Но это было очень давно, наверное, в другой жизни. И в то же время — всего полтора месяца назад…


Кирилл

Да, с капризным директором филиальной сети пришлось повозиться, но вице-президент компании, похоже, решил компенсировать Кириллу все нервные затраты на этот контракт.

Впервые переговоры проходили так гладко. Мсье Дефоссе то отпускал шуточки, то жаловался, как страдает французский бизнес от антироссийских санкций.

Кирилл понимал, что значительную лепту в создание милой и непринужденной атмосферы внесла Катя. Все мужчины пристально смотрели на девушку, пользуясь правом пялиться на переводчицу сколько влезет — она же переводит, им надо внимательно ловить каждое ее слово.

Мягкий утренний свет лился сквозь стеклянные стены огромной переговорной комнаты. Катя выглядела потрясающе, а ведь она всю ночь болталась в небе или стояла в очередях на паспортный контроль.

Французы млели от того, какая у них очаровательная и высококлассная переводчица, а у Кирилла сносило башню. Катя напоминала нежную утреннюю розу, случайно распустившуюся посреди серых валунов. Чудесный цветок в жестоком царстве бизнеса.

— Кстати, господа, а нас не арестуют за использование детского труда? — пошутил в очередной раз Дефоссе. — Во Франции строгие законы, а у нас слишком уж юная переводчица!

Кристианчик откровенно радовался тому, как устраиваются дела. К пятому часу встречи его вьющиеся волосы были живописно всклокочены, а ноздри безразмерного носа возбужденно трепетали, как у гончей, взявшей след.

Наконец, Анри Дефоссе и его свита распрощались с гостями и удалились. Теперь компания пребывала в интимном составе — их осталось шестеро. Точно в таком же составе полтора месяца назад они плавали в бассейне и пили водку в бане: два директора, три помощника и прелестная переводчица.

К концу рабочего дня, после долгих часов напряженного перевода Катя уже не выглядела такой бодрой и свежей. Теперь она буквально валилась с ног от усталости и даже заговаривалась. У Кирилла сжималось сердце: черты Катиного лица заострились, глаза лихорадочно блестели, губы пересохли. Наверное, сейчас она мечтает только об одном — раздеться и рухнуть на гигантскую кровать в номере гостиницы. Кирилл кожей ощущал ее усталость и измотанность, словно она была продолжением его самого, видел, как пульсирует венка на виске, и чувствовал, как гудит ее голова.

А довольный Кристиан собрался обрушить на гостей комплекс столичных развлечений: Эйфелева башня, Лувр, Елисейские поля, кабаре.

— Шесть вечера, какой Лувр? — удивился Кирилл. Он заметил, что Катя испуганно притаилась — неужели сейчас придется идти еще и в музей?

— По пятницам Лувр работает почти до десяти вечера, — сообщил Пьер. — Мы заранее купили билеты, чтобы пройти без очереди.

— Ура, Лувр! Я увижу Мону Лизу! — заорал Коля и запрыгнул на друзей, едва не снеся их. — Наконец-то! Спасибо, чуваки, как вы классно придумали! Лиза, девочка моя, жди, я иду к тебе!

— А мы с Катюшей эту красотку уже видели, — осторожно намекнул Кирилл. — Лувр — это, конечно, гениальное место, — дипломатично добавил он. — И месяца не хватит, чтобы все посмотреть. Правда, Катюша?

— Я есть хочу, — жалобно выдохнула Катя.

Кристиан всплеснул руками и потянулся к переводчице, чтобы посочувствовать замученной бедняжке и приласкать ее, но почему-то вместо хрупкого Катиного плечика наткнулся на локоть дорогого российского партнера.

В конце концов, договорились, что Николай вместе с друзьями мужественно отработает культурную программу — и пусть парни гуляют хоть до утра. А Катя и два директора пойдут сейчас в ресторан.

— Отвезу вас в отличное местечко с видом на Эйфелеву башню, — сказал Кристиан. — Мы не только поужинаем, но заодно сможем полюбоваться вечерним Парижем.

Кирилл с огромным удовольствием посидел бы в ресторане вдвоем с Катей. Говорливый француз будет только мешать. Но куда ж от него денешься.


Катя

Днем хозяева организовали обед, но мне, как обычно, не удалось зацепить ни кусочка! Мсье Дефоссе не умолкал, я переводила, Кирилл Андреевич отвечал. Мой милый друг, кстати, тоже не ел — то ли из солидарности со мной, то ли не успевал. А Колька и французская братва лопали аж за ушами трещало, им принесли столько всего вкусного!

