Мэри Патни - Самая желанная

– Временами? – переспросила Диана. – А что, в конце я играла неправильно?

Джервейз тихо рассмеялся.

– Я бы так не сказал. Просто вы, наверное, забыли про нашу игру… но ведь я тоже забыл… – Он поцеловал ее в лоб. – А вы думали, что со мной вам придется притворяться – делать вид, что удовлетворены?

Диана с трудом удержалась от улыбки. Мадлен немало рассказывала про мужскую самоуверенность. Но этот-то мужчина заслужил право на самодовольство.

– А вы, милорд, так уверены в своей подружке?

Джервейз усмехнулся.

– В подружке? Интересное выражение…

Диана громко расхохоталась, и в тот момент, когда их тела разъединились, у нее возникло ощущение потери.

Тоже рассмеявшись, Джервейз натянул на них обоих одеяло. Огонь в камине угасал, и в комнате стало холодно, чего они раньше не замечали. Диане нравилось лежать рядом с любовником, положив голову ему на плечо. Любовник… Какой восхитительной реальностью обернулось это слово. Интуиция и на сей раз ее не подвела, ибо она твердо верила: им предназначено судьбой быть вместе. Да она уже и сейчас чувствовала себя рядом с этим мужчиной так, словно лежала в постели с законным мужем.

Тихонько вздохнув, Диана еще крепче прижалась к любовнику. Пусть между ними все еще оставались темные тайны, но сегодня они вместе начали путешествие, которое со временем приведет их к свету.

Какое-то время они лежали молча. Наконец Джервейз сказал:

– Мы все еще не решили, какую вы будете получать компенсацию. Полагаю, что этот пробный образец повышает вашу цену.

Диана по-прежнему молчала, и Джервейз, приподнявшись на локте, заглянул ей в глаза.

– Может, хотите, чтобы все ваши счета пересылали мне? – предложил он. – Или предпочитаете регулярную плату? Скажем, триста фунтов в месяц – устраивает?

Диана невольно поморщилась: ее задела самоуверенность виконта. Конечно, предложение было очень даже щедрое, но… Неужели он думал, что после приятной возни между простынями она будет во всем ему уступать и одобрять все его пожелания? Разумеется, ей очень хотелось принять любое его предложение, но она не собиралась об этом говорить.

– Неужели нам нужны такие скучные формальности? – спросила она с улыбкой. – Просто приносите мне подарки, вот и все. Удивляйте меня, приятно удивляйте… По-моему, этого будет вполне достаточно.

Джервейз нахмурился, глядя на любовницу; ощущение интимности вдруг исчезло.

– Я предпочитаю, чтобы такие вопросы надлежащим образом были урегулированы, – пробурчал он.

– Милорд, я не вопрос, который нужно урегулировать. – Диана захлопала ресницами, изображая обиду и удивление. – Скажите, вам никогда не приходило в голову, что даже в коммерческих делах следует проявлять больше гибкости? Ведь люди иногда обижаются…

Джервейз нахмурился, потом усмехнулся, поскольку не знал, как реагировать – то ли злиться, то ли смеяться.

– Мне нужна любовница, а не философ, – сказал он наконец.

– У вас есть и то и другое, а если вам это не нравится, то никто не мешает вам поискать желаемое.

– Возможно, со временем я так и сделаю, – перебил виконт. – Но не сейчас. – Он принялся теребить ее сосок, затем, поцеловав другую грудь, добавил: – Определенно не сейчас.

Диана с удивлением обнаружила, что откликается на ласки любовника. А она-то думала, что для одной ночи ей более чем достаточно. Но, по-видимому, нет, не достаточно. И, судя по всему, Джервейз был того же мнения.

Улыбнувшись, он прошептал:

– Я снова отклонюсь от сценария. Ведь если бы вы и в самом деле были девственницей, джентльмен не стал бы делать это снова так скоро. К счастью, мне нет нужды осторожничать.

– Да, конечно. – Диана тоже улыбнулась: теперь-то, когда она знала, чего ожидать, и ее это вполне устраивало.

На этот раз они занимались любовью неторопливо, обстоятельно, и казалось даже, что это длилось бесконечно; Джервейз снова и снова подводил их обоих к самому краю – и в последний момент отступал, чтобы продлить удовольствие. Но разрядка оказалась столь же бурной, как и в первый раз.

А потом они, утомленные, лежали, крепко обнявшись и тяжело дыша. «Такими темпами я очень быстро наберусь опыта», – подумала Диана, улыбнувшись. Джервейз лежал абсолютно неподвижно, и Диане показалось, что он спал. Может, и ей подремать? Нет, не хотелось.

