– Спокойной ночи, – обнял и поцеловал дочерей Пол.

– Я рада, что ты вернулся, папочка, – сказала Саманта.

Он погладил прикрытую одеяльцем коленку.

– Я очень скучал по вам, девочки.

– А теперь всем спать, – приказала Нэт. – Никаких разговоров. Уже поздно.

В гостиной воцарилась тишина, изредка прерываемая бульканьем в батареях. Дорис сидела в маленьком кресле: руки сложены на коленях, глаза прикрыты, волосы накручены на бигуди, на лице блестит «Мерколайдз вэкс», наложенный толстым слоем. Она либо молилась, либо спала. Или же притворялась, что молится или спит, создавая для супругов иллюзию уединения.

– Хочешь чего-нибудь? – спросила Нэт. – Может, кекса или мороженого?

– Нет, спасибо, – отказался Пол.

Женщина кивнула, но от дивана не отходила. Она распустила свой конский хвост, и волосы рассыпались по плечам. Под глазами были темные круги. Оно и понятно. Она родила всего две недели назад. Из-под платья небольшим холмиком выпирал живот. В мусорном ведре в ванной комнате Пол заметил салфетки, измазанные чем-то цвета ржавчины. Позже от салфеток не осталось и следа.

– Тебе бы лучше лечь спать, – посоветовал Пол.

– Знаю, – через силу улыбнулась Нэт. – Но мне хотелось бы услышать о Гренландии.

– Нечего рассказывать. Каждый день работал на реакторе. Он похож на CR-1, но функционирует гораздо лучше.

– А с кем тебе пришлось работать? Что это за люди?

– Обычные солдаты, вполне нормальные парни.

– Кормили ужасно?

– Нормально.

Нэт кивнула и, приложив руки к животу, будто стеснялась этой части тела, спросила:

– Может, тогда ляжем спать?

Пол выдержал паузу:

– Ложись, если хочешь, а я, пожалуй, посижу немного, посмотрю телевизор.

– Что? Не подозревала, что ты любишь телевизор.

Муж пожал плечами:

– Да, люблю.

– Тогда я тоже посижу с тобой, – обрадовалась она.

Пол молчал. Ему не хотелось, чтобы жена сидела рядом. Он не желал видеть ее лицо, испытывая при этом бесконечный поток приглушенных эмоций. Полу было тяжело говорить через силу и делать вид, что он ей доверяет. Словом, он не мог вести себя так же, как до отъезда. Впрочем, и быть откровенным он тоже боялся. Если они начнут разговаривать начистоту, неизвестно, чем все закончится и что потом с этим делать.

Нэт обошла диван, села рядом и положила голову ему на плечо. Несмотря на все старания жены, напряжение чувствовалось. Это было сущее наказание – находиться так близко после шести месяцев одиноких мечтаний и мучительных чувственных мыслей. Она обладала женской силой, противиться которой было очень сложно. Прикосновение руки к руке, подымающаяся во время дыхания грудь, кривая линия над верхней губой… Страстное желание близости, соединившись в его душе с болью и жгучим чувством обиды, образовало гремучую смесь. Пол постарался дышать ровно, как будто боролся с тошнотой или проходил болезненную медицинскую процедуру. Вдох – через нос, выдох – через рот. В голове все перемешалось. Больше всего он боялся, что может вскочить и заорать на жену. Казалось, еще немного, еще одна секунда – и он просто взорвется.

Пола спасла младшенькая, которая начала хныкать в родительской спальне. Сначала Нэт прислушивалась, надеясь, что ребенок сам успокоится, но всхлипы и призывные звуки становились все громче, пока не переросли в хриплый прерывистый плач.

Дорис, до этого не подававшая признаков жизни, приоткрыла глаза и голосом человека, который и не думал спать, констатировала:

– Ребенок плачет.

– Спасибо, мама, – сказала Нэт. – Ты сидишь напротив и слышишь, что ребенок плачет. Мы тоже не глухие.

– Не кипятись, – ответила Дорис. – Во вторник я уеду и больше не буду вам докучать.

Слишком долго двум родным женщинам пришлось терпеть друг друга.

– Да я не о том, – рассердилась Нэт. – Я говорю, что мы все прекрасно слышим…

– Я только пыталась помочь.

– Разумеется. – Нэт поднялась с дивана и пошла в спальню.

Дорис снова закрыла сглаза. Ее блестящее лицо отражало свет, как небольшое безмятежное озерцо.

Нэт тихим нежным голосом разговаривала в спальне с Сэди. На мгновение ему показалось, что сейчас его сердце не выдержит и просто разорвется на клочки. Он встал, выключил свет в гостиной, взял шерстяной плед и укрылся им, натянув до подбородка.

