Каждая следующая неделя тянулась дольше предыдущей, и в душе Дианы прочно поселилась тревога. Она теперь довольно часто проводила время за метанием ножей, но вовсе не потому, что ей требовалась тренировка, а потому, что это занятие хоть на время ее успокаивало.

Как-то раз, скучным июльским утром, когда Диана по обыкновению метала ножи – с ней был только Тигр, – в тренировочный зал вошла Мадлен, села и стала за ней наблюдать. Через некоторое время старшая подруга спросила:

– Тебе от этого становится лучше?

Диана криво улыбнулась.

– Метание ножей и в самом деле успокаивает… – Она подошла к мишени, чтобы вытащить из нее ножи.

Мадлен же, откашлявшись, спросила:

– Это не только потому, что Сент-Обин уехал? Ведь ты, как бы это сказать… Ты какая-то нервная еще с тех пор, как мы гостили в Обинвуде. Между вами что-то неладно? Или мне не следует об этом спрашивать?

Диана взялась за нож, торчавший из мишени. Говорить на эту тему было очень трудно даже с ближайшей подругой, но она понимала, что Мэдди заслуживала какого-то объяснения.

– В Обинвуде все было прекрасно почти до самого конца. – Диана тихо вздохнула. – Видишь ли, он захотел, чтобы я отвергала всех других мужчин. Я отказалась и заговорила о любви, а он в гневе уехал. – Вытащив ножи, Диана вернулась обратно. – Как ты знаешь, он потом вернулся, но с самого февраля наблюдал за мной, как Тигр наблюдает за птицами на заднем дворе. Несколько месяцев у меня было такое чувство, будто что-то должно произойти. А затем он уехал. – Она разложила перед собой ножи и покачала головой. – Ах, Мэдди, не знаю, что и думать… Я знаю, что он меня хочет, и уверена, что это больше, чем просто похоть, но я его не понимаю. И не понимаю, что между нами происходит.

– Иногда мне кажется, что мужчины и женщины – существа двух совершенно разных видов, и только случайно получилось, что они могут спариваться, – сказала Мадлен с усмешкой.

Диана криво улыбнулась.

– Возможно, ты и права.

Она взяла один из ножей и тут же, резко взмахнув рукой, бросила его. Нож вонзился в мишень на расстоянии ладони от центра. Для нее это был очень плохой бросок.

Мадлен вздохнула. Ее лучшая подруга страдала, и даже она мало что могла предложить ей в утешение. Разве что немного ее отвлечь…

– Ты что-нибудь слышала про бал киприанок? – спросила Мадлен.

– О чем?.. – с удивлением переспросила Диана.

– По-видимому, я никогда о нем не упоминала. – Мадлен едва заметно улыбнулась. – Видишь ли, это бал, который куртизанки дают для своих любимых клиентов. Парламент скоро уйдет на каникулы, и высший свет устремится в Брайтон или в свои поместья, так что этот бал… В общем, это прекрасный способ напомнить джентльменам, чего они лишаются.

Диана была заинтригована.

– Это будет собрание известных мужчин и печально известных женщин?

– Удачное определение. – Мадлен снова улыбнулась. – Обычно он проходит в Аргайл-Румс. Бал этого года состоится завтра вечером, и я очень хочу пойти. Давно уже никуда не выходила. Пойдешь со мной?

– А чего ожидают мужчины, которые там будут? – спросила Диана.

– Тебе не придется делать ничего такого, чего ты сама не захочешь, – заверила подругу Мадлен. – Хотя лучше уйти оттуда не слишком поздно, поскольку всегда находятся такие, кто слишком много пьет. Так ты пойдешь? Я действительно хочу пойти, но не одна. И я сомневаюсь, что мне удастся уговорить Эдит составить мне компанию.

– Если ты хочешь, чтобы я пошла с тобой, конечно, я пойду, – ответила Диана.

Поглощенная мыслями о Джервейзе, она ни разу не подумала о том, насколько скучной была жизнь Мадлен. Да и ей самой, наверное, не следовало постоянно оставаться дома и предаваться мрачным мыслям…


Пышный зал Аргайл-Румс бо́льшую часть времени был весьма респектабельным местом, но в этот вечер приличные женщины держались от него подальше, чтобы не запачкаться. А еще, возможно, чтобы, не дай бог, не увидеть своих отцов, мужей и сыновей в обществе модных падших, женщин более красивых, нежели нравственных.

Мадлен выглядела прекрасно в платье бронзового цвета скромного покроя – с учетом ее возраста. Диане же в этот вечер хотелось, чтобы ею восхищались, поэтому она надела голубое шелковое платье. Сама она считала его довольно смелым, но в этом обществе, где некоторые, самые дерзкие, женщины почти полностью оголили груди, оно казалось прямо-таки чопорным.

