Мэри Патни - Самая желанная

Джервейз удовлетворенно улыбнулся и перенес поглаживания с живота Тигра на живот любовницы. Диана тотчас поняла, почему коту так нравилась эта ласка, и если бы умела мурлыкать, то наверняка замурлыкала бы.

– Что же вы за мать, если переманиваете котенка у своего сына? – с улыбкой сказал Джервейз.

Диана почувствовала, как мышцы ее живота напряглись.

– Не говорите так, пожалуйста… даже в шутку. Я постоянно спрашиваю себя, правильно ли поступаю.

– О… извините. В самом деле трудно шутить о том, что для нас важнее всего. – Продолжая ласкать Диану, он приподнялся на локте. – Судя по тому, что я видел, вы прекрасно справляетесь. Джоффри умный и уверенный в себе мальчик. – Помолчав, Джервейз добавил: – И он вас нисколько не боится.

«Странное замечание», – мысленно отметила Диана и, не зная, как ответить на слова любовника, проговорила:

– Я очень стараюсь делать так, как для него лучше. Боюсь, что, может быть, даже слишком стараюсь. Когда Джоффри был маленьким, мне с ним было легче, но теперь, когда становится старше, ему нужно намного больше, чем я могу дать. И это одна из причин моего приезда в Лондон.

– А другие причины?

Диана внимательно посмотрела в серые глаза виконта и тихо, но отчетливо ответила:

– Другая причина – найти вас. Хотя тогда я этого не сознавала.

Джервейз с удивлением посмотрел на любовницу, не зная, что на это ответить. Тигр же, недовольный, что никто не обращал на него внимания, внезапно подпрыгнул и забрался Диане на грудь, крепко упираясь в нее лапами. Диана погладила котенка и спросила:

– Джервейз, вы когда-нибудь разглядывали кошачьи волоски?

– Хм… Не могу сказать, что разглядывал. – Хотя коты действительно ему нравились, он был не в восторге от поведения котенка.

Диана взяла кончиками пальцев два волоска, оставшиеся на ее ладони.

– Вот смотрите… На них чередуются полосы разных цветов.

Виконт с любопытством посмотрел на волоски. На одном из них, между светлым основанием и темным кончиком, виднелись пять отчетливых полос, другой же был почти весь темный, кроме белой точки чуть ниже кончика.

– Чтобы получились такие пестрые полоски, каждый волосок должен отличаться от другого, – в задумчивости пробормотала Диана. – Интересно, как Господь все это организует?

Джервейз рассмеялся.

– Знаете, никогда об этом не задумывался.

– Вы верите в судьбу? – неожиданно спросила Диана. – Ну, в то, что наши жизни протекают по какому-то неведомому нам плану…

Виконт с удивлением взглянул на любовницу.

– Дорогая, вы задаете вопросы, над которыми я никогда не задумывался.

Диана улыбнулась.

– А вы все-таки подумайте… До нашей с вами встречи я никогда не была на вечерах у Гарриет Уилсон, да и вы, наверное, тоже. Ведь должна быть какая-то причина, по которой мы вдруг оказались в одном и том же месте в одно и то же время.

Джервейз тотчас же вспомнил, как почувствовал непреодолимое влечение к Диане, когда впервые ее увидел. Но ведь это было просто плотское желание, не так ли?

– Полагаю, то была простая случайность, – пробормотал он.

Диана приложила руку к его груди.

– А я думаю, вы ошибаетесь. Этому суждено было случиться.

Прикосновение любовницы возбудило Джервейза, но он все равно не был с ней согласен и, немного помолчав, проговорил:

– Если бы мы не встретились, я бы нашел другую любовницу, а вы – другого покровителя. Для меня это стало бы потерей, а для вас, возможно, приобретением.

Диана пристально посмотрела на него. В глубине ее лазурных глаз таилась древняя женская загадка.

– Этим мужчиной должны были стать именно вы. С любым другим это было бы неправильно. – Диана ласково улыбнулась и добавила: – Ох, я снова смущаю вас. Ладно, не будем об этом. Возможно, когда-нибудь вы будете думать иначе. А сегодня не время для философии.

Диана осторожно, но настойчиво подтолкнула недовольного кота к краю кровати. Когда же Тигр спрыгнул на пол, она склонилась над любовником и стала покрывать его тело поцелуями. Джервейз со стоном откинулся на подушки, а нежные губы Дианы медленно продвигались к его животу. «Предназначение?.. – подумал он. – Нет, едва ли…» Джервейз верил в случай, а не в предназначение, но он не мог отрицать, что встреча с Дианой была одной из самых счастливых случайностей в его жизни.