Зато в семь вечера мы втроем очутились в шикарном ресторане. За панорамными окнами раскинулся ночной Париж, мерцала золотом Эйфелева башня. Заведение было безумно дорогим, это чувствовалось во всем. Многие столики были заняты нарядной и респектабельной публикой, но я сразу поняла, что в этом зале я самая молодая и красивая, да еще и блондинка. Нет, серьезно! Все дамы вокруг пленяли аристократизмом и элегантностью, сверкали улыбками и бриллиантами, но выглядели так, словно их двадцать лет сушили на солнце, как воблу.


А в принципе, какое мне до них дело! Я видела, как смотрит на меня любимый шеф, и понимала, что для него я осталась бы самой красивой, даже если бы сейчас в зале ресторане проходил конкурс «Мисс Мира». Да и Кристиан тоже глаз с меня не сводил, поедал взглядом — так гусеница увлеченно жрет смородиновый лист.

Достал уже!

Я заказала утиную грудку, а мужики — ростбиф с вялеными томатами. Конечно, нам принесли еще и тарелку сыров, вино, салаты, а потом десерт… Начальство перешло на английский, какое счастье! Кристиан сразу завел разговор о своих виноградниках в Бордо и замке в Нормандии. Мужчины разговаривали, а я упивалась предоставленной мне возможностью есть молча, не произнося ни слова. Как же я устала говорить!

Пару раз Кирушка и Кристианушка запутались в терминах и потребовали, чтобы я им перевела. Но я быстро сунула в рот кусок побольше и стала напряженно жевать, только глаза таращила — отстаньте от меня, пожалуйста, с вашей виноградной плесенью, дайте поесть спокойно!

Отстали, смеясь, больше не трогали.

* * *

В десять вечера, приняв душ и завернувшись в белоснежный халат с золотой эмблемой отеля, я остановилась около кровати. Мечтала свалиться на нее, зарыться лицом в пышные подушки — их было целых пять!

Но не давало покоя то, что являлось постоянным фоном всех переживаний сегодняшнего дня: мне хочется отправиться на третий этаж, в номер к директору. Я хочу новых поцелуев, я с ума схожу при мысли о них…

Но вдруг мой визит босс расценит как предложение заняться сексом? Этого я боюсь. Но… почему бы и нет? Мы взрослые и свободные и испытываем друг к другу огромную симпатию. Когда вспоминаю о трех волшебных поцелуях, все внутри замирает от восторга. Как же это было прекрасно! Теперь мне хочется попробовать что-то еще.

Но Кирилл Андреевич — мой начальник. Чем обернется для нас эротическое приключение, если оно, конечно, все же состоится? А если ничего не получится? Да запросто! Бывший муж поставил очень низкую оценку моей сексуальности, даже дохлый окунь заработал бы больше баллов… Возможно, в кровати у Кирилла Андреевича окажется кусок льда. И что он будет с ним делать?

Может, хватит думать? Мы договорились: вечером я прихожу в номер к директору, чтобы сварить ему кофе. Точка. Приказы начальства не обсуждаются. Сказал — значит, надо идти. А дальше… посмотрим.

Ох, но ведь страшно!

Я открыла мини-бар, вытянула из шеренги маленьких бутылок пузырек водки (патриотка!) и сделала два глотка для храбрости. Когда я пьяная, со мной гораздо проще договориться. Как же хочется, чтобы сейчас Кирилл Андреевич смог со мной договориться!

Ведь я о нем мечтаю.

Глава 21

Катя

Я выглянула из номера. Ничего, если прошмыгну по этой помпезной гостинице прямо в халате — не арестуют же меня? Метнусь белой молнией, тем более, что в коридоре никого не видно.

Дверь в номер директора была приоткрыта. Что это значит — он меня ждет?

Я осторожно проникла внутрь, за одно мгновение успела оценить обстановку и увидела Кирилла Андреевича. Он сидел спиной к двери за изящной конторкой из матового дерева. Кровать, огромная, как и в моем номере, была расправлена, покрывало аккуратно сложено и сдвинуто к краю.

Начальник увлеченно колошматил по клавиатуре ноутбука, сверяясь с какими-то документами, и перекладывал их туда-сюда. Одновременно он переговаривался по видеосвязи — смартфон стоял вертикально на специальной подставке, на экране что-то мелькало.