Здесь собралось много молодых холостяков, которые считались лучшими клиентами киприанок, а все женщины были довольно привлекательными и намного более яркими, чем респектабельные дамы. Танцы были более интимными, чем на обычных балах, разыгрывались сценки, заставлявшие Диану поспешно отводить взгляд, но Мэдди оказалась права – здесь все же было не так тоскливо, как дома. Тревога за Джервейза тяжестью лежала у нее на сердце, но в этом зале звучала веселая музыка, люди танцевали, и все пребывали в приподнятом настроении.

Они с Мадлен быстро привлекли группу поклонников. С несколькими из них Диана уже встречалась во время своих предыдущих экскурсий в мир полусвета. И, конечно же, здесь была и сама Гарриет Уилсон; из собравшегося вокруг нее кружка то и дело доносились взрывы смеха.

Вскоре Диана вполне освоилась: вела приятные беседы, слушала музыку и даже несколько раз танцевала со скромными молодыми людьми, от которых вряд ли можно было ожидать неприятностей.

Убедившись, что ее протеже чувствует себя хорошо, Мадлен отошла поговорить со старыми друзьями. Вечер был в самом разгаре, когда Диана нашла тихий уголок рядом с помостом для музыкантов, где могла перевести дух, наблюдая за танцующими. Через несколько минут поблизости от нее остановилась компания молодых мужчин. По их слишком громким голосам было понятно, что они много выпили. Диана немного отодвинулась, не желая привлекать их внимание. При этом она заметила элегантного молодого человека со светло-каштановыми волосами, стоявшего в нескольких футах от нее. Его лицо показалось ей знакомым, и через мгновение она узнала Френсиса Бранделина, кузена Джервейза. Как и она, он смотрел на танцующих, явно не собираясь к ним присоединяться.

Один из пьяных гуляк закричал пронзительным голосом, пытаясь перекричать музыку:

– Смотрите! Кто бы мог ожидать, что здесь будет Бранделин? Помня Итон, я бы подумал, что его интересуют вовсе не женщины!

Эти слова были встречены взрывом грубого смеха. Френсис же побледнел и стиснул зубы.

– Но он же такой красавчик!.. – раздался другой пьяный голос. – Возможно, он хочет посоперничать с нашей Гарриет.

Диана невольно сжала кулаки. Все эти намеки, конечно же, были злобной клеветой – она в том нисколько не сомневалась. А Френсис Бранделин, казалось, не знал, то ли ответить насмешникам, то ли не обращать на них внимания, то ли уйти. Повинуясь внезапному порыву, Диана выступила из своего уголка, шагнула к кузену Джервейза и, положив руку ему на локоть, проговорила чарующим голосом:

– Френсис, дорогой, я так рада, что вы пришли. Я вас везде искала.

Он посмотрел на нее в растерянности, но глумливые реплики пьяной компании тотчас же смолкли. Диана же с улыбкой обняла Френсиса и укоризненно проворковала:

– Дорогой, вы меня совсем забросили. Мы так давно не виделись, уже три дня. – Она вздохнула и с хрипотцой в голосе добавила: – В прошлый раз у нас была така-а-ая ночка… – Приподнявшись на цыпочки, Диана легонько поцеловала его в губы, потом, отстраняясь, прошептала: – Не кажитесь таким удивленным. Улыбайтесь мне, как будто это всерьез, тогда мы сможем от них уйти.

Френсис едва заметно кивнул и с улыбкой предложив Диане руку, протянул:

– Да-да, очень давно… Надеюсь, вы оставили сегодняшнюю ночь для меня.

Диана прильнула к нему и проворковала:

– Конечно, дорогой. Сегодняшнюю ночь… и любую другую, какую захотите.

Они отошли, оставляя за спиной гробовое молчание. Минуту спустя, оказавшись вне поля зрения пьяных грубиянов, Френсис увлек Диану в свободный альков и внимательно посмотрел на нее. Он казался озадаченным.

– Вы ведь Диана Линдсей, не так ли? Прекрасная Луна, которая появилась лишь однажды и с тех пор скрывалась…

– Да, верно, – кивнула Диана. – Прошу прощения, сэр. Надеюсь, я вас не смутила.

– Напротив, вы помогли мне выпутаться из неприятной ситуации. Но почему?

Диана молча взглянула на него, потом отвела глаза и села на маленький диванчик. Действовать было легче, чем объяснить.

– Наверное потому, что мне не понравились условия, – ответила она. – Их шестеро, а вы один.

– А вы стали бы мне помогать, если бы то, что они болтали, было правдой, если бы я действительно был повинен в том грехе, о котором они говорили? – В голосе молодого человека сквозила горечь.