На первый взгляд вроде бы в его жизни ничего не изменилось. Поскольку Джервейз заседал в палате лордов, он сейчас был занят даже больше обычного, но все равно часто приходил к Диане, а уходил до рассвета. Диане было больно его отпускать, но ни один из них ни разу не предложил, чтобы он остался на ночь. Барьеры, которые в Обинвуде ненадолго опустились, снова заняли свои места.

Когда позволяла погода, они рано утром катались верхом, а если это был не учебный день, то к ним присоединялся Джоффри (они были почти как семья). Диану радовало, что сын с любовником так хорошо ладили, но, с другой стороны… Ведь если Джервейз все же исчезнет из их жизни, то это могло очень плохо отразиться на Джоффри. Кроме того, Диана чувствовала, что между ней и виконтом подспудно нарастало напряжение. Джервейз пристально смотрел на нее, когда думал, что она того не видела, но выражение его лица при этом казалось непроницаемым. И было совершенно очевидно: что-то постоянно мучило его и терзало, – но что именно? Ей очень хотелось верить, что Джервейз любил ее – просто боялся в этом признаться. Но любил ли?

Неделю за неделей Диана словно плыла по течению, жила сегодняшним днем и ценила как величайшую драгоценность каждое мгновение, проведенное с сыном, любовником и подругами. Ей очень хотелось верить, что когда-нибудь – в свое время – все благополучно разрешится само собой и они с Джервейзом освободятся от темного прошлого (каждый от своего), чтобы наконец-то всецело отдаться счастью любви.

Весной 1808 года в империи Наполеона появились первые едва заметные трещины, и появились они на Пиренейском полуострове. Император вынудил испанского короля Фердинанда VII, популярного в народе, отречься от престола и посадил на трон одного из своих братьев. Возмущенные испанцы подняли восстание. И вот теперь, сидя в своем кабинете в Уайтхолле, Джервейз ежедневно оценивал поступавшую к нему информацию.

Месяца полтора назад сэру Артуру Уэллесли присвоили звание генерал-лейтенанта и поставили его во главе войск, которые должны были направиться в Венесуэлу – на помощь революции. Но затем Испания и Португалия прислали в Англию делегации с просьбой помочь им в борьбе против Наполеона, и назначение Уэллесли изменили: теперь он должен был отправиться на Пиренейский полуостров. Джервейз использовал все свое влияние в поддержку своего бывшего командира, и не сомневался: генерал оправдает доверие его сторонников.

Находясь в данный момент в Лондоне, Уэллесли встретился со своим бывшим подчиненным, чтобы обсудить вопросы, касавшиеся их обоих. Из соображений конфиденциальности генерал не стал принимать виконта в своей резиденции и приехал в Сент-Обин-Хаус ближе к вечеру. Джервейз принял гостя в библиотеке и налил два бокала португальского портвейна. Сделав глоток, сэр Уэллесли перешел прямо к делу.

– Вам что-нибудь известно о маркизе де ла Романе? – осведомился он.

Джервейз утвердительно кивнул.

– Да, разумеется. Де ла Романа – один из самых уважаемых испанских генералов. Сейчас он в Дании, командует корпусом, находясь в подчинении у Наполеона.

Уэллесли нахмурился и проговорил:

– Да, все верно. Но Романа – настоящий патриот, и если бы он знал о ситуации в Испании, то больше не служил бы императору – ни он, ни бо́льшая часть его людей. – Генерал всегда был человеком сдержанным, но сейчас настолько воодушевился, что даже помолодел лет на десять. Сверкая голубыми глазами, добавил: – И если кто-нибудь сможет добраться до маркиза Романы и сообщить ему, что Наполеон сместил короля Испании, то наш королевский флот доставит маркиза и его армию на Пиренеи – сражаться с французами.

Джервейз вздохнул и пробурчал:

– Да, знаю. Мы делали все возможное, чтобы доставить Романе сообщение, однако…

– Да-да, конечно, – перебил Уэллесли. – Мне следовало догадаться, что вы уже участвуете в этом деле. – Генерал издал короткий смешок, напоминавший лай. – И каковы же результаты?

Джервейз невольно вздохнул.

– Четверо наших погибли, пытаясь это осуществить, и теперь ситуация… В общем, сами все понимаете…

Он прекрасно знал всех своих агентов, и их смерть тяжким грузом лежала на его совести, но ведь они сами понимали, на какой риск идут.

