Уэллесли тоже встал и крепко пожал гостю руку.

– Я очень надеюсь, что вы правы. – Он улыбнулся, что случалось не часто. – Знаете, Сент-Обин, мне везет с друзьями. Удастся ли вам это сделать или нет – я вам очень благодарен.

Встреча с Уэллесли стала кульминационным моментом поездки Джервейза. Остальное составляли обычные шпионские дела, то есть разговоры с моряками, контрабандистами и мошенниками всех мастей. И, как случалось всегда в таких поездках, он работал допоздна, только на этот раз ему было трудно сосредоточиваться. Он надеялся, что отъезд ослабит власть Дианы над ним, но его по-прежнему преследовал ее образ. Иногда, когда он видел грациозный жест какой-либо женщины, его сердце болезненно сжималось, хотя он точно знал, что это не Диана. Когда же он что-нибудь писал, то между ним и листом бумаги неизменно возникало лицо Дианы, освещенное чудесными синими глазами. И при этом на губах его играла ласковая улыбка – как если бы в ее жизни не было другого мужчины. Но еще хуже были воспоминания о прикосновениях к ней: по ночам он просыпался с отчетливым ощущением, что секунду назад чувствовал тепло ее обнаженного тела. Он был ею одержим – и ненавидел себя за это.

Презирая себя за слабость, Джервейз попытался ускорить свои дела в Ирландии. Он изначально знал, что Диана во время его отсутствия будет принимать других мужчин, – ведь кто-то из них мог пообещать ей все, чего бы она ни пожелала. Джервейз постоянно представлял, как она принимала ухаживания другого мужчины, встречала его улыбкой, а потом раскрывала объятия и…

При мысли, что ее телом обладал кто-то другой, Джервейз чувствовал ужасную боль в груди.

В последнюю ночь в Обинвуде он попытался установить полное господство над своей любовницей, а теперь боялся, что из-за его неудачи власть перешла в ее руки. Она говорила, что власть над мужчинами ей не нужна, но Джервейз очень в этом сомневался. Красота Дианы была могучей силой, и он не мог поверить, что ей не нравилось ею пользоваться.

Его сомнения еще больше усилились после кошмарного сна, который ему приснился в Бристоле, а приснилось, что Диана – кошка, гладкая, чувственная и изящная. И она с ним играла. А он был беспомощным созданием со сломанными крыльями и пытался спастись, но каждый раз, когда он почти освобождался, она лениво протягивала лапу, тащила его обратно, и ее когти, острые как иглы, вонзались в него, но не настолько глубоко, чтобы убить и положить конец его мучениям. Джервейз проснулся в холодном поту с гулко бьющимся сердцем; страх и отчаяние были все еще живы в памяти. Когда же он попытался вспомнить кошку, то она представала в двойственном образе, иногда как Диана, иногда как его мать. Джервейз не знал, то ли он напрасно объединял этих двух женщин, то ли его сон означал предупреждение – мол, все женщины одинаковы. Конечно, ничто не давало повода подозревать, что она хотела покорить его, подчинить своей воле, но Джервейз все же очень этого боялся.

Решение об этой поездке он принял импульсивно, чувствуя, что ему требовалось время, чтобы хорошенько все обдумать. Но он тогда не подозревал, насколько мрачными и неприятными будут его раздумья.

В Лондон Джервейз вернулся ранним вечером. «А может, больше не встречаться с Дианой, чтобы не сойти с ума?» – спрашивал он себя все последние дни. Он знал, что сумеет это сделать, хотя сама мысль о разлуке причиняла невыносимую боль.

Прибыв в Сент-Обин-Хаус, Джервейз сразу же отправил Диане записку, в которой спрашивал, будет ли ей удобно, если он к ней зайдет чуть позднее. Лакей вскоре вернулся с ответной запиской, в которой сообщалось о ее согласии. После их последней встречи прошел почти месяц, и теперь, принимая ванну и бреясь, Джервейз то и дело улыбался, даже не замечая этого.

До дома Дианы было недалеко, и виконт отправился пешком. Лондон в этот вечер был окутан одним из своих печально известных туманов, и все виделось точно во сне. Горничная Дианы сказала, что миссис Линдсей еще некоторое время пробудет с сыном, но он мог подождать в ее покоях. Теперь, когда она была так близко, Джервейза охватило нетерпение. Горничная проводила его в гостиную хозяйки и тут же ушла. Положив на стол подарок для любовницы, Джервейз принялся мерить шагами комнату. Никогда еще он не оставался в ее комнатах один. Комнаты были просторные, классических пропорций, с высокими потолками, хорошо обставленные, но без излишков мебели. Стены украшала изящная лепнина, на полу лежали толстые персидские ковры, и все цвета в интерьере прекрасно гармонировали, создавая впечатление стильной и одновременно уютной успокаивающей обстановки.