– Джервейз… – тихо позвала она.

– Что?

Он открыл глаза, и Диана увидела в них очень странное выражение, которое не смогла расшифровать. Довольство? Удовлетворение? Сомнение или, может быть, страх? Обычно Диана почти безошибочно определяла чувства людей, но сейчас никак не могла понять, что происходило в душе лежавшего рядом с ней мужчины.

– Уже поздно. Может, вам пора уходить? – спросила Диана.

Или он собирался остаться? По словам Мадлен, некоторым мужчинам нравилось спать со своими любовницами, другим – нет, это был вопрос вкуса.

Голос виконта прозвучал холодно и отстраненно – так, словно они не лежали в постели обнаженные.

– Как удачно, что вы мне об этом напомнили. Я действительно предпочитаю спать один.

Диана тихонько вздохнула: у нее возникло ощущение, что Джервейза рассердило ее напоминание. Она никогда не проводила ночь с мужчиной, однако нисколько не сомневалась, что с этим мужчиной провела бы с удовольствием. А впрочем… Джоффри иногда спускался к ней рано утром, и она не хотела, чтобы сын застал ее в постели с мужчиной.

Натягивая бриджи, Джервейз отрывисто спросил:

– Какие еще у вас правила?

Диана снова вздохнула. Да, виконт был рассержен. Стараясь не выдать своих чувств, она сказала:

– Всегда сообщайте заранее, когда хотите меня посетить.

– Чтобы вы могли выгнать из своей постели других любовников? – спросил виконт, и теперь в его голосе звучала откровенная враждебность.

– Да, милорд. Если вам хочется так думать.

Диана стеснялась встать голой с постели, но вдруг поняла: после того, что между ними было, скромность казалась нелепой. Она быстро поднялась, взяла из гостиной шелковый пеньюар – ведь ей следовало проводить любовника вниз, не так ли?

– А какие еще могут быть объяснения? – проворчал виконт, надевая рубашку. Серые глаза были холодны, а рост и широкие плечи превращали его в пугающего незнакомца, так что Диане даже не верилось, что еще несколько минут назад они были так близки…

Она внутренне поежилась, но не опустила глаза.

– Например, милорд, можно предположить, что у меня в жизни есть что-то еще помимо моей… работы. Я могу куда-нибудь уйти, заняться чем-либо. Для нас обоих удобнее, если я буду вас ожидать.

Ее ответ был вполне логичным, и Джервейз немного успокоился. Он надел сюртук, а шейный платок затолкал в карман – в это время суток никто из светских знакомых его не увидит.

Взяв подсвечник, Диана пошла вниз – виконт следовал за ней – и отперла парадную дверь. Все остальные в доме давно уже спали, и где-то три раза пробили часы. Была глубокая ночь, самый темный ее час.

До того как Диана открыла дверь, Джервейз взял у нее подсвечник и поставил на стол, потом обнял ее и поцеловал на прощание; поцелуй был долгий и страстный – как в постели. А Диана, обвивая руками его шею, думала о том, что будет с нетерпением ждать его следующего визита.

Разумеется, Джервейз все это время понимал: глупо заявлять свои права на такую женщину, как миссис Линдсей, с какой бы нежностью, с каким бы восторгом она ни смотрела на него, – все же она была куртизанкой и не стоила того, чтобы из-за нее расстраиваться. Однако же…

Не в силах совладать с собой, Джервейз сунул руку между полами ее пеньюара и прошептал:

– Диана, я хочу, чтобы вы были моей. – Он коснулся пальцами самого интимного местечка. – Только моей, Диана.

Она молча покачала головой, и Джервейз не смог понять выражения ее лица даже в тот момент, когда почувствовал непроизвольный отклик ее тела. Ему вдруг захотелось взять ее снова: прямо здесь, на тонком восточном ковре, покрывавшем холодный мраморный пол, – но поскольку она тоже этого хотела… возможно, будет лучше, если он не удовлетворит их взаимное желание – пусть потерпит.

Выпустив Диану из объятий, он молча развернулся, отворил дверь и ушел в ночь.

Запирая дверь на засов, Диана невольно поежилась. «Что же дальше?» – спрашивала она себя. У себя в спальне она переоделась во фланелевую ночную рубашку с длинными рукавами и высоким воротом – полную противоположность тому эротическому наряду, в котором встречала любовника, – и, забравшись под одеяло, тяжело вздохнула. Диана спала в этой комнате уже три месяца, но никогда еще кровать не казалась ей такой широкой, а постель – холодной.