Диана вздрогнула и посмотрела Френсису прямо в глаза. Мадлен однажды рассказывала ей как о чем-то само собой разумеющемся, что некоторые мужчины предпочитали не женщин, а других мужчин, за что их всячески преследовали. Для Дианы подобные предпочтения были чем-то экзотическим, и она не знала, что ответить. Снова заглянув в глаза Френсиса Бранделина, полные страдания, они тихо ответила:

– Женщина моей профессии вряд ли вправе рассуждать о грехах. Я предпочитаю жить как мне нравится и не мешать жить другим.

Френсис едва заметно улыбнулся и, сев рядом с Дианой, проговорил:

– Значит, вы очень необычная женщина. – Он посмотрел на нее оценивающим взглядом. – В тот раз, когда вы появились у Гарриет, мой кузен Сент-Обин отреагировал на вас как… – Он помолчал, подбирая подходящее сравнение. – Как Галахад на святой Грааль. Однажды я его спросил, встречается ли он с вами, а он сделал вид, что не расслышал, и тотчас заговорил о другом. Но перед этим так посмотрел на меня…

Диана мысленно рассмеялась. Она прекрасно знала, как Джервейз мог посмотреть.

– А вы сами что об этом думаете? – спросила Диана, не удержавшись.

Френсис пожал плечами.

– Ну… я надеялся, что кузен как-то с вами договорился. Он слишком много работает. Мне бы хотелось думать, что он находит время и для удовольствий.

– Вы близки с кузеном?

Молодой человек снова пожал плечами.

– Думаю, я с ним так же близок, как и все. Он был мне как родной брат. Когда я начал учиться в Итоне, он не давал другим мальчишкам слишком уж надо мной издеваться. После смерти моего отца Джервейз был одним из моих опекунов, пока я не достиг совершеннолетия, хотя бо́льшую часть времени он находился в Индии.

– Похоже, вы его любите. – Диана знала, что ей следовало закончить этот разговор, но она не могла удержаться, чтобы не поговорить о Джервейзе.

– Да, он очень хороший, – продолжал Френсис. – И они… – Молодой человек внезапно умолк, потом, опустив взгляд, пробормотал: – Но если вы с ним все-таки встречаетесь… Вы ведь не расскажете ему о том, что сегодня произошло, и о том, что они про меня говорили?

Диана ощутила острое сочувствие к молодому человеку. Если у него действительно нетрадиционные предпочтения, он, наверное, был в ужасе от мысли, что об этом узнают самые дорогие ему люди. Положив руку ему на плечо, она тихо сказала:

– Конечно, нет. Кого интересует болтовня пьяных олухов?

Френсис улыбнулся. Внешне он мало походил на Джервейза, но был приятным и привлекательным, а своей уязвимостью напоминал Джоффри. Наверное, Френсис был примерно ее ровесником, но она чувствовала себя намного старше его. Тут он поднял на нее взгляд и с робкой улыбкой произнес:

– Вы умеете утешать, миссис Линдсей. Вы бы… Можно, я буду иногда приходить к вам? Просто поговорить.

Диана подозревала, что ему и впрямь очень хотелось поговорить с человеком, которому он доверял бы.

– Да, конечно. Я живу на Чарлз-стрит, дом семнадцать. Лучшее время – поздним утром или днем. – Она улыбнулась и встала. – Думаю, нам лучше уйти вместе, чтобы наша игра выглядела более убедительно. Но сначала я должна найти мою подругу Мадлен.

Френсис встал и воскликнул:

– Я уйду даже не с одной, а с двумя красивыми женщинами! Это пойдет на пользу моей репутации. – Он впервые за время их беседы улыбнулся по-настоящему.

Диана вскоре нашла Мадлен. Подруга была готова уходить и принять Френсиса Бранделина в качестве сопровождающего. Диана представила их друг другу, потом ненадолго оставила, потому что ей нужно было сходить в дамскую комнату на втором этаже. Там отдыхали три киприанки, которые в этот вечер весьма активно занимались своим ремеслом. Невольно слушая их вульгарную болтовню, Диана почувствовала, что все больше краснеет. Даже пробыв в роли любовницы несколько месяцев, она, как выяснилось, еще очень многого не знала о взаимоотношениях мужчин и женщин.

В коридоре и на лестнице, ведущей на первый этаж, было пусто и сумрачно; почти все свечи в настенных подсвечниках уже оплыли, а некоторые и вовсе догорели. У подножия широкой лестницы она повернулась, чтобы возвратиться в бальный зал, но не заметила мужчину, стоявшего под лестницей. Она узнала о его присутствии лишь в тот момент, когда сильные руки схватили ее сзади и потащили под лестницу. Диана не успела даже вскрикнуть – одной рукой он обхватил ее за талию, крепко прижав спиной к себе, а другой зажал ей рот. Мужчина был высокий и широкоплечий. Диана догадалась, кто это, еще до того, как услышала пугающий шепот с французским акцентом: