Никки Логан - Самая короткая помолвка

Десять лет? Она была еще ребенком, когда он впервые столкнулся со смертельной опасностью. Не потому ли она так робеет рядом с ним? Как какая-нибудь шестнадцатилетняя девочка. Хотя, если сравнить их жизненный опыт, она действительно еще ребенок.

– Я вижу, вы хорошо знаете пустыню.

– Лучше многих.

– Вы служили на Ближнем Востоке?

– Моя часть была прикомандирована к ООН. Большую часть времени мы проводили в столице. Но достаточно часто выезжали в пустыню.

– Как интересно.

– Если под словом «интересно» понимать изменчивость политики, вы правы.

– И когда вы оставили службу?

– Два года назад.

– Что заставило вас уйти?

Его взгляд устремился вдаль к линии горизонта.

– Ошибка. Моя собственная ошибка.

Хотелось бы узнать подробней, но у Серы возникло ощущение, что, задавая вопросы, она уподобляется клиентке женского пола, которую он упоминал.

– Значит, с тех пор вы работаете на шейха?

– Как только представилась возможность, я добился, чтобы меня взяли в его команду.

– Почему?

– Они лучшие.

– Значит, с ними наверняка трудно соперничать.

– Со мной тоже.

Интересно, имел ли он представление о том, насколько интригующий изгиб его губ, который он считал улыбкой?

– И вы постоянно живете здесь?

– Нет. Но Аль-Сакр – настоящая жемчужина в короне шейха Бахш Шакура. Рано или поздно гости попадают сюда, и это значительно облегчает ему заключение сделок с ними.

Сера с улыбкой откинулась на спинку кресла.

– И много среди них тех, кто не может покинуть отель без риска депортации?

Брэд попытался сдержать улыбку, но не смог. Как и в прошлый раз, она изменила выражение его лица.

– Вы удостоились чести стать первой. Во всяком случае, у меня.

Мысль о том, что она у Брэда первая – не важно, в чем, – снова пробудила странный трепет в ее сердце. Сере пришлось постараться, чтобы не потерять нить разговора.

– Кто был самым проблемным вашим клиентом?

– С моей стороны непрофессионально это обсуждать.

– Я же не прошу называть имен.

Он смотрел на нее и молчал. Пока она не догадалась.

– В самом деле? Неужели я хуже всех? – Интересно, сколько у него было клиентов?

– Вы не говорили «хуже». Вы сказали «самый проблемный».

– Мы здесь всего три часа. Когда я могла успеть создать вам проблемы? – Впервые у Серы возникло впечатление, что он говорит не совсем то, что думает. – Или считаете, что я способна ежедневно создавать проблемы с миграционной службой?

– Ну, не похоже, чтобы вас это хоть сколько-нибудь волновало.

Раздражало, да.

– В мои обязанности входит следить за тем, как клиент проходит контроль в аэропорту.

Серьезно? Неужели он собирается каждые пять секунд напоминать, что ему платят за то, чтобы он с ней возился?

К столику подошла красиво одетая молодая женщина с двумя тарелками, на которых лежало ассорти из симпатичных маленьких десертов. Женщина с любезной улыбкой поставила все на стол, спросила, не желают ли они чего-нибудь еще, и ушла.

Неизвестно почему, Серу это рассердило.

– Мы сможем сделать несколько фотографий сегодня вечером? Когда станет прохладней?

– Как пожелаете.

Сера с удовольствием подцепила клейкий синеватый кусочек, совершенно незнакомый на вид, но восхитительно вкусный. Следующие десять минут они провели в тишине, наслаждаясь едой. Тишину нарушил Брэд.

– Ваша увлеченность фотографией – это хобби или работа?

Приехали! Он не первый считает, что, если у человека есть деньги, ему незачем работать.

– Я не уверена, что мне удалось продать достаточное количество снимков, чтобы называть это работой. Но я отношусь к этому гораздо серьезней, чем к хобби. Возможно, следует называть это времяпрепровождением.

– Как вы к этому пришли? – Ей показалось, что его интерес выходит за пределы обычной вежливости.

– Не помню, кому это пришло в голову, помню только, какой восторг испытала в тот день, когда няня повела меня покупать первый фотоаппарат. А потом по пятницам приходил профессиональный фотограф и учил меня им пользоваться, чтобы вышел толк.

– Вы помните свою первую фотографию?

Еще бы!