Несмотря на усталость, ей никак не удавалось заснуть, в ушах постоянно звучали слова Мадлен: «Плотская любовь – обоюдоострый меч». Тогда Диане казалось, что она поняла эти слова, но действительный их смысл стал ей понятен только сейчас. К тому, что произошло этой ночью, она оказалась совершенно неготовой, и случившееся ошеломило ее. И не только потому, что она открыла новые для себя миры физических ощущений, но и потому, что эта ночь внесла сумятицу в ее чувства. У них с Джервейзом возникла близость, абсолютно непохожая на ее чувства к сыну и к друзьям. И, конечно же, их влекло друг к другу – она желала его так же страстно, как он ее. Более того, ей очень хотелось уступить его желаниям: пообещать, что она будет принадлежать только ему, – чтобы суровые черты его лица смягчились и сменились неотразимой нежностью, как уже было этой ночью. Она хотела получить над ним власть, но только для того, чтобы сделать счастливым. Что ж, может быть, она и смогла бы сделать его центром своего мира, но разве для этого она приехала в Лондон?

Кое-что из произошедшего между ними Диана уже поняла, но чувствовала, что за пределами ее понимания осталось гораздо больше. Джервейз, как и она, многое испытал в своей жизни, но, в отличие от нее, почти не исцелился от душевных ран. И если она не поймет, как его исцелить, то не сможет быть с ним счастлива.

«Как же холодно одной в постели…» – со вздохом подумала Диана, обхватив плечи руками. Но все же, несмотря ни на что, она не подчинится Джервейзу. Даст бог, настанет день, когда она сможет благополучно сдаться лорду Сент-Обину, но перед этим очень многое должно измениться. Они должны быть равными в любви, а не господином и рабыней. Да-да, равными. Потому что их свела не просто судьба, а сама Немезида, богиня возмездия. Знай она заранее, что так случится, – осталась бы в коттедже Хай-Тор, но теперь уже поздно было отступать. Нить, связавшая ее с Джервейзом, оказалась настолько крепкой, что не признавать ее существование просто невозможно. В предстоящие дни она будет играть роль независимой женщины, а примет он это или нет – его выбор. Давая себе это обещание, Диана не знала, сможет ли его выполнить. А сейчас, уткнувшись лицом в подушку, она даже не знала, отчего плачет: от радости или горя.

Время обеда давно прошло, и Уайтхолл почти опустел, когда лорду Сент-Обину нанес визит министр иностранных дел. Джордж Каннинг обладал блестящим умом, был непредсказуем и очень амбициозен. С тех пор как полтора года назад умер Уильям Питт, духовный лидер партии тори, внутри партии шла ожесточенная борьба: решалось, кто займет место преемника этого великого человека. Между членами партии тори существовало согласие только по одному пункту – французов следовало победить, – поэтому они почти все силы отдавали борьбе друг с другом. Но у Джервейза не было ни малейшего желания участвовать в этой битве. В данный момент он был погружен в изучение отчетов из Португалии, однако появление Каннинга заставило его оторваться от этого занятия. Подняв глаза, он внимательно посмотрел на вошедшего. В политике очень многое зависит от конкретных людей, а дружба в Индии с сэром Артуром Уэллесли объединяла Джервейза с военным министром Каслри, одним из ближайших друзей Уэллесли. Поскольку уже некоторые обязанности министра иностранных дел и военного министра пересекались и между ними существовало скрытое, но яростное соперничество, Каннинг относился к Джервейзу с подозрением. Обычно они общались друг с другом не напрямую, а через третьих лиц, и вот сейчас Каннинг впервые сам к нему зашел.

Виконт встал и протянул министру руку.

– Добрый вечер, сэр. Тоже работаете допоздна?

И тут Джервейз увидел за спиной министра еще одного человека. Именно он, этот француз, стоял под номером один в его списке подозреваемых. Да-да, шпион по кличке Феникс!

Пожав Джервейзу руку, Каннинг небрежно кивнул в сторону своего спутника:

– Думаю, вы знакомы.

Граф Везеул, элегантно одетый во все черное, беззаботно улыбнулся.

– Конечно же, мы с виконтом знакомы. Хотя тысячу раз жаль, что лорда Сент-Обина редко видят в обществе.

Джервейз нехотя пожал протянутую руку француза. Конечно, были и другие люди, которые могли скрываться под кличкой Феникс, но Джервейз очень надеялся, что этим шпионом окажется Везеул. Под слащавым обаянием француза скрывались дерзость, ум и жестокость человека, способного на все.