Мэри Патни - Самая желанная

Несмотря на непринужденность его тона, в нем чувствовалась затаенная угроза, и Диана – на сей раз без улыбки – отчетливо проговорила:

– Тогда постарайтесь соответствовать моим стандартам, лорд Сент-Обин. Очаруйте меня, заставьте почувствовать себя прекрасной и желанной. Или обаяние не то качество, которое вы в себе культивировали?

Он протянул руку и коснулся ее щеки. Пальцы виконта были теплыми и сильными, и Диана остро осознавала его мужественность. Ее тело тотчас откликнулось на это прикосновение, и тепло, волнами растекавшееся по ее телу, ослабило ее волю – ей захотелось раскрыть объятия и уступить его желаниям. Это было совершенно новое для нее ощущение – ничего подобного ей еще не доводилось испытывать, – и она вдруг испугалась, но не этого мрачного лорда с холодными глазами и теплыми руками, а самой себя.

А Сент-Обин тихо сказал:

– Никто никогда не называл меня обаятельным, но другие достоинства у меня все-таки имеются.

С этими словами он приподнял подбородок Дианы и, наклонив голову, поцеловал ее. Его теплые губы ничего не требовали, но очень многое обещали. Их тела не соприкасались, токи взаимного влечения концентрировались только между их губами, но их сила была подобна лесному пожару.

Диана боялась своего первого поцелуя – боялась и самой интимности, и того, что выдаст свою неопытность. Сейчас ее сердце билось все быстрее и быстрее; она не знала, что поцелуй может быть таким. О, такого она точно не ожидала, но ей казалось, что этот сероглазый мужчина знал, что у нее кружилась голова, и чувствовал, что ей хотелось прижаться к нему крепко-крепко. Когда же он поднял голову и заглянул ей в глаза, Диана испытала одновременно и облегчение, и сожаление. Она отступила на шаг, а потом, улыбнувшись с таким видом, словно подобные поцелуи для нее в порядке вещей, естественны, как дыхание, сказала:

– Я засчитаю это в ваш счет. – Она с радостью отметила, что ее голос не дрожал. – Это отчасти компенсирует некоторые ваши недостатки.

Глаза Сент-Обина сверкнули, и Диана решила, что разгневала его, но он вдруг усмехнулся и проговорил:

– Когда вы уйдете в отставку с вашей нынешней работы, то сможете стать клерком в Сити – например вести счета и подводить балансы. – Он окинул ее долгим взглядом и с насмешливыми нотками в голосе добавил: – В том, что касается пропорций, вы явно эксперт. – Диана еще не успела ответить на эту двусмысленность, как вдруг виконт спросил: – Вы ездите верхом?

Диана помедлила с ответом.

– Я ездила, но это было несколько лет назад, и я не держу в Лондоне лошадь, – сказала она наконец.

– Это легко исправить. Если вы согласитесь поехать со мной кататься, могу предоставить вам лошадь.

Снова немного помедлив, Диана кивнула.

– Да, хорошо. С радостью составлю вам компанию.

– Тогда завтра утром. В семь часов – устраивает?

Обычно Диана в это время завтракала вместе с Джоффри перед его уходом в школу, но она заранее знала, что ее новое занятие внесет изменения в распорядок дня. Что ж, она пропустит завтрак, но компенсирует это вечером – проведет с сыном больше времени.

– Очень хорошо, милорд, завтра в семь. Чарлз-стрит, семнадцать.

Он удовлетворенно кивнул.

– Я приведу лошадь, подходящую для леди, которая давно не ездила верхом.

– Благодарю вас, милорд, – отозвалась Диана и тут же добавила: – Но необязательно, чтобы это был совершеннейший тихоход.

– Не беспокойтесь, лошадь будет спокойная, но не вялая. А теперь позвольте вернуть вас вашим обожателям.

Сент-Обин предложил ей руку, и она положила пальцы на рукав его темно-синего фрака. Упругая сила его руки почувствовалась даже сквозь слои толстой ткани, и Диана невольно поежилась. Мадлен говорила, что страсть и неуемное желание могли поставить на колени даже очень сильного мужчину, но к такому, как Сент-Обин, это явно не относилось. Его сила была не только физической – в этих ясных ледяных глазах чувствовались решимость и спокойная властность. Он мог ее желать, но невозможно было представить, что он позволит какой-либо женщине взять над ним власть. Диана с тревогой вспомнила слова Мадлен о том, что желание могло точно так же привязать женщину к мужчине. Тогда Диана не верила, что такое могло бы произойти с ней – ведь она прекрасно жила без мужчины, – но теперь уже не была так в этом уверена.

