Бренда Джойс - Самозванка

— Ральф, мы с тобой договорились жить честно, а ты все равно продолжал воровать кошельки.

В это время хлопнула входная дверь.

— Кого это черт принес? — нелюбезно закричал Ральф, но Виолетта догадывалась, как втайне он рад тому, что разговор закончился. Виолетта пожалела о своих резких словах и снова прижалась к нему, чтобы выразить свою нежность и привязанность. Так легко быть богатым и так трудно быть бедным. Да и вообще… если что-нибудь случится с Ральфом, она останется на свете одна-одинешенька.

В это время в гостиной появилась леди Джоанна. Увидев мачеху и слугу едва ли не в объятиях друг друга, она едва не задохнулась от возмущения.

Братья шагом ехали вдоль ручья, давая возможность своим жеребцам отдохнуть. Небо было изысканно-голубым, вокруг них простирались поля, покрытые цветущим вереском. Вдали виднелись башенки Хардинг-Холла.

— Катарина удерживала тебя от ухаживаний за леди Гудвин, — откровенно сказал Джон.

— Самый ужасный момент в моей жизни наступил, когда я осознал, что собственно она сказала, — посетовал Блэйк. — Впрочем, я не хотел обижать ее, она этого вовсе не заслуживает. Я сказал, что вообще не думаю жениться. И с какой стати мне жениться. Я не наследую ни титул, ни графство.

— Когда-нибудь придет и твое время, — начал пророчествовать Джон.

— Что это значит?

— Это значит, что когда-нибудь ты почувствуешь несокрушимое влечение к какой-нибудь женщине. И ты поймешь, что это та единственная женщина, которая предназначена именно тебе, и остаток жизни ты хочешь провести только с ней.

— Не означает ли твой пафос, что ты уже встретил подобную женщину? — изумился Блэйк.

— Разве ты видишь меня у алтаря?

Не будучи в силах проникнуть в сокровенный смысл сказанного братом, Блэйк ограничился следующим глубоким высказыванием:

— Любовь это занятие для дураков.

— Следовательно, ты был дураком, когда ухаживал за Габриэллой? Или твои родители дураки?

Блэйк устало ухмыльнулся:

— Все знают, что я уступил Габриэллу этому маркизу. Да, она отвергла меня. А я любил ее именно так, как ты описывал, мечтая скоротать с ней остаток жизни. И самое болезненное: ведь она тоже любила меня и отказала только из-за страха, что наш брак треснет из-за разницы в возрасте. Мне оставалось только одно — удалиться. Но знаешь ли ты, что я до сих пор люблю ее, вернее, какая-то часть меня до сих пор мучается этой любовью?! И я всегда буду любить ее и восхищаться ею!

— Блэйк, мне очень жаль, что все произошло именно так. Надеюсь, что ты все-таки изменишь свое мнение о браке. Я прекрасно помню время, когда ты хотел только одного — дома и семьи. Очень обидно, если, однажды разочаровавшись, ты предашь свои прекрасные мечты.

— Жизнь есть жизнь, — философски заметил Блэйк, и образ Габриэллы сменился образом Виолетты.

— Не будь циником. Жизнь полна сюрпризов. Вроде Виолетты Гудвин.

Блэйк пустил своего жеребца вперед. У него складывалось впечатление, что Джон всячески подталкивает его к развитию отношений с вдовой сэра Томаса.

С благородными намерениями — Виолетта Гудвин прелестна. И, несмотря на свою хрупкость и беспомощность, она стойкий и цепкий человек, иначе она бы не смогла таким волшебным образом изменить свою жизнь.

Джон улыбнулся:

— Давай поторопимся, а то мама накажет нас, как делала это в детстве. Нам нельзя опаздывать к ужину — у нас сегодня гости.

Они пустили лошадей вскачь, наслаждаясь скоростью и распугивая водоплавающую дичь, которая по берегам ручья искала себе пропитание.

Напротив дома их встретили два грума, которые, взяв жеребцов под уздцы, дали братьям возможность спрыгнуть на землю. Парадная дверь распахнулась, и на крыльце появилась Катарина.

— Ну, кто из вас победил?

— Я, — гордо ответил Джон, обвивая рукой ее талию и целуя девушку в щеку. — Блэйк сегодня не в форме.

— Он все преувеличивает, — рассмеялся Блэйк и тоже чмокнул Катарину.

— Мы все время говорили о леди Гудвин.

— Надеюсь, ничего плохого? — Катарина перевела взгляд с Джона на Блэйка.

— Почему бы нам говорить что-нибудь дурное о юной вдове? Напротив — только хорошее, — сказал Джон.

Однако лицо Катарины выдавало беспокойство.

— Сегодня я была в деревне и слышала совершенно омерзительные сплетни.

— Ты должна рассказать нам все. — Джон едва ли не просверлил в ней взглядом дыру.

— Сплетни касаются леди Виолетты, и ты, Джон, или граф обязаны пресечь их. Леди Фелдстоун уверяет, что сэр Томас умер не своей смертью! — наконец созналась Катарина.

— Странные сплетни. Сэру Томасу было семьдесят, и он неважно себя чувствовал.

— Но тем не менее самочувствие его было удовлетворительным. — Катарина принялась комкать в руке платочек.

— Катарина, дорогая, я никогда не видел тебя такой взволнованной. Ты ведь хочешь сообщить нам что-то еще? — мягко улыбнулся Джон.

— Нет, об этом нельзя говорить вслух. — Катарина уставилась на Блэйка.

— Что, сплетня касается меня? — поинтересовался он.

Катарина покачала головой:

— Нет, в деревне говорят, что… сэра Томаса убили… леди Гудвин и ее слуга… этот парень… Хорн.

— Сэр, — обратился дворецкий к хозяину Хардинг-Холла, — вас хочет видеть стряпчий. Он приносит вам извинения за бесцеремонное вторжение, но уверяет, что у него к вам дело чрезвычайной важности.

Граф завтракал вместе со своими сыновьями. Все только что вернулись с утренней верховой прогулки. Еще не было и девяти утра. Еще лежала роса на траве, и туман не успел развеяться. Блэйк и Джон обменялись настороженными взглядами, когда дворецкий вручил графу визитную карточку посетителя. Взглянув на карточку, граф произнес:

— Это тот самый стряпчий, который заверял завещание сэра Томаса. — Кивнув дворецкому, он распорядился: — Пригласите его войти, Неддингам.

Едва дворецкий вышел, Блэйк нервно оттолкнул от себя тарелку!

— Не прошло и четырех дней после смерти сэра Томаса. Меня терзают самые мрачные предчувствия.

Блэйк представил себе Виолетту Гудвин. Он не видел ее с тех пор, как жестоко отверг ее предложение пожениться. Всякий раз, когда он вспоминал об их последней встрече, он мрачнел. Но когда он вспоминал о жуткой сплетне, распущенной леди Джоанной, он становился еще мрачнее. То, что она придумала, было абсурдом. Блэйк прекрасно понимал, что Виолетта никого не убивала.

Улыбаясь, в столовую вошел Кардиф, стряпчий. Это был высокий, худой человек, на котором черный костюм болтался как на чучеле. Граф поднялся из-за стола и протянул ему для приветствия руку.

— Рад знакомству с вами и прошу меня простить за то, что нарушил ваш покой, но мое дело не терпит отлагательств.

Граф представил стряпчему своих сыновей и пригласил разделить с ними завтрак. Сэр Кардиф, однако, отказался от всего, кроме чашки чаю.

— Что привело вас сюда? — поинтересовался Блэйк, наблюдая, как мистер Кардиф размешивает ложечкой сахар в фарфоровой чашке от Веджвуда.

— Весть о смерти сэра Томаса достигла определенных кругов в Лондоне. Признаюсь, о существовании заинтересованных лиц мне не было прежде известно. Мне сообщили, что в настоящее время вы, сэр, — он обратился к графу, — являетесь обладателем завещания сэра Томаса. Об этом мне поведала леди Гудвин.

— Так вы уже были в доме сэра Томаса? — с удивлением поинтересовался Блэйк, недоумевая, почему Виолетта не послала за ним, если она все-таки решилась продать дом.

Кардиф кивнул.

— Да, действительно, завещание у меня, но оно, может быть, подождет, пока мы закончим завтрак.

— Конечно, — весьма неохотно согласился стряпчий.

— Могу я поинтересоваться, что случилось? — вмешался Блэйк. — Продажа такого строения, как дом сэра Томаса, как правило, не вызывает затруднений.

— Здесь все не так просто, как вы думаете, — таинственно ответил стряпчий. — Как только мы перейдем к делу, вы сможете убедиться в этом сами. — Он вздохнул. — Оказывается, у сэра Томаса было много долгов. Речь идет о многих сотнях фунтов. Едва о смерти сэра Томаса стало известно в Лондоне, как его кредиторы вознамерились завладеть его имением. Выяснилось, что сэр Томас давно был объявлен банкротом. В имение Гудвинов уже отправился судебный пристав, чтобы описать все имущество.

Чтобы погасить долги сэра Томаса, понадобится продать все имение. Судебные власти надеются, что мебель будет продана на октябрьском аукционе, тогда они смогут приступить к продаже дома.

— А что леди Гудвин? Она уже знает о случившемся? — вскочил на ноги Блэйк.

— Боюсь, что да. Она теряет больше всех.

— И как она восприняла известие? — Блэйк чувствовал себя так, словно безжалостный мучитель медленно поворачивал у него в животе нож.

— Не знаю, что и сказать. Выслушав постановление, она не проронила ни звука.

— Я еду в дом Гудвина, — объявил Блэйк.

— Я с тобой, — поддержал брата Джон. Братья вышли. Следом за ними покинули столовую граф Хардинг и стряпчий.

Блэйк и Джон вошли в дом леди Гудвин, когда в гостиной шумно переговаривалась о чем-то с мужем леди Джоанна. Удивившись столь странной встрече, Блэйк, тем не менее, поклонился:

— Доброе утро, леди Фелдстоун.

Леди Джоанна присела, ее муж, барон Фелдстоун, важно кивнул.

— Должно быть, это ошибка, — первой начала разговор дочь покойного. — Вчера вечером со мной связался мой адвокат. На деньги, которые отец оставил мне, наложен арест. Если это правда, то все наследство уйдет на то, чтобы расплатиться с долгами отца. — На глаза Джоанны навернулись слезы. Блэйку, однако, вовсе не было ее жалко: супруг ее был финансово обеспечен и крепко стоял на ногах.

— Где же леди Гудвин? — спросил Блэйк.

— Должно быть, наверху, наедине со своими иллюзиями. Она, наверное, в ужасе оттого, что вышла замуж за старика и ничего от этого не получила. Я стучала, но мне никто не ответил, даже этот убогий слуга. — Джоанна скрестила могучие руки на могучей груди.

— Леди Фелдстоун, известно ли вам, что распространение сплетен в нашем графстве карается законом? — спросил Блэйк.

— Простите? — едва не поперхнулась Джоанна.

— Или вы можете привести конкретные доказательства того, что ваш отец умер не своей смертью? — наступал Блэйк.

— Боже! О чем вы говорите? — Барон переводил взгляд с Блэйка на Джоанну.

— Ваша жена распространила в деревне слухи о том, что ее отец был убит молодой женой, леди Гудвин, — пояснил Блэйк.

Барон Фелдстоун в гневе повернулся к жене:

— Мадам, надеюсь, я ослышался, или мистер Блэйк чего-то не понял.

Джоанна нервно теребила внушительный подбородок.

— Мой отец вовсе не находился на краю могилы, и у меня есть все основания предполагать… что эта… что его убила эта женщина.

Блэйк сложил руки на груди и замер в напряжении. Вперед выступил Джон.

— Леди Джоанна, какие у вас основания, полагать, что леди Виолетта это сделала? Я сам видел, как она плакала на могиле вашего отца. А он… он был старым человеком.

— На каком основании? — воскликнула леди Джоанна. — Да она выскочка, самозванка, искательница приключений! И это было ясно с самого начала! Она соблазнила моего отца и вынудила его жениться, и мы все это знаем! Она вышла за него замуж ради денег. Я удивляюсь только тому, что ее замужество длилось целых шесть месяцев, ведь она могла бы отправить его к праотцам еще пять месяцев назад. Полагаю, она была страшно огорчена, что получила только дом без денежного содержания.

— Леди Фелдстоун, большинство женщин ищут себе мужей побогаче, — философски заметил Блэйк, — но это вовсе не значит, что они убийцы.

— Вы просто защищаете ее! — воскликнула леди Джоанна. — Я ничуть не сомневаюсь в том, что она убила моего отца вместе с этим слугой, который был ее любовником!

У Блэйка заныло сердце.

— Я прекрасно разбираюсь в людях. Леди Гудвин не может быть убийцей! Я полагаю, вам следует воздержаться от распространения грязных сплетен и от того, чтобы порочить леди Гудвин.

— Я застала их наедине, — прошипела Джоанна.

— Неужели? — переспросил Блэйк. Уверенность в невиновности леди Гудвин мало-помалу покидала его.

— Леди Джоанна, что бы вы ни видели, это вам померещилось или вы это неправильно поняли, — голосом, не вызывающим возражений, произнес Джон.

Блэйку очень хотелось согласиться с братом. Что бы там ни показалось Джоанне, она ошиблась. Или нет? Он ведь тоже с самого начала заподозрил связь Виолетты с этим Хорном.

— Как бы там ни было… скандал нам не нужен, — сказал барон и сделал предупреждающий знак жене. — Что бы ни видела моя супруга, она, безусловно, ошиблась. И вам не следует беспокоиться: никто больше слова дурного о леди Гудвин не скажет. Уверен, что все это со временем забудется.

Джон поклонился, Блэйк остался недвижен.

— Хорошие слова, сэр, а теперь не поискать ли нам вдову?