— То есть, вы похитили своенравную женщину, — кивнула Лия. — Ваши предки, наверное, знали толк в любви. И в том, как нужно обращаться с женщинами. Замечательный обычай. Наверное, древний?

— Да, но мои предки не относятся к очень древним родам. А вот предки господина жили еще во времена Сасанидской империи, если не до нее. При одном взгляде на него можно понять, что это были не просто местные аристократы, а важные правители.

Лия представила Константина — а она уже была уверена, что речь идет именно о нем — в роли древнего персидского правителя, и ей показалось, что этот образ ему подходит.

— Эти правители тоже похищали чужих жен? — спросила она.

— Что вы. Для этих правителей не существовало такого понятия, как «чужое». Если они видели женщину, которая им нравилась, то она уже принадлежала им.

— Похоже, со времен Сасанидской империи их нравы не изменились. Я могу закурить, Махмет?

— Разумеется, Лия. Я бы с удовольствием предложил вам свои сигареты, как это делает господин, но я не курю.

Лия закурила и приоткрыла окно.

— Слово «господин» режет мне слух, — сообщила она водителю.

— Простите. Дело в том, что госпо… ваш хозяин… — В этот момент Махмет смутился окончательно и даже опустил голову к рулю. — Мы с ним беседуем на другом языке, и то слово, которым я обозначаю его сущность, в переводе звучит как «господин».

— Его можно называть просто «капитан».

— Хорошо, — с готовностью согласился Махмет. — Может быть, вы голодны? Мы могли бы остановиться и пообедать. Нам предстоит неблизкий путь, и я не хочу, чтобы вы почувствовали себя плохо. Вы очень худы и бледны.

Бледной Лию называли часто, но вот худой ее не называл никто. Разглядывая себя в зеркало, она часто думала о том, что ей не помешало бы сбросить пару килограммов.

Через двадцать минут покупки были сделаны, и спутники вернулись в машину. Лия ела свежеприготовленную пиццу, запивая ее минеральной водой. Махмет купил в пекарне несколько теплых французских булок и небольшую бутылку грейпфрутового сока.

— Куда мы едем, Махмет?

— Капитан не велел говорить, — сказал он. — Это сюрприз.

Лия оставила недоеденные кусочки пиццы в коробке, закрыла ее и аккуратно замотала сохраняющим тепло пакетом.

— Скажите, а кем вы приходитесь капитану, Махмет? И как он вас нашел?

— На какой вопрос я должен ответить в первую очередь, Лия?

— На второй, — вздохнула она, подумав, что к его дотошной привычке угодить придется привыкнуть.

— Мы встретились с капитаном, когда я и мои друзья решили посвятить свою жизнь священному джихаду. Нас было пятеро, к нам должны были присоединиться еще люди, но у нас ничего не получилось. Потому, что среди нас оказался… что же это за слово? Я знаю не очень приличное слово, но в вашем присутствии я не могу его употреблять.

— «Крот»? — предположила Лия.

— Крот, — задумчиво повторил Махмет. — Это такое животное, правильно? Оно живет под землей.

— Нет, — терпеливо пояснила Лия. — Так называют людей, которые передают информацию другим организациям.

— Да-да! — торжествующе воскликнул Махмет. — Вот этот… «крот» нас и выдал. Точнее, это была она. Женщина. Мой отец всегда говорил, что женщинам нельзя доверять. Но я его не послушал.

— Наверное, это была очень смелая женщина, если она… воевала вместе с вами? — предположила Лия.

Махмет задумался.

— Да, — ответил он после паузы. — Не каждая женщина может оставить свой дом, посвятив себя Аллаху.

— И что было дальше?

— Меня разлучили с моими друзьями. Нас посадили в разные камеры. Я не знаю, что с ними случилось — вероятно, их убили, а, может, их купили, как и меня.

— Значит, капитан просто взял и купил вас?

Махмет с достоинством кивнул.

— Да. Он оценил меня очень дорого, гораздо дороже, чем я стою. — Махмет назвал сумму, и у Лии потемнело в глазах. Она бы не отказалась от такой зарплаты. — Но капитан купил меня не сразу. Сначала со мной беседовал другой мужчина, не похожий на капитана. Он, скорее, был похож на… мелкого визиря? Он был низок ростом, болтлив и глуп. Иначе почему же этот человек кричал на меня даже тогда, когда я молчал и ничего не говорил?