Дорис приоткрыла один глаз.

– Хотите занять мое место? – предложил он теще. – Вам здесь будет удобнее.

– Ни за что, – отвергла предложение Дорис, да еще с таким видом, как будто разговаривает с жадным ребенком.

– Я настаиваю…

– Ты что, не собираешься спать?

– Спокойной ночи, Дорис.

Она осталась, где была, эта призрачная горгулья. Пол долго лежал неподвижно, прежде чем ему удалось забыть (или почти забыть), что в двух шагах от него находится теща. Со своего места он мог видеть окно, за которым качались звезды, страшно далекие и холодные. С неба изредка падали снежинки. Ничего существенного, о чем можно было бы размышлять. Пол и хотел бы ни о чем не думать, но мысленно все время возвращался к Нэт и другому мужчине. Жена разговаривала с этим мужчиной, смеялась в его присутствии, приглашала в гостиную… Мысленно он сконцентрировался на входной двери. Представил себе, как Нэт, одетая в красивое платье, открывает ее и улыбается. Но не ему. Она была счастлива видеть того, другого, кого он не знал. Не имеет решающего значения, случилось то самое или не случилось. Уже то, что она проводила время с посторонним мужчиной, приняла от него автомобиль, когда муж находился за тысячи миль, в корне неправильно. Значит, Нэт не заслуживает оказанного ей доверия, а замечательная семейная жизнь, на которую он так рассчитывал, соответствует действительности лишь наполовину. Ревность трансформировалась в отвращение, и оно вызвало настоящую физическую боль, вонзившуюся в живот с такой силой, что его едва не начало корчить.

Нэт вернулась из спальни и замерла, увидев, что свет выключен.

– Пол, – прошептала она.

Постояла немного, еще раз позвала. Затем он услышал, как жена возвращается в спальню. Дверь с тихим щелчком закрылась.

Прошло немало времени, прежде чем теща уснула. Наконец-то Пол почувствовал облегчение, хотя ее размеренное громкое дыхание едва не свело его с ума. Сначала – тихое бульканье, как будто турку забыли на огне, а потом – мощный вдох. Не сумев абстрагироваться от этих звуков, Пол накрыл голову маленькой подушкой. В небольшой просвет между шерстяным одеялом и подушкой он видел окно, покрытое паутиной изморози, и черное, словно чернила, небо за ним.

– Только посмотрите, кто вернулся! – воскликнул Фрэнкс, когда Пол переступил порог комнаты, в которой обедали парни. – Это наш Нанук с Севера[66].

Все оставалось как и прежде: операторы с судочками, из которых достают обед, включенный телевизор, насыщенный аромат кофе, разливающийся в воздухе.

– Кольер, – подняв руку, поприветствовал его Вебб.

Он искренне обрадовался возвращению товарища. Другой молодой человек, временно заменяющий Пола, при его появлении вскочил на ноги.

– Ты помнишь Вебба… – начал было Фрэнкс.

Пол бросил на него хмурый взгляд, прошел в комнату и пожал Веббу руку.

– Интересно, как я могу не помнить Вебба?

– А это Сидорский. Он из Чикаго.

Они обменялись рукопожатием.

– Значит, ты новый парень, который не дает здесь всему рассыпаться?

– Скрежещу зубами, но не даю, – пошутил Сидорский.

– Скажи, Вебб, – обратился к парню Пол. – Ты себе новый зуб вставил?

Вебб покраснел:

– Да.

Он легонько постучал пальцем по переднему резцу, выделявшемуся на фоне соседних зубов неестественной белизной. Теперь, когда щербатый рот уже не портил внешний вид молодого человека, он казался несколько старше.

– Фарфор, – пояснил Вебб. – Оказалось, что это дешевле, чем я думал.

Он снова смутился и улыбнулся пошире.

– Хорошо сработано, – одобрил Пол.

– Да вы оба писаные красавцы, – похвалил Фрэнкс. – Кольер! Ты слыхал, что у нас перерыв в работе? На Рождество приказали выключить реактор.

– Хм-м-м, – хмыкнул Пол. – Странно. Что за этим может стоять?

Временами они тестировали возможность аварийной, быстрой остановки реактора, опуская все регулирующие стержни до самого дна активной зоны, но уже спустя несколько часов перезапускали. Они никогда не оставляли агрегат в неработающем состоянии на несколько недель.

– Инженеры считают, что будет полезно проверить работу аварийных регулирующих стержней, учитывая все неприятности, которые у нас были, – пояснил Фрэнкс.

– Мы бы предпочли не включать реактор до прибытия новой активной зоны, – поделился Вебб.