Глядя на строгий профиль Сент-Обина, она думала про лорда Риджли, про его добрые глаза и очевидное желание угодить ей. Сент-Обин вернул ее на прежнее место, молча поклонился и ушел. Диана пожала плечами с ощущением покорности судьбе. С одной стороны, она могла свободно выбирать, но с другой… казалось, у нее совсем не было выбора. В ее реакции на мрачного лорда не было никакого расчета, просто она точно знала: этот мужчина – ее судьба.

Некоторые поклонники Дианы смотрели на нее с укоризной – ведь она позволила другому мужчине ее поцеловать, – но остальные пытались увлечь ее куда-нибудь в тихий уголок, рассчитывая на такие же вольности. Но Диана с помощью улыбок и шуток весьма удачно уклонялась от подобных предложений. А вот с Мадлен все было гораздо сложнее. Старшая подруга видела сцену с Сент-Обином, и как только они покинули вечеринку и сели в экипаж, она дала выход своему раздражению.

– Ради всего святого, Диана, почему ты позволила ему отвести тебя в сторону так явно?

– Я не семнадцатилетняя девушка с безупречной репутацией, которую надо защищать, – мягко возразила Диана. – Кроме того, я все время оставалась на виду.

– Да, и на виду у всех ты позволила ему тебя поцеловать.

– Строго говоря, я не позволяла.

Уличный фонарь ненадолго осветил хмурое лицо Мадлен: она вздохнула и вновь заговорила:

– Тогда все еще хуже. Если ты хочешь преуспеть как куртизанка, тебе нужно научиться контролировать происходящее, а не уступать ухаживаниям каждого встречного.

– Я уступила только одному.

– Но кому? Лорду Сент-Обину!

– С ним что-нибудь не так? – Диана с любопытством взглянула на подругу. – Ты была с ним знакома, когда жила в Лондоне?

– Нет, – покачала головой Мадлен. – Я навела о нем справки сегодня вечером, после того как он ушел. Он провел несколько лет в Индии, служил в армии, а несколько лет назад, когда унаследовал титул, вернулся домой.

– И что же?.. Что именно ты выяснила? Он игрок, промотавший фамильное состояние? Или мерзавец, которого порядочные люди презирают?

– Нет-нет, – опять покачала головой Мадлен. – Ничего такого за ним не числится.

– Вот и хорошо. Я собираюсь завтра утром поехать с ним кататься верхом. И если ты считаешь, что мне лучше избегать этого человека, то выражайся яснее. – В голосе Дианы послышался непривычный для нее сарказм.

Мадлен в очередной раз вздохнула.

– Видишь ли, когда упоминаешь его имя, люди реагируют как-то странно. По-видимому, он холодный и неприветливый человек. Да, весьма респектабельный, но, похоже, люди его не любят. – Мэдди умолкла и после долгой паузы добавила: – Говорят, он работает на правительство, глава шпионской сети… или что-то в этом роде. И еще говорят, что он довел свою жену до безумия и держит ее взаперти в каком-то замке в Шотландии.

– Боже! – воскликнула Диана. – Прямо как в готическом романе! А есть ли какие-то доказательства этих обвинений?

– Вообще-то нет, – сказала Мадлен. – Я расспросила всех, кого только смогла, и никто даже не уверен, что он женат. Но поскольку слухи упорные… Думаю, это все-таки что-то значит. Сент-Обин редко бывает в свете, и сегодня вечером, когда он появился у Гарриет, многие удивились. Да, и еще он очень богат.

– И что же из всего этого делает его нежелательным кандидатом на роль покровителя? – осведомилась Диана. – Конечно же, не его богатство, не так ли?

Экипаж остановился перед их домом, и подруга не ответила. Они быстро вошли и поднялись в комнаты Мадлен. На этом этаже находились также и апартаменты Дианы. У каждой из подруг имелись спальня, гостиная, гардеробная и комната с ванной невероятной роскоши, а Джоффри и Эдит жили этажом выше.

Диана видела, что Мадлен очень устала, и ей стало жаль подругу. К счастью, здоровье Мэдди восстановилось, но она была уже не молода, перенесла серьезную болезнь, и возвращение к лондонской жизни стало для нее большой нагрузкой; к тому же она волновалась за свою молоденькую протеже. Усадив Мадлен в кресло и налив ей бокал шерри, Диана вытащила из прически подруги шпильки и начала расчесывать ее темные волосы.

Когда Мэдди немного расслабилась, Диана снова спросила:

– Чем же так плох лорд Сент-Обин?

– Очень уж он холодный, – пробурчала Мадлен. – И даже если он не шпион и никогда не был женат – все равно не сделает тебя счастливой. Ты допускаешь, что я знаю о мужчинах и любви больше, чем ты?