Лия решила, что вряд ли она сможет объяснить Махмету причину такого тона. Он и подумать не мог, что в священной войне и убийстве «неверных» есть что-то плохое.

— Наверное, это был «комиссар», — сказала она. — Он обычно лично проводит допросы наиболее… важных воинов.

— «Комиссар» — плохой человек, — покачал головой Махмет. — Он не мог объяснить, чего он от меня хочет. Потом он ушел, и со мной беседовала женщина. Это была красивая и умная женщина. Она попросила у меня прощения за то, что плохо владеет турецким, а я уверил ее в том, что могу изъясняться по-арабски. Женщина говорила со мной спокойно и ни разу не подняла на меня голоса. После этого она поблагодарила меня за помощь и ушла. Пару недель я провел в камере. Я не чувствовал себя заключенным — о моем заключении мне напоминало только то, что я не могу без разрешения покидать пределы выделенной мне комнаты. А потом я познакомился с капитаном. Я, конечно, сразу понял, что он — потомок древних персидских правителей, но окончательно убедился в этом только тогда, когда он заговорил на… не знаю, как на иврите называется этот язык.

— Фарси? — предположила Лия.

— О нет, нет. Это другой, древний язык. На нем сейчас уже никто не говорит, и только потомки очень древних родов знают его. Мой отец был уважаемым человеком, он дружил с учеными людьми. Он знал этот язык, поэтому его знаю и я.

Рассказ Махмета казался Лие восточной сказкой. Прелести повествованию добавляла витиеватая манера речи Махмета, которая напоминала речь рассказчика восточных легенд.

— Значит, капитан говорил с вами на древнем языке. И что он вам сказал?

— Он спросил, кто я, где я вырос, чем занимаюсь и что умею делать. И я сказал правду. Как я мог лгать?

— Он сварил бы вас в котле с кипящим золотом, как делали древние персы? — предложила Лия, рассмеявшись.

— Не думаю, что в наши дни можно собрать столько золота, — возразил Махмет с серьезным лицом. — Но я уверен в том, что капитан придумал бы что-нибудь оригинальное.

— Не сомневаюсь. И вы рассказали капитану обо всем, что умеете и знаете.

— Я рассказал ему об искусствах, которые передал мне отец. Искусство тихой войны, искусство изготовления ядов…

Лия в отчаянии замахала руками.

— Хорошо, хорошо, — поморщилась она. — Ваше искусство изготовления ядов я уже оценила.

Махмет снял руку с рычага переключения передач и показал спутнице небольшое кольцо.

— В этом кольце находится яд, — сказал он. — Если нажать слишком сильно, можно убить человека. — И он продемонстрировал нажатие двумя пальцами в опасной близости от Лии — она невольно отодвинулась. — Не бойтесь, — рассмеялся он так, будто это было невинной шуткой. — Пока игла не вступает в контакт с кожей и кровью, яд бесполезен. А если нажать легко, то человек уснет. Это хорошее снотворное.

— Я вам верю, — сказала Лия, разглядывая кольцо. — Но мы отвлеклись от разговора.

— Я рассказал капитану обо всем, что умею, а он сказал, что покупает меня. Он сказал, что покупает только достойных. Я сказал ему, что есть люди гораздо достойнее меня. Капитан разозлился и сказал, что решать будет он, и я согласился.

Лия решила, что слово «купить» на древнем языке могло означать «нанять». Вот, значит, как обстоят дела. «Недостойных» убивают чужими руками, а с «достойными» говорят лично и покупают их.

— Это капитан научил вас говорить на иврите?

— Да, — с гордостью сказал Махмет. — Капитан хороший учитель! Хотя иногда бывает немного нетерпелив. И он очень разозлился, когда я попросил его обучить меня… разговорному языку. Такому, который нельзя использовать в разговоре с женщиной. Он сказал, что этот язык мне знать не обязательно, и что если он может объяснить себя, не используя его, то и я смогу.

— Думаю, в этом случае капитан не сказал вам всей правды, — заметила Лия и прикрыла глаза. — Если не возражаете, я немного посплю.

— Сладких снов, — пожелал с улыбкой Махмет.

Лия расположилась поудобнее. Почему-то она думала, что заснуть у нее получится не скоро, но через пять минут уже дремала и видела во сне древних правителей, которые рассказывали своим женам восточные сказки.

