— А давайте я сама? Мне нравится, — отфутболила я доброго викинга.

* * *

— Какой красавчик! — снова восхитились девочки, когда я заехала за ними в «Аванту» на чистом джипе. Подруги имели возможность заценить автомобиль и щедрость моего босса еще вчера, когда мы отправились на каток.

Сегодня девушки предложили посидеть в кафе, и я не отказалась, так как дома шаром покати, а поесть в офисе я не успела — Глебушка прислал срочную работу и пришлось весь обеденный перерыв пыхтеть над переводом.

— Девочки, у меня новость! — торжественно объявила Полина.

Мы насторожились. Коллега выглядела сегодня особенно привлекательно, большие глаза таинственно мерцали, на вишневых губах играла улыбка.

— Я переспала с Николашей! — радостно сообщила Полина.

Я свалилась в огромный таз с пастой болоньезе, доставленный мне официантом.

— Бинго! — закричала Маша. — Наши не сдаются! Полька, молодчина! Ой, блин! — она случайно снесла со стола прибор — солонку с перечницей.

— Как же так, — изумилась я. — Вы же только ночью на катке познакомились!

— И до утра прокувыркались, — счастливо засмеялась Полина. — Коньки сняли — и вперед!

Щеки у нее горели, красивым жестом она отбросила назад волосы. Вот что делает с женщиной хороший секс!

— Девчонки, мы с ним вообще не спали, — поделилась подруга. — Я только заехала принять душ, переоделась — и сразу на работу.

Точно, сегодня Коля метался по офису, как ненормальный! Видимо, это были отголоски ночной оргии. Он и в обычные дни шебутной, а уж сегодня побил все свои рекорды.

Внезапно я ощутила ревность. Юноша ведь вокруг меня па-де-де танцевал, приставал, заигрывал. А стоило ему прокатиться на коньках под ручку с Полиной — и сразу же изменил!

Предатель!

Я вдруг подумала, а если Кирилл Андреевич поступит так же? Ему надоест, что я его мариную, как дачница помидоры, и он махнет на меня рукой… В душе все перевернулось от такого ужасного предположения.

Нет, это невозможно! Как же он махнет на меня рукой, если только сегодня утром выкладывал мое имя шоколадками?

— Ай! — вдруг заорала Полина. — Маша, ты что там делаешь?!

Маша выползла из-под стола с солонкой и перечницей. Как выяснилось, попутно она порвала Полине колготки.

— Вот дура, они же дорогие! Смотри, какая дыра!

— Ой! Оюшки! — испугалась Маша. — А может, ты сама молнией на сапоге зацепила?

— Да конечно! Хватит там ползать, гусеница колорадская, быстро вылезай!

— Полиночка, прости! Я тебе дам, у меня есть запасные, переоденешь в туалете. Ну, как там у вас все получилось с Коленькой? Рассказывай скорее, не томи! — Маша наконец перестала барахтаться под столом, задевая наши колени, и уселась на диван.

— Ой, девочки… — Полина закатила глаза и, видимо, тут же забыла о порванных колготках. — Знаете, что я вам скажу… Молодой организм — это мощно. Энергия так и прет, захлестывает, как цунами. Мне очень понравилось!

— Да ты что?! — подпрыгнула Маша. — Я, кстати, тоже сразу заметила, что Коленька совсем малыш. А сколько ему? Может, он просто выглядит несерьезно? Катя, вон, тоже на пятнадцатилетнюю малявку смахивает, ей даже текилу и сигареты не продают без паспорта.

— Так неудобно! — подтвердила я. — Постоянно остаюсь без текилы и сигарет.

— Коле двадцать пять, такой славный мальчишка. А мне, между прочим, тридцать два, — трагически вздохнула Полина. — Семь лет разницы. И что делать?

— Радоваться жизни и трахаться до умопомрачения, — подсказала Маша. — Лови момент, подруга!

— О’кэй, зачем переживать заранее, — сказала Полина. — Не буду себя грузить. Секс офигенный, мальчишка славный. Почему ты, Катя, раньше нас не познакомила?

— Мне и в голову не пришло, — удивленно пробубнила я.

— Ты чемодан уже собрала? Ты же в Париж улетаешь. Счастливая!

— Глебушка обещал помочь. Завтра выберет, что мне с собой взять.

— Ты там во Франции ушами не хлопай, Катя! Ты теперь одна-единственная у нас, обделенная сексом, — сказала Маша. — Даже Глеб себе друга нашел, безобразничает напропалую.

