– Считаешь, что это честно по отношению к Полу?

Нэт ответила не сразу.

– Что тут нечестного? – прикинувшись простушкой, недоумевала она.

Подруга сверлила ее взглядом.

– Патриция! Ничего нет. Я бы ни за что не стала изменять Полу. Мне просто нужен друг.

– В определенном смысле ты предаешь его, – заявила Патриция.

Нэт с ужасом подняла на нее глаза.

– Послушай. Я понимаю, что тебе одиноко без Пола. Сложно заводить подруг. Сложно переезжать с места на место за мужем и всюду чувствовать себя чужой.

Нэт кивнула, из глаз покатились слезы – хоть кто-то ее понимает.

– Но теперь у тебя есть я. Я – твоя подруга. Он тебе теперь не нужен. Разве я не права?

– Пожалуй, что так, – тихо согласилась Нэт.

– Ну и?

Нэт выглянула в окно. Зеленый автомобиль стоял на тротуаре. Женщина вспомнила, как Эсром приехал на нем в первый раз. Машина показалась такой ухоженной: каждый квадратный дюйм был тщательно начищен. Как мило с его стороны!

– Ну и? – требовала ответа Патриция. – Есть нечто, что может дать только он и не способна заменить дружба со мной? Есть, и мы обе знаем: ты находишься на опасной территории.

Возразить было нечего. Патриция скрестила руки на груди:

– Я на самом деле волнуюсь за тебя, Нэт, очень волнуюсь. Я желаю тебе только добра, но не знаю, смогу ли и дальше…

– Патриция! Пожалуйста, – почти закричала Нэт.

– Люди решат, что я замешана в твоих тайнах, а мне бы не хотелось…

– Нет у меня никаких тайн. В том-то и дело! Я с самого начала ничего не скрываю! – чуть ли не рвала на себе волосы Нэт. – Что происходит? Почему люди пытаются очернить все хорошее? Мы ни у кого ничего не отобрали, добрые поступки только умножают добро.

Симпатичное лицо Патриции побелело от гнева.

– О чем ты толкуешь? – Она покачала головой и заговорила медленно и отчетливо, как с умственно отсталым человеком. – Я тоже жена военного, как и ты. А жены так не поступают, когда мужей отправляют служить далеко от дома. Ты нарушаешь правила.

Нэт взбунтовалась.

– Пропади они пропадом, ваши правила, – не сдержалась она.

У Патриции дрогнул голос:

– Наши принципы появились не на пустом месте. И если ты пренебрегаешь ими, тем самым даешь понять, что не уважаешь своего мужа.

– Прекрати разговаривать со мной в таком тоне! – крикнула Нэт.

– Полагаю, ты этого заслуживаешь! – отрезала Патриция.

Гнев как-то мгновенно улетучился, и Нэт ощутила в душе зияющую пустоту. Она разрыдалась.

– Я не смогу больше приходить, – тихо произнесла Патриция. – Мне очень жаль.

– Не верю, что тебе жаль, – рыдала Нэт, закрыв лицо руками. – Ты жестокая.

Патриция смотрела на нее, и сердце наполнялось жалостью. Она глубоко вздохнула и попыталась встретиться с Нэт взглядом.

– Почему бы тебе не перестать с ним видеться? – проникновенно спросила подруга. – Это будет легко. Просто не позволяй ему приходить. Ты же сможешь?

Нэт стало легче: ей дали второй шанс.

Патриция ждала.

«Просто скажи “да”, – мысленно уговаривала себя Нэт. – Не будь дурой!»

Она буквально открыла рот, чтобы согласиться, но не произнесла ни слова.

– Ладно. – Голос Патриции звенел от злости. Схватив пальто и шарф, оставленные на спинке стула, она широкими шагами направилась в комнату девочек.

– Кэрол-Энн! – услышала Нэт сладкий голосок подруги. – Нам пора уходить, лапуля.

– Почему так скоро? – расстроилась Саманта.

– Не пререкайся, Сэм! – крикнула Нэт.

Из-за угла показалось ошеломленное личико Саманты. Мимо нее пролетела Патриция, таща за руку Кэрол-Энн. В мгновение ока они пронеслись через гостиную и кухню, входная дверь распахнулась, впуская в дом холодный воздух, и с треском захлопнулась.

Из комнаты несмело вышла Лидди все в том же глупом наряде. Теперь девочка плакала.

– Почему они ушли, мама? – всхлипывала Лидди.

Как к спасательному кругу, Нэт бросилась к телевизору, нажала на кнопку. Волшебство сработало – девочки потянулись к экрану, тут же позабыв о детских обидах. Нэт же ушла в спальню и смогла наконец дать волю слезам. Распластавшись на кровати, она вцепилась в подушку и плакала навзрыд. Из носа текли сопли. Ребеночек в животе начал вертеться и пинать ее изнутри дюжиной маленьких кулачков.