— Ладно, папуля, ложись спать! Тебе же врач сказал — режим, еще раз режим. А ты! И хватит ставить на уши народ, отец! В воскресенье вечером приеду, и чтобы у вас уже была тишина и порядок, ясно?

— Сын, так я потому и возмущаюсь! Они же такой бардак устроили на вилле, согласись? Это ж надо! Нет, вот скажи мне…

— Пап, я тебя прошу, не начинай по десятому кругу! Все, отбой, спокойной ночи!

— Ага, давай, сынок! Жду воскресенья. Соскучился.

— И я.

Экран смартфона погас. Директор, видимо, почувствовал мое присутствие и обернулся.

— О, какие люди и без охраны! Катюша! — обрадовался он. — Ты почему не спишь?

Неужели он меня не ждал?!

— Вы же сказали… Прийти сварить вам кофе… — тихо промямлила я. Директор был точно в таком же белом халате с золотой эмблемой.

— Ты мое солнышко! — улыбнулся он.

Мы оба посмотрели в сторону кофе-машины, установленной на длинном столе под зеркалом. Две использованные чашки свидетельствовали о том, что босс прекрасно обслужил себя сам. Моей помощи он не дождался, бессовестный!

— Я думал, ты уже видишь десятый сон, — виновато объяснил директор. — День был тяжелый, ты совсем вымоталась. Да и по-нашему уже третий час ночи. Ну, иди сюда, мышонок, иди скорее, — он повернулся на кресле и поманил рукой.

Он даже не подозревает, что мышонок только что замахнул бутыль водки из холодильника и поэтому готов растерзать льва!

Я решительно сделала два шага вперед, потом еще и еще… И в конце концов подошла к начальнику так близко, что мои ноги оказались между его коленей. Вот я наглая!

Он взял меня за талию, а я положила ладони на его плечи, ощутила под пальцами мягкую ткань халата. Придвинулась совсем вплотную — еще сантиметр, и мое колено соприкоснется с его штурмовым оборудованием. Ах, оно так хорошо смотрелось, затянутое в трусы-"боксеры", когда босс разделся передо мной в кабинете.

— Катюша, спасибо тебе, ты такая умница! Французики совсем сомлели. Если бы не ты, то и Кристианчик сорвался бы с крючка, и Дефоссе показал бы зубы.

— Вы преувеличиваете, Кирилл Андреевич, — пробормотала я и погладила его шею. Она давно меня притягивала — горячая, мощная. — Просто им выгоден этот контракт.

— Выгоден, это да. А еще ты их очаровала. Они сходят с ума от твоей красоты. И, безусловно, им очень импонирует, что русская девушка блестяще владеет французским языком.

— Вовсе не блестяще, Кирилл Андреевич! Вы мне льстите! — я погладила короткий ежик на затылке и, окончательно осмелев, склонилась к его плечу и уткнулась носом в шею. Она изумительно пахла, от удовольствия я даже закрыла глаза.

Все, есть полный контакт! Мои колени — там, где надо. Вернее, где не надо! Потому что я сразу же почувствовала, как неотвратимо наливается мощью и молодецкой удалью один фрагмент организма моего милого шефа.

Я открыла глаза и выпрямилась. Лицо любимого начальника находилось на уровне моей груди. Он смотрел на меня снизу вверх.

— Катя, — тихо сказал он. — Что ты со мной делаешь…

Его лицо на мгновение дрогнуло, словно от боли. Я поцеловала его в лоб, потом в переносицу — туда, где залегла суровая морщинка. С каждой секундой мне становилось все более жарко, так и хотелось избавиться от махрового халата.

Я потянула за пояс, Кирилл Андреевич посмотрел вопросительно и одновременно с выражением муки во взгляде. Он, наверное, мысленно поклялся, что не будет проявлять инициативу. Да, это понятно, ведь он директор, а я его подчиненная, и, как порядочный человек, он не имеет права ко мне приставать.

Поздно каяться! В самолете же приставал. Теперь я требую продолжения домогательств. Мужчина должен быть последовательным в своих действиях.

Я нежно поцеловала деликатного начальника еще три раза в лоб, надеясь сломить его благоразумие. Хватит уже! Я пришла в номер в одном халате, на ночь глядя. Мне было очень страшно, но я собралась с духом и решилась. Мои намерения прозрачны. Неужели он ничего не понял? Я должна была написать плакат «Возьми меня скорее!»?

— Катя, — глухо пробормотал шеф, — если ты вдруг передумаешь… Не сейчас, а позже… уже в процессе… Не знаю, смогу ли я остановиться.