Джервейз прошел в спальню, где тотчас же увидел хрустальный кубок, наполовину наполненный жемчужинами. Он подошел и, взяв кубок в руки, полюбовался блеском бусин, затем бросил в сосуд еще одну жемчужину – и вдруг нахмурился, подумав: «А как же Диана оплачивает все свои повседневные расходы?» Конечно, жемчужины стоили немало, но ведь это не наличные деньги. А те, что он каждый месяц отправлял на ее банковский счет, оставались нетронутыми, и Джервейз даже не был уверен в том, что Диана знает о его существовании. Имелись ли у нее сбережения? Или этот дом содержали какие-то другие мужчины? Охваченный жгучим чувством ревности, Джервейз твердо решил во что бы то ни стало найти ответ на этот вопрос.

Чуть помедлив, он подошел к изящно инкрустированному письменному столу и порылся в ящиках. Но там не оказалось ни подозрительных записок, ни каких бы то ни было подсказок.

– Но как же она жила до переезда в Лондон? – в задумчивости пробормотал виконт.

Он повернулся к гардеробу, облицованному полированным атласным деревом, и распахнул дверцы. На вешалках висели элегантные платья неброских расцветок, а внизу стояли изящные туфельки из лайковой кожи. Платья же были словно молчаливые тени Дианы… Сунув руки между ними, Джервейз осторожно раздвинул их, вдыхая тонкий аромат лилии. По его запястью скользнула и упала на пол голубая шаль с серебристой нитью, тонкая, как паутинка. Он повесил ее обратно, задел рукой мягкий бархат и увидел накидку, которую ей подарил.

Сам не зная, что ищет, Джервейз обследовал глубины гардероба, словно где-то внутри скрывалась пьянящая и ускользающая сущность самой Дианы. Единственным признаком присутствия мужчины был синий халат, который она сшила для него, чтобы он хранился в ее доме. Джервейз в замешательстве уставился на халат, затем, тщательно расправив одежду, закрыл дверцы гардероба. Однако же, не удовлетворившись этим, он выдвинул верхний ящик, стоявшего рядом комода. Внутри лежало аккуратно сложенное нижнее белье – рубашки, украшенные тонкой вышивкой, и тонкие шелковые чулки. Джервейз заметил пару довольно смелых кружевных панталон – таких он никогда не видел на Диане. Его снова охватила ревность. Интересно, видел ли их какой-то другой мужчина? Подхватив пальцами тонкую ночную сорочку, он зарылся в нее лицом, и сердце его при этом гулко забилось. Внезапно содрогнувшись, он подумал: «Если Диана сейчас войдет, то, наверное, решит, что я сошел с ума». Возможно, так оно и было.

Аккуратно сложив сорочку, Джервейз положил ее на место, потом поправил все остальное – чтобы белье лежало как раньше. Едва он успел задвинуть ящик, как открылась дверь гостиной. Резко развернувшись, Джервейз посмотрел на любовницу. Темно-зеленый цвет халата подчеркивал ее нежную красоту, блестящие волосы ниспадали волнами на шею и плечи.

Внезапно в комнату прошмыгнул кот и тут же скрылся под стулом. Диана молча посмотрела на гостя. «Интересно, видела ли она, чем я занимался? – подумал виконт. – Если да, то как отнесется к вторжению в ее личную жизнь?»

Диана вдруг улыбнулась, и в тот же миг Джервейз стремительно пересек обе комнаты и обнял ее. Его ладони заскользили по ее спине, талии, бедрам… И особенно приятным казался исходивший от нее сладковатый аромат лилии. Она подняла голову, подставляя для поцелуя губы, и Джервейз впился в них. Когда же поцелуй их прервался, он, чуть отстранившись, пробормотал:

– Я ужасно соскучился…

– Вот и хорошо! – Диана радостно засмеялась, потом с лукавой улыбкой заметила: – Мне было бы неприятно думать, что одна я заметила, как долго мы не виделись.

Диана и впрямь очень обрадовалась, увидев, что при этих ее словах Джервейз тоже улыбнулся. Когда она только вошла, то в ужасе подумала, что виконт пришел лишь для того, чтобы попрощаться. Подумала, что вот сейчас он отдаст ей оставшиеся жемчужины в качестве прощального подарка. Мадлен говорила, что многие джентльмены обычно так и поступают. Но оказалось, что Джервейз решил забыть ту последнюю ночь в парке Обинвуда. Конечно, Диана знала, что вопросы, которые тогда возникли, не решены, а просто отложены, но ей не хватало смелости поднять их снова сегодня вечером. Впрочем, она никогда и не утверждала, что такая храбрая…

Джервейз обнял Диану за плечи и подвел к небольшому дивану, налил в бокалы бренди, потом сел и, протянув ей один из бокалов, проговорил:

– Надеюсь, вы были с Джоффри не потому, что он заболел.

– Нет, я читала ему сказку, и мы оба хотели узнать, чем она закончится. Прошу прощения, что заставила вас ждать.

Виконт улыбнулся:

– Ничего страшного.

Тут рука его задела ее грудь, и Диана почувствовала, как по ее телу растекается приятное тепло. Она расстегнула две пуговицы на рубашке любовника и, коснувшись пальцами его груди, тихо сказала:

– Я подумываю купить сыну пони. На прошлой неделе у него был день рождения, и он заявил, что теперь уже достаточно взрослый.

Джервейз усмехнулся.

– Что ж, в логике ему не откажешь. Я привезу ему того пони, на котором он катался в Обинвуде. Это послушное животное, а дети его хозяина все равно уже вышли из того возраста, когда ездят на пони.

Диана провела ладонью рукой по бедру любовника.

– Ох, Джоффри очень обрадуется. Сколько это будет стоить?

Виконт взглянул на нее с удивлением.

– Не важно. Я заплачу.

– Нет-нет. – Диана покачала головой. – Я сама.

Он посмотрел на нее с укоризной.

– Дорогая, вы еще не освоили роль любовницы. Вам полагается принимать все подарки, какие только предложат, и выманивать лестью еще больше.

– Вы предпочитаете, чтобы я была такой? – спросила Диана с оттенком сарказма.

Джервейз провел ладонью по ее щеке.

– Вы мне нравитесь такой, какая есть.

– Тогда позвольте мне заплатить за пони. В конце концов, это же для Джоффри, а не для меня.

Джервейз изобразил удивление.

– Вы хотите сказать, что я могу делать подарки вам, но не вашему сыну? Но знаете, Джоффри мне нравится и сам по себе.

Диана невольно улыбнулась – ей было очень приятно слышать эти слова.

– Что ж, в таком случае я приму подарок от имени сына. Джоффри будет в восторге. Он прямо-таки влюбился в того пони.

– Вот и хорошо, – кивнул виконт. – Однако сомневаюсь, что он оценил бы то, что я принес вам. – Джервейз дотянулся до столика, стоявшего рядом с диваном, и взял небольшой плоский сверток. – Я нашел это в Дублине.

Диана тотчас развернула подарок и воскликнула:

– О, спасибо, Джервейз! Книга часов! Я видела такую однажды в детстве и до сих пор помню.

Это была средневековая книга молитв с циклами дней и сезонов, причем каждый являлся подлинным произведением искусства – имелся рукописный текст с миниатюрными иллюстрациями. Страница, на которой книга открылась в ее руках, относилась к сцене Благовещения Девы Марии. Диана с благоговением погладила страницу кончиками пальцев, представляя, как по этой книге молились на протяжении веков.

– Я рад, что вам понравилось. Продавец, у которого я ее купил, сказал, что она фламандская и что ей около четырехсот лет.

Допив бренди, Джервейз поставил бокал на столик. Диана посмотрела на него сияющими глазами и пробормотала:

– Вы находите удивительные вещи… Даже не знаю, как вас благодарить.

Джервейз лукаво улыбнулся.

– Я могу придумать способ. – Он привлек Диану в себе, и губы их слились в страстном поцелуе.

Они занимались любовью долго и бурно, и соитие их походило на ураган, тропический шторм. А потом любовники какое-то время отдыхали, тяжело дыша, – а ведь ночь только началась…

Внезапно на постель прыгнул маленький пушистый комочек, и Джервейз тут же насторожился. Оказалось, что по кровати крался полосатый котенок, осторожно ступая мягкими лапками. Джервейз рассмеялся, а Диана виновато пробормотала:

– Прошу прощения… Не знаю, как он сюда попал.

– Он вошел вместе с вами, – сообщил Джервейз, погладил котенка по голове и был вознагражден довольным мурлыканьем. – Я не против, если вы не против. Мне нравятся коты. Они очень своенравные создания. Наверное, поэтому он и не спит вместе с Джоффри.

Тигр перекатился на спину и позволил Джервейзу почесать ему животик, что являлось знаком особой милости.

– Обычно он спит с Джоффри, – сказала Диана. – Но с тех пор, как мы вернулись из Обинвуда, я поощряла его спать со мной, потому что мне здесь было ужасно одиноко…