– Это фотография Блейза. Я вставила ее в рамку и повесила на стену. – Но не потому, что она хороша, просто так можно было видеть отца каждый день. – За ней последовала бесконечная вереница неумелых портретов прислуги и тех, кто за мной присматривал.

Те, которые получались хорошо, Сера с радостью всем показывала. Страшно хотелось, чтобы ее похвалили. Но для себя оставляла другие. В своей комнате она развешивала снимки, которые делала незаметно или без подготовки, когда все причесывались, чтобы сделать настоящие фотографии, или смотрели друг на друга, чтобы убедиться в том, что хорошо выглядят. Когда они смеялись, улыбались, корчили рожи. Будто вся ее жизнь состояла из таких моментов. Фотография позволила воссоздать мир таким, каким она хотела его видеть, а не таким, каким он был на самом деле.

Кому захочется смотреть на фотографии людей, которые старательно держат дистанцию?

– А потом я сфотографировала бродягу. Правда, меня интересовали только животные. И то, как они существуют в городских дебрях. Именно это удавалось лучше всего. Не думаю, что люди – это моя тема. – По многим причинам. – Потом я стала фотографировать животных в приютах, чтобы помочь им найти новый дом. Мне это очень нравилось.

– Могу я задать еще один вопрос?

– Смотря какой. – Она улыбнулась. – Главное, чтобы я не наскучила вам до смерти с моей фотографией.

Брэд не улыбнулся ее шутке. Напротив, его лицо посерьезнело и снова превратилось в маску профессионала.

– Не хотите ли вы мне что-нибудь рассказать? О том, что я видел раньше. В бассейне.

Все ее мышцы напряглись. Хотя стоит ли удивляться, что он узнал о празднике слез, который она себе устроила. Его учили все знать. Но как объяснить человеку, с которым едва знакома, что ты весь год ждала возможности как следует выплакаться? До сих пор находишься под влиянием несправедливого ареста и разочарования в себе, которое с тех пор демонстрировал отец. Да, семейные адвокаты из кожи лезли, чтобы арест не наделал шуму, но судебное разбирательство все равно вышло публичным и оказалось в центре внимания прессы. И как, зная все это, она не уберегла сердце от того, что по нему прошелся другой ботинок, когда две недели назад все узнали, что ее признали виновной? И узнали о предательстве ее бойфренда.

Правда, она жила с этим с того дня, когда узнала, что совершил Марк. И почему.

Он официально положил конец их четырехмесячной истории, пока сидел в комнате ожидания следственного управления. В своем роде это выглядело даже впечатляюще. Что, кроме непомерного мужского эго, заставило его вообразить, будто она захочет быть с человеком, который подвел ее под арест, предал доверие и использовал ее имя, чтобы привлечь внимание к своей борьбе за права животных?

Впрочем, если честно, она сама во всем виновата со своими нелепыми оптимистичными ожиданиями и неумением разбираться в людях. Он просто завершил свое дело, создав условия, чтобы Сера отправилась прямиком в руки властей.

– Поплакать – это полезно, – пошутила она. – Лучше, чем держать все в себе, верно?

– Значит, это был катарсис?

– Разрядка. Последние два месяца мне пришлось несладко. – Она старалась говорить легко. – Вам повезло, что это не началось в аэропорту. Еще немного – и я бы не выдержала.

Брэд не понимал. Мужчины такие непонятливые существа.

– Я догадываюсь, что плакать – это тоже непрофессионально, да?

– Со мной такое было, – не подумав, выпалил он. По его лицу пробежала темная тень. – Но мне не понравилось.

Ему не по нраву ее жалость. И любопытство. Поэтому Сера воздержалась от вопросов.

– У меня нет проблем, – заверила она. – Но все равно, спасибо за заботу.

Его беспокойство казалось таким искренним, нельзя позволять, чтобы в сердце вселилась надежда. Его работа состоит в том, чтобы проявлять заботу. Ничего личного.

Как всегда.

Серые глаза сверлили ее взглядом, потом Брэд, должно быть, решил довериться ей.

– Ладно. Но помните…

– Если возникнет реальная необходимость, сразу обращусь к вам. Правило номер четыре. Я не забыла.

Под необходимостью он конечно же понимал риск. Любую опасность. Но Сере было приятно – пусть всего на один момент – думать, что, если у нее будут разрываться сердце или голова, ей есть к кому пойти, где укрыться от душевных бурь. Обычно приходилось справляться с этим самой.

– Значит, хотите пофотографировать сегодня? – Брэд вернулся в более безопасное русло.

И наверное, правильно сделал. Уж слишком быстро их разговор из обычной попытки познакомиться поближе превратился в попытку заглянуть друг другу в душу.

– Может быть, начнем изучать окрестности, проведем небольшую рекогносцировку?

Он улыбнулся ее неуклюжей попытке говорить на его языке.

– Вся огороженная забором территория принадлежит Аль-Сакру. Пятнадцать процентов от всей территории Умм-Хорема. Здесь много чего можно изучать. Может, упростим задачу?

– Нет. Я не хочу сидеть без дела.

– На Рождество большинство людей предпочитают отдыхать.

– А я не большинство. К тому же у нас целый месяц. Времени хватит на все, в том числе и на отдых.

Брэд снова спросил по поводу фотографии. К тому времени, когда они наконец доели ланч, все, кто сидел за столиками, исчезли. В ресторане появились новые лица.

Новые пары. Уф. Как тут забудешь, что ты осталась одна на Рождество, когда Аль-Сакр постоянно подсовывает тебе под нос счастливцев в букетно-конфетном периоде?

– Если вам не терпится пустить в ход камеру, давайте двигаться.

Сера с радостью последовала за ним.

Здесь слишком солнечно и красиво, чтобы терять время на размышления по поводу одинокого Рождества и мужского эгоизма.

Брэд шел за ней на близком расстоянии, сводившем к нулю все попытки оставаться незаметным. Сера возилась с пробными снимками, пытаясь ухватить предвечерний свет и добиться должного качества фотографий. Снимала все: строения, экзотические растения, животных. Акил предупредил ее, что разные представители семейства копытных имеют свободный доступ на территорию Аль-Сакра и охотно удовлетворяют свое любопытство, проникая из пустыни в мир человека, хотя и не приближаются, однако сфотографировать их можно.

Сера потратила почти час, осваивая первые сто метров от ресторана.

Брэд ни разу не пожаловался, хотя временами она видела, как он переминается с ноги на ногу, и намеренно продвигалась еще немного вперед, прежде чем, заметив что-то интересное, остановиться.

Она все дальше уходила от мощеных аллей в глубь песков, периодически следя за тем, чтобы ближайшая дюна скрывала ее от взглядов гостей, проходивших мимо. Следующие четверть часа ее внимание полностью поглотили собственные следы на песке с затейливыми узорами.

– Оставьте что-нибудь на завтра, – пробурчал Брэд, глядя на нее сквозь темные очки.

– Это всего лишь пробные снимки. – Сера улыбнулась. – Пока я просто стараюсь уловить игру света на песке. Если хотите, можете пойти к себе и отдохнуть у бассейна, – предложила она.

В ответ Сера услышала недовольное ворчанье, которое постаралась не заметить, и снова занялась фотографированием. Солнце опускалась все ниже и ниже, свет становился все более роскошным, а тени придавали самые невероятные очертания формам из песка, созданным ветром. По-настоящему ожить им предстояло утром.

Только ощутив легкую дрожь во всем теле, Сера наконец осознала, как много времени прошло с тех пор, когда последний раз ощущала такое удовольствие от занятий фотографией. В значительной степени это прекратилось в тот момент, когда она оказалась в очереди на проверку отпечатков пальцев.

– О’кей, давайте двигаться назад. Пожалуй, я могу снова поплавать. – Что-то ей подсказывало: она проведет там много времени.

На обратную дорогу ушло всего несколько минут, потому что за все это время они отошли на пятьдесят метров. Брэд предоставил Сере самой отпирать дверь, но потом, деликатно оттеснив, вошел первым, чтобы осмотреть помещение, и только после этого разрешил войти ей. Она с трудом сдержала улыбку, когда эта гора мышц скукожилась, случайно коснувшись ее в дверях.

– А что, если кто-нибудь меня похитит, пока вы осматриваете номер?! – крикнула она вслед Брэду, когда он проверял стеклянные двери. Подтрунивать над ним казалось неплохой возможностью разнообразить свое пребывание здесь.

Девушка имеет право на хобби. И то, что она не хочет прикасаться, еще не означало, что ей не доставляет удовольствия время от времени украдкой смотреть на него.

– Это обоснованный риск. Большинство людей предпочитают совершать преступления без посторонних глаз. А заметить, как вас кидают на спину бегущего верблюда, может каждый, кто проходит мимо.