Глава 4

Лия открыла глаза и обнаружила, что находится в полной темноте. Первые несколько секунд она лежала без движения, после чего приподнялась на кровати и осмотрелась. Она не имела ни малейшего понятия о том, где она находится, и даже не догадывалась, который сейчас час. Сколько она проспала? Ей казалось, что часов двенадцать — тяжесть в голове свидетельствовала именно об этом. Но как она могла проспать так долго в машине, рядом с чужим человеком?

Удивленная и даже немного напуганная, Лия ощупала себя — одежда была на ней. Она провела ладонью по одеялу. На ощупь ткань напоминала тонкий атлас, хоть и была для атласа слишком гладкой. Константин атлас не любил, хотя мог сделать ей сюрприз, а у нее дома такого белья быть не могло.

Только теперь, после того, как глаза немного привыкли к темноте, она смогла разглядеть смутные очертания предметов в комнате. Небольших размеров помещение было спальней. Почти половину комнаты занимала кровать, на которой и сидела Лия. В углу она увидела стол с тремя креслами по бокам. В другом углу стоял шкаф. Ветер шевелил легкие занавески, которые закрывали окно. В комнате было свежо и пахло… морем?

Пораженная своей догадкой, Лия поднялась и, осторожно ступая по мягкому ковру, подошла к окну. За окном действительно было море. Тель-Авив? Хайфа? Эйлат? Лия разглядывала водную гладь и пыталась понять, что произошло.

Через пару минут она решила, что лучшим выходом из положения будет пойти и посмотреть, что к чему. Она включила небольшую лампу, стоявшую на полу рядом с кроватью, нашла на ковре туфли, молчаливо оценила уют маленькой спальни, взяла со стула плащ и, толкнув деревянную дверь, покинула комнату.

Когда Лия вышла на палубу, то поняла, что взяла плащ не зря — здесь было прохладно. Махмета она увидела неподалеку. Он смотрел вдаль и задумчиво перебирал в руках небольшие четки.

— Добрая ночь, — сказала Лия, и Махмет вздрогнул от неожиданности.

— Лия! Хорошо, что вы проснулись! Вы голодны? Вам не холодно?

— Ну, хватит вам, — отмахнулась она, подумав о том, что успела отвыкнуть от его озабоченности «важной персоной». — Да, я голодна. Но еще больше я хочу знать, что, собственно, происходит.

— Вам здесь нравится?

— Да. Правда, мне не с чем сравнивать, я вижу яхту так близко впервые.

Махмет хотел было продолжить диалог, но теперь он смотрел не на Лию, а на кого-то за ее спиной. Она обернулась и увидела Константина, который стоял чуть поодаль от них, возле тех самых ступеней, по которым она поднялась на палубу минуту назад.

На этот раз на нем не было ни делового костюма, ни домашних свитера и брюк. Зато на нем был парчовый халат с восточным рисунком. Вдобавок ко всему, хозяин яхты появился перед гостями босиком.

Вероятно, Константин тоже проснулся недавно. Во всяком случае, выглядел он сонным. Он провел рукой по волосам, и его взгляд остановился на Лие. Рассеянность на его лице сменилась недоумением, потом — искренним удивлением. А после этого он снова стал серьезен, сухо кашлянул — так, будто ему было неудобно за свой внешний вид — и скрестил руки на груди, приняв выжидательную позу.

— Здравствуй, — сказал он, обратившись к Лие.

— Здравствуй, — ответила она тихо. — Кажется, ты спал?

— Я проснулся уже давно. Лежал и размышлял о своем. Я и понятия не имел, что ты уже здесь. Кое-кто не потрудился меня разбудить, хотя я его об этом просил.

Махмет преклонил колено перед «господином» и приложился к его руке. В этот момент на лице Константина промелькнуло едва заметное выражение высокомерной брезгливости. Он сделал жест, напоминающий восточное приветствие — тот самый, когда прикладывают пальцы к своему лбу и к губам, и «верный слуга», уже успевший подняться, ответил «господину» тем же.

Константин сказал пару слов на незнакомом Лие языке. Махмет ответил более пространно, и после услышанного ответа хозяин яхты покачал головой, но поднял руку, делая знак замолчать.

— Твой новый друг не решился меня разбудить, — сказал он Лие, даже не потрудившись обернуться. — Как ты думаешь, его можно за это простить?

— Надеюсь, мне не нужно говорить «госпожа решила простить тебя»?