— Нет! — закричали мы с Полиной. — Не надо подробностей!

Как бы сильно мы ни любили директора «Аванты», думать о том, что он тоже занимается сексом, невыносимо! Бр-р-р! Наша толерантность не простирается настолько далеко, мы еще не готовы любоваться целующимися мужиками.

Надо сказать, что Глеб это понимает и бережет наши чувства, он никогда не обнимается при нас со своими бойфрендами. Спасибо ему за это.

— Все, молчу. Так вот, из нашей славной мушкетерской четверки одна только Катя не занимается сексом.

— Я самостоятельно, — покраснев, чуть слышно призналась я. — Сегодня ночью что-то ужасно припекло. Впервые после развода.

Еще бы! Едва я только представила, как Кирилл Андреевич мощно и яростно обрабатывает рыжую девицу, у меня сразу поехала крыша.

— О-о-о! — восхитились подружки.

— Ура, у нашей Кати закончился ледниковый период! — захлопала в ладоши Мария.

— Злые чары неудачного брака пали! — торжественно объявила Полина.

— Теперь и Кирюше что-нибудь перепадет, — засмеялась Маша. — А то бедный мужик, наверное, уже готов взорваться.

Если только не тратит силы на всяких рыжеволосых красоток!

— Франция очень кстати!

— Присмотри там за моим Колей, — попросила Полина. — Будет заглядываться на француженок — бей чемоданом по голове и локтем под ребра, хорошо?

— Странно, что Кир берет с собой во Францию Николая. Мог бы устроить отличный романтический уик-энд с Катюшей. Коля будет вам мешать.

— Наверное, он ему нужен для работы, — предположила Полина. — Вероятно, Кирилл собирается пахать, не поднимая головы, а о сексе не думает.

— Рассказывай! Мужики только о сексе и думают.

— Интересная у вас намечается поездочка!

Это верно. С одной стороны — возбужденный директор, с другой — озабоченный Николай. В центре — размороженная дева, потерявшая покой из-за давно забытых ощущений и чувств.

Николай, кстати, сегодня по-прежнему нагло ко мне лез и строил глазки. А как же Полина? Почему-то я думала, если парень провел ночь с девушкой, его поведение должно измениться. Возможно, я наивная. Неужели для Коли ночное приключение ничего не значит, и он собирается работать на два фронта?

Но я не сказала об этом Полине, чтобы ее не расстраивать.

Как дожить до завтрашнего вечера? Наш самолет взмоет в небо, мы будем смотреть в иллюминатор на облака и сидеть в креслах так близко друг к другу…

Поскорей бы!

Глава 18

Катя

— Кирилл Андреевич, я что-то не так сделала? — виновато пробормотала я, опираясь о торец директорского стола. Забрала у шефа последнюю подписанную бумажку и подравняла стопку.

— Нет, Катя, почему ты так решила? — удивился директор. Едва разделавшись с документами, он сразу же уткнулся взглядом в ноутбук, открыл на экране какую-то таблицу и стал сосредоточенно прокручивать ее вниз.

— Вы на меня не смотрите. Не улыбаетесь, как обычно.

Шеф бросил таблицу, повернулся ко мне и протянул руку:

— Ну-ка, иди сюда. Ближе, ближе.

Я подошла вплотную к его креслу. Подумала немного и привалилась бедром к его боку… А потом — гулять так гулять! — обвила руками его шею.

Ох, какая же она у него горячая и мощная, просто несокрушимая… Если прижаться к ней губами, наверняка, можно ощутить, как бьется под кожей артерия. Вампиры обожают так делать! Сейчас я их понимаю.

— Не смотрел? Не улыбался? — директор грустно взглянул на меня снизу вверх, повернул к себе и крепко обнял за талию.

Отличный маневр, браво! Слава богу, дождалась!

— Не-а. Мало того, что полтора дня злостно прогуливали, так еще сегодня меня игнорируете.

— Катюша… Прости. Как я мог! Конец года, столько дел, совсем зарапортовался, — он уткнулся лицом мне в солнечное сплетение, а я поцеловала его в макушку.