Вечер тянулся бесконечно долго. Ей удалось накормить дочерей ужином, искупать и, почитав книжку перед сном, уложить спать. Круглые часы на стене громко тикали, отмеряя срок ее одиночества. Не выдержав, Нэт сняла их со стены, вытащила батарейки и засунула в стенной шкаф между стопками одеял. На мгновение стало легче, но, вернувшись в темную гостиную, женщина снова почувствовала, как замирает сердце.

Она легла на диван, поддерживая круглый островок выпирающего живота. Одна только мысль, что в спальне придется спать одной, была невыносима. В гостиной было как-то не так одиноко, здесь она чувствовала себя менее оторванной от остального мира.

Около полуночи Нэт услышала тихий шелест шин и негромкое ворчание двигателя. Она привстала, затем, пошатываясь, поднялась, накинула на плечи вязаный шерстяной платок и выглянула в окно. С неба падал мелкий снежок, пытаясь укрыть холодную землю.

Она увидела отъезжающий пикап Эсрома, который неясно вырисовывался в лунном свете, и сердце екнуло.

Что он здесь делает?

Сунув ноги в домашние тапочки, женщина вышла на улицу. Вязаный платок не спасал от ветра, продувающего насквозь. Стуча от холода зубами, Нэт бросилась за ним. Эсром, увидев ее тень, дал задний ход и остановился прямо перед домом.

– Привет, – прошептала она.

Взгляд метался меж темных окон соседних домов. Что подумают люди, если увидят?

– Что случилось? Все хорошо?

Парень с трудом поднял на нее глаза.

– Да, все в порядке, – заверил он. – Здесь холодно. Тебе лучше вернуться в дом.

– Ради всего святого, что ты здесь делаешь?

– Извини, – потупился ковбой.

– За что?

Он смотрел на свои руки. Щеки казались замерзшими, ноздри блестели, в уголках глаз были заметны тонюсенькие линии, будто нарисованные острием иглы.

– Я ехал домой со станции, – признался Эсром. – И вот…

– Что вот? – мягко спросила Нэт, будучи одновременно польщенной и озадаченной.

– Когда я поздно вечером возвращаюсь со смены, обычно проезжаю мимо твоего дома, чтобы убедиться, что все в порядке, а потом уже отправляюсь к себе.

– О боже, – вздохнула Нэт.

Ее дом был совсем не по пути Эсрому. Наоборот, ему приходилось делать большой крюк. Но молодой человек выглядел настолько взволнованным, что Нэт решила не акцентировать на этом внимание, чтобы невзначай не задеть его чувств.

– Все хорошо, – сказала она. – Все в полном порядке.

По правде говоря, это было даже лучше, чем просто «в порядке» – ей льстила его забота. Женщина была приятно взволнованна, ее начало знобить. Кажется, тайные фантазии воплотились в жизнь. Нэт ощутила себя значимой, даже могущественной. А как же? О ней по-настоящему беспокоились.

– И как долго ты таким образом ездишь мимо моего дома? – спросила она.

– Две недели. Извини. Это немного странно, я знаю. Я ничего плохого не хотел.

– Знаю, знаю… Я… Признаться, это дает повод чувствовать себя особенной.

Эсром попытался улыбнуться, но не очень преуспел.

– Ладно! – сменила тему Нэт, понимая, что дальше нормальной беседы все равно не получится. – Как прошло дежурство?

– Хорошо. Только две ложные тревоги на одном реакторе.

Он явно занервничал, и ей показалось, что речь шла о реакторе Пола, но переспрашивать не стала: не хотелось упоминать мужа. В конце концов, на территории испытательной станции более двух дюжин реакторов, и какие-то из них наверняка доставляют не меньше беспокойства, чем CR-1. То, что имя Пола никак не всплыло в беседе, принесло ей облегчение, за которое, впрочем, она тут же начала себя ненавидеть.

– Я вот о чем подумала, – замялась Нэт. – Понимаю, что это прозвучит глупо, да и особой необходимости нет… Так, пустяки…

Молодой человек кивнул.

– Не мог бы ты ездить к нам на автобусе?

– Э-э-э… – Эсром на пару секунд задумался. – Чтобы мой пикап не…

– Вот именно.

– Означает ли это…

– Нет. Ничего подобного. Просто твоя машина слишком часто здесь мелькает.

– Верно.

– Люди на самом деле ведут себя неразумно, когда дело касается таких вещей.

– Понятно.

– Они нелепы и смешны.

Нэт почувствовала, как краснеет. Она вспомнила холодный приговор Патриции и каверзные вопросы Джинни. В животе все сжалось. Она злилась, что неприятные мысли омрачают ее счастье. Вот только обратной стороной было то, что оно не имеет права на существование. Это становилось все более очевидным с каждой секундой, хотя она пыталась делать вид, что неприятности можно обойти.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

– Да.

– Что случилось? Я принес тебе кучу проблем?

– Нет, – солгала она.

Он нахмурился:

– Люди – дураки, если так думают. Что вообще они себе думают? Разве любому человеку не хотелось бы, чтобы в его отсутствие кто-то приглядывал за женой или сестрой?

Нэт побледнела. Эсром был так убедителен. Она уже готова была поверить, что, возможно, здесь и впрямь кроется всего лишь братская любовь. Казалось бы, это должно успокоить ее, но, как ни странно, женщина почувствовала легкое раздражение. Мысль, что она вкладывает в их отношения больше чувств, чем он, была невыносима.

Нет же, нет! Он здесь, пикап около дома. В полночь, черт побери! Нет, она порядочная женщина, ничего плохого не делает, но… Черт бы побрал эту Патрицию, эту Джинни Ричардс и всех, кто ковыряется в чужом белье, лишая ее радости и счастья. Если в их отношениях нет ничего непристойного, если они вполне укладываются в рамки благоразумия, если по всем пунктам…

– Нэт! Что с тобой?

– Эсром! – выпалила она. – Будем честными. Ты и вправду относишься ко мне как к члену семьи, как к своей сестре?

Она в ту же секунду пожалела, что спросила. Она рискует все разрушить. Если они начнут называть вещи своими именами, придется расстаться. Чего она хочет от него? Что он должен ей сказать?

Ковбой потер руками джинсы, плечи напряглись. Похоже, он огорчился из-за ее дурацких вопросов. Нэт уже понимала, что, заговорив на эту тему, допустила большую ошибку.

– Не знаю, что и сказать, – наконец выдавил из себя Эсром.

– Ладно, вздор, – быстро попыталась отмотать ситуацию назад Нэт. – Не волнуйся так…

– Мне нравится общаться с тобой, – признался Эсром. – Быть рядом…

Он замялся, перевел дух и продолжил:

– Понимаешь, мне кажется, что люди очень часто ведут себя нечестно по отношению друг к другу, но в нашем случае… Мы можем относиться друг к другу настолько внимательно, насколько это позволительно, быть добрыми и заботливыми… Да, мне кажется, что ты прекрасна, словно… не знаю, словно из сказки. – Лицо его побледнело. – Я полный придурок.

Никогда раньше Эсром не произносил столь грубых слов. Она тихонько хихикнула, хотя на самом деле хотелось расплакаться.

– Нет, вовсе не придурок, – возразила она.

Нэт смотрела на его по-своему красивое лицо, осознавая всю глубину привязанности к этому человеку. Она попыталась прочитать самой себе адаптированную версию проповеди на тему «Мы ни у кого ничего не отобрали, добрые поступки только умножают добро». Не тут-то было! Утром Нэт не смогла убедить Патрицию, теперь ей не удалось убедить себя. Она задала вопрос, он ответил, и теперь все разрушено – сделанного не воротишь.

– Эсром! Я думаю, ты очень хороший человек, – начала она, с трудом подбирая слова.

Как только прозвучала эта фраза, ковбой поднял голову:

– Не волнуйтесь. Я уезжаю…

– Нет. Я не то хотела сказать…

– Я понял, что вы хотели сказать. Вы правы. Не стоило заходить так далеко. Не нужно ездить по вашей улице. Эгоизм чистой воды с моей стороны. У вас могут быть неприятности, и куда более серьезные, чем у меня. Ваш… – Эсром запнулся. – Ваш муж скоро вернется. И ему уж точно не понравится, что я здесь ошиваюсь.

В окне Эдны Джеральдс мелькнул серебристый полумесяц света. Нэт резко развернулась и пригнулась к машине, надеясь, что в темноте ее не заметят или как минимум не узнают.

– Попрощайтесь за меня с девочками, – попросил ковбой. – Не хочется, чтобы они подумали, будто я о них забыл.

– Эх, девочки будут по вам скучать, – вздохнула Нэт.

– Завтра я заеду за машиной, – предупредил Эсром.

Ему тяжело дались эти простые слова, но он засунул свое горе куда подальше и с напускной деловитостью заговорил о текущих вопросах:

– Не волнуйтесь. Я обо всем позабочусь. Вы сможете забрать из автомастерской свой автомобиль?

Меньше всего Нэт интересовала сейчас ставшая вдруг ненужной груда железа, но она сухо ответила:

– Конечно смогу.