– Конечно, я с этим согласна, – кивнула Диана.

Она помогла Мэдди переодеться в мягкий красный халат, затем налила шерри и для себя, после чего села на диван напротив подруги и стала выдергивать шпильки из своей прически.

– Так расскажи, почему Сент-Обин так тебе не нравится.

Мэдди в задумчивости повертела в пальцах ножку бокала с шерри, наконец тихо проговорила:

– Мое главное возражение состоит в том… Видишь ли, ты слишком эмоциональная, слишком любящая. Я сомневаюсь, что ты сможешь с холодной головой строить отношения с любовником. Успешная куртизанка должна быть несколько… отстраненной. Худшее, что можно сделать, – это влюбиться в своего покровителя. – Мадлен криво улыбнулась. – Уж поверь, я кое-что об этом знаю.

Диана смотрела в бокал с янтарным напитком.

– Разве любовь может быть неправильной?

– Любовь может не быть неправильной, но она часто причиняет очень сильную боль. Она не согреет и не утешит тебя в тот момент, когда твой любовник бросит тебя ради более молодой женщины или уйдет, чтобы праведно жить со своей законной женой.

Диана кивнула. Она всегда подозревала, что два года назад Мадлен погнала из Лондона не только болезнь, но и что-то другое.

– Мне очень жаль, – сказала она с сочувствием в голосе. – Значит, это случилось с тобой?

Мадлен долго молчала, и Диана уже подумала, что подруга не ответит, но та наконец сказала:

– Не совсем. Моим последним покровителем был Николас. В течение семи лет. Его сварливая жена постоянно жила в поместье, поэтому мы с ним могли проводить много времени в Лондоне. Именно Николас купил мне этот дом, и он бывал здесь чаще, чем в собственном доме. – Мэдди надолго погрузилась в воспоминания, потягивая шерри, потом вдруг сказала: – Он хотел на мне жениться, представляешь! Смешно?

– Нисколько. – Диана покачала головой. – Ты красивая и добрая, любой мужчина мечтает о такой жене.

В свете свечей в глазах Мадлен блеснули слезы, и она тихо проговорила:

– Нельзя сказать, чтобы такие мужчины, как он, никогда не женились на таких женщинах, как я. В конце концов, Эмма Харт стала британским послом на Сицилии, потому что вышла замуж за сэра Уильяма Гамильтона, – а она была не лучше меня ни по происхождению, ни по поведению. Высший свет мог не принять меня и Ника, но это бы никого из нас не волновало. – Мадлен тяжело вздохнула. – Увы, Николас не был свободен, поэтому не мог жениться. Его жена была слишком холодной женщиной, чтобы совершить супружескую измену, так что у него не имелось оснований для развода. Но мы все равно были счастливы, пока его жена не решила положить конец нашим отношениям. Она пригрозила, что он потеряет семью и детей. Николас разрывался на части: не хотел отказываться от меня, – но на другой чаше весов лежало все, что было до этого в его жизни. – Она покрутила в пальцах хрупкую ножку бокала. – Возможно, мои переживания из-за сложившейся ситуации имели какое-то отношение к моей болезни, я уже думала об этом. Мне доводилось видеть, как несчастья приводят к ухудшению здоровья.

Мадлен поднесла к губам бокал и осушила его. Диана встала и налила подруге еще. А та, немного помолчав, продолжила:

– Я уехала из Лондона отчасти для того, чтобы ему больше не пришлось выбирать между мной и остальной его жизнью. И еще для того, чтобы ему не пришлось видеть, как я умираю. Остальное ты знаешь.

Диана немного помолчала, потом спросила:

– Твой Николас все еще в Лондоне?

Мадлен покачала головой.

– Нет. Это было первое, что я выяснила, как только мы сюда приехали. Теперь он постоянно живет в своем поместье. Если бы были хоть какие-то шансы его встретить, я бы не показывалась на людях. Для меня было бы невыносимо снова его увидеть. Ничто не изменилось. Во всяком случае, я не изменилась. Он, возможно, изменился. Надеюсь, что изменился. Так для него было бы лучше.

Диана с сочувствием взглянула на подругу. Как это типично для щедрой души Мадлен – стремиться избавить любимого от страданий, хотя сама она все еще страдала.

– Теперь понимаешь, Диана, почему куртизанке не стоит влюбляться в своего покровителя? Такая любовь может принести минуты радости, но боли – гораздо больше. Сильная страсть может быть разрушительной, и она почти никогда не приносит счастья. Гораздо лучше иметь покровителя, который тебе друг или которого ты любишь… совсем чуть-чуть.