Директор затаился. А я повозила носом по его волосам, подышала — давно ведь хотела узнать, каков наощупь ежик у него на голове. Очень приятный! И пахнет изумительно — смесь парфюма и запаха его кожи. Глеб бы оценил по достоинству этот аромат, он разбирается в оттенках — сразу скажет, где ананас, где мандарин. Но кто же разрешит Глебушке ласково тереться носом о голову моего начальника? Никто! Скорее США признает, что санкции против России были огромной ошибкой, а Международный Олимпийский комитет вернет российским спортсменам все медали, подло у них отобранные!

Мы не шевелились, застыли, как мраморная группа, наслаждаясь моментом.

Не знаю, чем закончилось бы наше спонтанное объятие, я уже ощутила, что хватка Кирилла Андреевича усиливается, становится, как обычно, железной, одна его рука коварно поползла вниз, а лицо плавно переместилось от солнечного сплетения к моей груди… Но в этот момент в кабинет ввалился Коля.

Нет, ну что такое, а? То Антонина Романовна, то этот хлыщ! Он и здесь нам мешает, а во Франции, чувствую, вообще покоя не даст!

— Ой, — отпрянул Коля, испугавшись. — Эпично. Это. Сорри! Это. Кирилл Андреевич, нам же с вами на таможню надо! Я жду, жду! Они звонят. А вы!

— Коля, я бегу, — директор вздохнул, с явным сожалением вынырнул из кольца моих рук и разжал свои медвежьи лапы. Он ткнул клавишу, и из лазерного принтера поползли страницы с таблицей, выведенной на экран ноутбука. — Катюша, а ты сейчас езжай домой, собирай вещи в поездку. Платьица бери свои чудесные. Но смотри, не увлекайся! Один чемодан, не больше. Помни: мы едем всего на четыре дня.

— А мне тоже надо собирать в поездку мои чудесные платьица, — заявил Коля. — Можно и я после обеда смоюсь?

— Я тебе смоюсь! Обойдешься, — мрачно отрезал директор.

Какой-то он сегодня хмурый…

* * *

Чтобы не добавлять переживаний милому боссу, я не сказала ему, как меня волнует поведение мсье Массона. После роскошной корзины с цветами последовали другие знаки внимания. Кристиан прислал на личную почту три письма, где рассыпался в медовых комплиментах и выражал надежду, что во время нашего визита во Францию ему удастся «интенсифицировать отношения с прелестной русской мадемуазель».

Вот еще! Ничего не надо интенсифицировать, придумал тоже! Я против!

Да, интересно, как себя будет вести Кристиан, когда мы приедем в гости? Помнится, я случайно уснула на нем в машине, была немножко пьяна. Не воспринял ли прыткий француз эту невольную слабость как аванс? Не придется ли изо всех сил от него уворачиваться?

К счастью, теперь мне не надо уворачиваться от шефа! Насколько легче и радостнее стала жизнь! И это загадочное и трепетное чувство в груди, внезапно озаряющее все вокруг тихим светом — неясным, золотисто-розовым…

* * *

— Душа моя, поторапливайся, что ты плетешься! — крикнул с крыльца Глеб.

Я оставила машину на стоянке и сейчас приближалась к дому, когда увидела у подъезда целую делегацию. Глеб привез маленький чемодан на колесиках, так как у меня были только два огромных — в них бывший муж вернул часть моего гардероба.

Но Глеб пришел не один. Вместе с ним были Полина и Маша. Маша прихватила Игната, и этот гигант подпирал плечами, как стальными балками, балкон второго этажа.

А когда веселая компания набилась в мою маленькую квартирку, на шум подтянулся еще и Вася. В результате, яблоку уже некуда было упасть. Четыре человека уселись на диван и принялись игриво копошиться, Глеб снимал с вешалки наряды и авторитетно формировал комплекты — это в самолет, это на переговоры, это на завод, это в кабаре или театр…

Вася хватал меня за ноги, пока я металась с платьями и блузками. Полина посматривала на Васю, Маша обнималась с Игнатом и шептала Полине, чтобы та не строила глазки моему соседу, потому что он эмбрион, а у Полины теперь Коля, но он, впрочем, тоже сущий младенец.

— Так, моя радость, еще нам нужен купальник! — заявил Глеб.

— Купальник? — хором удивился народ.

— Да, да! Что тут непонятного? — Глебушка закатил глаза. — Вы же купали французов в бассейне. Они могут сделать ответный ход. Ах, ах, вот совершенно прелестный купальничек, и какой изумительный цвет! Откуда он у тебя? Я его раньше не видел.

— Кирилл Андреевич мне купил. Для того самого бассейна.

— Чудесно! Берем.