– Двадцать первое – последний день перед остановкой, – начал инструктировать Пола старший смены. – А третьего января перезапускаем.

– Две недели отпуска, – слегка пожав плечами, заметил Вебб. – Не так уж плохо.

– А чьей смене выпало удовольствие перезапуска? – поинтересовался Пол.

– Ночной, – сказал Фрэнкс. – Не беспокойся, мы будем на дневной. На них ляжет самое трудное – поднимать стержни, а мы заступим на дежурство утром, когда основная работа будет сделана.

– Нам повезло, – вставил свое слово Сидорский.

– Я даже чувствую себя немного виноватым перед парнями, – нахмурил бровь Вебб.

Фрэнкс протянул Полу план проведения перезапуска. Все это было знакомо, Полу уже доводилось проводить такую операцию. Не позавидуешь операторам, которым выпадет такая работенка. «Закройте вентили системы подачи воды, чтобы изолировать затворы привода регулирующих стержней системы управления и защиты ядерного реактора от давления насоса подачи воды, – говорилось в инструкции. – Перекройте трубопроводы входа и выхода к уплотнительному узлу привода регулирующих стержней системы управления. Отожмите гибкие упоры соединительных стержней. Выведите ведущий вал из втулки». И так страница за страницей. Работы на всю ночь. Если все пойдет согласно плану, к утру четвертого января, когда наступит время его смены, реактор снова будет жужжать, позабыв о холодных неделях ничегонеделания.

– Чертова штуковина ведет себя хуже, чем когда-либо, – признался Фрэнкс. – Даже Ричардс уже сочувствует нам, если не упивается до чертиков у себя в фанерном дворце.

– А если мы откажемся от повторного запуска? – озвучил дерзкую мысль Пол и сам удивился своей смелости. – А что, если просто сказать «нет»? Мы подождем, пока пришлют новую активную зону и не станем перезапускать чертов реактор без нее.

Все трое молча уставились на него. Сердце Пола учащенно забилось.

– Нас объявят дезертирами, – просто сказал Фрэнкс.

– Они нас просто выбросят и наймут других, – согласился Сидорский. – В Бельвуаре сейчас заканчивает обучение группа свеженьких операторов.

– Он прав, – неохотно подтвердил Вебб.

– Я бы хотел тебя поддержать, Пол. Честно, хотел бы… – клялся Сидорский.

– Я думаю, он шутит, – с нажимом произнес Фрэнкс, глядя Полу прямо в глаза. – Ты ведь всего лишь пришел нас проведать, не так ли?

Помедлив, Кольер сдался:

– Да, но вы все же не отбрасывайте мое предложение… Серьезно обдумайте. Это выход.

– Никак не получится, – рассмеялся Сидорский.

– Ладно, – махнул рукой Пол. – Понимаю.

Он покраснел. Ему не хотелось, чтобы парни думали, будто у него шарики за ролики зашли во льдах Гренландии.

– Ну, мы уже знаем, что произошло между тобой и Ричардсом, – на правах приятеля сменил тему разговора Вебб.

Он показал на себе условный удар в челюсть.

– Мужик все же выжил, – начал делиться подробностями Фрэнкс. – Ты бы его видел! Правда, он три дня прятался у себя в офисе. Как-то я все же сумел его подловить, так челюсть у него была темно-синей до самого уха. Ни за что бы не подумал, что ты на такое способен. Ты на самом деле психованный сукин сын.

– Я этим не горжусь, – сказал Пол, имея в виду исключительно избиение сержанта.

– А как прошла ваша встреча в Гренландии? – загорелся Фрэнкс. – Готов поспорить, ты был рад увидеть его там.

– Мечта стала явью… Послушай, – произнес Пол, – мне еще придется поработать с ним до февраля, поэтому не стоит раздувать пламя. – Он повернулся к Веббу: – Ты женился?

По лицу приятеля пробежала тень, и Пол тотчас же пожалел, что спросил.

– Не-а, – погрустнел Вебб. – Все это уже в прошлом.

– Извини.

Вебб отвернулся и беспокойно переступил с ноги на ногу.

– Может, мы с Ванной еще попробуем сойтись, наладить отношения. Не знаю… – неуверенно произнес он.

Приятель выглядел глубоко несчастным. Пол хотел сказать ему что-то ободряющее, хотя и понимал, что красноречие – не его конек и вряд ли он сможет подобрать подходящие слова.

– Подожди, – все-таки попытался он. – Никто не знает, что будет в будущем.

– Извини, дорогая Эбби[67], но сейчас нам надо опускать стержни, – мрачно пошутил Фрэнкс. – Ты зайдешь к Ричардсу?