– Мне очень жаль. – Уэллесли тоже вздохнул. – Но мы должны снова попытаться. Ведь силы, которыми я командую, недостаточно велики для того, чтобы разбить французские войска на Пиренейском полуострове без испанской помощи. А у Романы девять тысяч хорошо обученных солдат. И если все они вернутся домой, вместе мы сможем разбить французскую армию в Испании. А после этого…

Рассуждения генерала можно было не заканчивать, так как было очевидно: если удастся изгнать французов с полуострова, то затянувшаяся тупиковая ситуация как-нибудь да разрешится. И почти никто не сомневался, что в этом случае войну удастся перенести во Францию, к самому Наполеону. В общем, было ясно: мир в Европе наступит только тогда, когда французский император признает свое поражение.

– Я все прекрасно понимаю, – перебил Джервейз. – Вот только… Дайте подумать.

Он откинулся на спинку стула, потягивая портвейн, а его мысли пошли по знакомому кругу. На протяжении последних недель он думал только о двух вещах: о ситуации в Европе, о том, как Британия могла бы ее использовать, и, конечно же, о Диане, в первую очередь – о Диане. Именно из-за нее ему не хотелось приходить к выводу, который был неизбежным с самого начала. И сейчас он – хотя и недолго – колебался, прекрасно понимая: как только произнесет эти слова, обратного пути не будет.

– Я сам поеду к Романе, – заявил виконт.

Уэллесли взглянул на него с удивлением.

– Думаете, у вас больше шансов преуспеть в этом деле, чем у кого-то из ваших постоянных агентов?

– Возможно. Во всяком случае, я не хуже, чем любой из них.

– Может, и так, – пробормотал Уэллесли, пожав плечами.

– Да, именно так. – Джервейз устремил взгляд на бокал с портвейном, кроваво-красный цвет которого напоминал о том, что он видел во время службы в армии, но предпочел бы забыть. – Видите ли, я больше не офицер, поэтому не могу посылать людей на смертельно опасное задание. А ведь погибли уже четверо.

Уэллесли посмотрел на собеседника оценивающим взглядом и, немного помолчав, тихо произнес:

– Как хотите. У вас есть какой-то определенный план?

Генерал понимал, что бесполезно спорить с человеком, уже принявшим решение. К тому же успех предприятия почти наверняка означал победу в предстоящей битве за Пиренейский полуостров.

– До Голландии я могу добраться на рыбацкой лодке, – сообщил виконт. – Потом – по суше – поеду в Данию. Мне уже приходилось совершать подобные путешествия. – Он пожал плечами. – Я достаточно хорошо говорю по-французски, чтобы сойти за француза, и у меня есть нужные документы, которые удостоверят мою личность.

– Вас послушать, так все кажется легко и просто, – заметил Уэллесли. – Но, насколько я понимаю, остальные агенты тоже были весьма опытными и хорошо подготовленными.

– Да, верно. Но помимо мастерства нужна еще и удача. Возможно, я окажусь более удачливым.

– Будем надеяться. – Уэллесли поднял свой бокал, салютуя. – Только уж постарайтесь вернуться живым.

Джервейз скорчил гримасу.

– Сэр, поверьте, я очень даже заинтересован в таком исходе.

После ухода Уэллесли Джервейз долго сидел в библиотеке, обдумывая дела, которые ему следовало завершить, прежде чем отправиться на континент. Впрочем, он всегда содержал свои дела в порядке, так что перед отъездом у него их было не так уж много. Он мог отправиться на побережье уже к завтрашнему вечеру. А сегодня будет его последний вечер с Дианой. Год назад Джервейз относился к опасным миссиям, которых иногда требовала его работа, с фатализмом, он надеялся на успех, но вероятность неудачи его не слишком волновала.

Теперь его жизнь стала гораздо богаче, и ему было не все равно, что с ним произойдет. Мысль о том, что он, возможно, навсегда расстанется с Дианой, вызывала острую боль, и Джервейз не знал, что было хуже: сама разлука или же страх из-за того, что Диана во время его отсутствия найдет себе кого-нибудь другого. Когда он ездил в Ирландию, было очень тяжело, но предстоящая поездка представлялась в этом смысле еще более опасной.

Джервейз говорил себе, что так беспокоиться из-за любовницы просто нелепо. До знакомства с Дианой он смотрел на мужчин, прыгающих вокруг женщин словно комнатные собачонки, с чувством собственного превосходства и даже с некоторым презрением. Теперь же он лучше понимал этих мужчин. Конечно, он никогда не позволил бы любовнице делать из него дурака, если бы она попыталась, тут же прервал бы все связи с ней. Но обаяние Дианы в том и состояло, что она никогда ничего не требовала и не угрожала. Идеальная женщина! И в то же время – загадка.