, с политикой. И действительно, несмотря на то что Нэт не всегда была праведницей, ее жизнь стала лучше. У нее есть свой дом, хоть и арендованный. Возле дома – дворик с тремя кустами томатов и большим грязевым бассейном, в котором играют девочки. Она имеет возможность, хоть это и утомительно, оставаться дома с детьми. Муж ее содержит. Но иногда в минуты тишины или в ночной тьме Нэт задумывалась, не было ли ее замужество слишком поспешным. Все произошло с быстротой молнии. За ухаживанием – регистрация брака, а затем пошли дочери: одна, вторая, а сейчас и третий ребенок на подходе… Было ли ей когда-нибудь девятнадцать лет? Как будто еще вчера она стояла на вершине скалы в Сансет-Клиффс и ее загорелые пальцы вжимались в камень. Долгое время ей казалось, что Пол спас ее от чего-то страшного и печального, от чего-то такого, что ей удалось разглядеть в людях на той вечеринке у Мередит. Однако в дни, когда она была в дурном расположении духа, Нэт задавалась вопросом: не являлось ли снизошедшее на нее озарение всего лишь последствием молодости, желания свободы и пива. Быть может, она просто не дала себе возможности во всем хорошенько разобраться и приняла не совсем верное решение.

Но нет же! Она обожала дочерей, свою семью, думала и беспокоилась о Поле, принимала и его любовь, и эту жизнь, и шокирующую интимность брака и творения. Как человек может такое выдержать? От переполняющих чувств внутри все сжималось: как прекрасно и одновременно страшно! Время от времени она впадала в тревожные раздумья и сама себя вытаскивала, ведь депрессивные мысли кажутся более реальными, чем счастливые, потому что их тяжелее переносить. Как бы там ни было, но она испытывала по отношению к себе легкую жалость. Ей было грустно. Нэт чувствовала какое-то беспокойство. Казалось, что родители хотели поскорее от нее избавиться и Пол помог им в этом. Теперь же муж находится за тысячи миль от дома, а она снова одинока. Лето почти закончилось. Завешенные кухонным полотенцем часы на стене тихо тикают, отмеряя секунды.

Нэт не могла даже представить, чем Пол сейчас занимается, в каком мире живет, но он знал о ее мире все, ибо сам его создал. Как несправедливо, подумала Нэт, но тут же успокоила себя: он создавал этот мир с любовью к ней. Сердце ее смягчилось.

Мысленно она вернулась к Эсрому. Что он делает в эту прохладную ночь? Может, работает на улице перед домом, где теперь живет, подсвечивая себе мощным фонариком. Может, играет в карты, сидя в одной нательной рубашке у себя на пожарной станции. Ладно. Вот только о нательной рубашке лучше не думать. Остается игра в карты. Вообразить себе игру было проще простого. Нэт была рада немного потренировать фантазию, но тут ее мозг начал сверлить незнамо откуда возникший вопрос: распространяются ли его доброта, дружеские визиты на других женщин, чьи мужья сейчас далеко? Нэт пять минут приходила в себя от неожиданной мысли, а когда вышла из ступора, обнаружила, что вцепилась мертвой хваткой в юбку и успела превратить ее в пожеванную тряпочку.

Прибираясь на кухне, Нэт слушала радио: братья Эверли, затем «Файв сатинз» со своей разбивающей сердца песней: «В ночной тиши я обнимаю, обнимаю тебя крепко…» И пауза. Женщина даже дышать перестала. «В… ноч-ной… ти-ши». Почему эта музыка так нежна и печальна? Нэт смахнула со стола крошки себе в ладонь и выбросила их в мусорное ведро. Затем начала круговыми движениями протирать кухонный стол, подпевая Тони Фишеру: «Смотрю на часы, ожидая тебя, зажгу я факел и на пламя смотрю».