Но когда поединок начался, потрясенной и изумленной Дамарис он показался блестящим фехтовальщиком. Она никогда раньше не видела, как мужчины фехтуют. Они носились то вперед, то назад на сильных, гибких ногах, не видя ничего, кроме друг друга, и выискивая уязвимое место для наконечника на острие рапиры. Она была не в состоянии уследить за их молниеносными выпадами. Какую опасность они представляли бы, будь это настоящая дуэль! Наконечник рапиры лорда Родгара уперся в грудь брата, лезвие изогнулось, словно березовая ветка, и поединок закончился.

Дамарис приложила руку к груди:

— О Боже!

— Да уж, — отозвалась мисс Смит. Дамарис искоса взглянула на нее:

— Для вас это тоже внове?

Мисс Смит разрумянилась от возбуждения.

— Нет, но я никогда не видела такой скорости. Думаю, Родгару не стоит бояться, что придется расстаться с безделушкой.

— Эшарт не может конкурировать? Мисс Смит застыла.

— Уверена, что может.

Следующим в круг вошел Эшарт в паре с мистером Стентоном. Вскоре стало очевидно, что Эшарт может конкурировать и даже не уступает в мастерстве кузену. Когда поединок закончился вничью, Дамарис заподозрила, что Эшарт дрался не в полную силу. Но смеющийся и запыхавшийся мистер Стентон с поклоном покинул состязание.

Фитцроджер и Осборн боролись следующими. Дамарис была разочарована, что ни один из них не показал мастерства других фехтовальщиков. Возможно, в жизни солдата не было места для артистического фехтования.

Да и не всегда, вспомнила она, фехтование бывает артистическим. Не так давно лорд Родгар убил человека с помощью этого смертоносного искусства, вот и сейчас казалось, что Осборн с удовольствием убил бы противника. Он проиграл и, прежде чем выйти из круга, чтобы дожидаться следующего поединка, бросил на нее гневный взгляд.

Бремя богатства давило на нее. Мужчины могли бы за него убить.

Теперь воздух был насыщен напряжением, и, когда Эшарт вернулся в круг, чтобы сразиться с лордом Брайтом, она заметила, что у обоих мужчин рубашки прилипли к телу. Пот катил градом.

Возможно, какие-то искры старой вражды между Маллоренами и Трейсами вспыхнули вновь, ибо Дамарис ощутила чуть больше остроты в напряжении Эшарта, некоторую резкость в его выпадах. Лорд Брайт широко улыбался, явно находя все это забавным, но Дамарис крепко стиснула руки и молилась, чтобы никто не пострадал.

— Время! — крикнул сэр Ролоу, и оба фехтовальщика отступили назад, тяжело дыша.

Дамарис разволновалась, частично из-за прекрасных контуров, вырисовывающихся под влажным, прилипшим батистом. Она взглянула на мисс Смит и увидела такую же реакцию и, вероятно, такой же страх. Почему, ради всего святого, мужчины считают это увеселением?

Родгар и Осборн сражались следующими, и молодой человек явно нервничал перед началом. Хотя Дамарис ничего не знала об искусстве фехтования, она подозревала, что три минуты, которые за этим последовали, были демонстрацией мастерства, которое не давало Осборну шанса на победу, а просто позволило довести поединок до вежливой ничьей. Это, как догадалась девушка, был тонкий намек выйти из игры, как это сделал мистер Стентон, и лейтенант понял его, правда, при этом бросил еще один косой взгляд в ее сторону. Это могло бы польстить, если бы Дамарис не знала, что его интересует только ее приданое.

— Итак, — проговорила мисс Смит, возможно, себе самой, — остались главные четверо. — Она повернулась к Дамарис: — Кто, по-вашему, выиграет?

Дамарис не хотелось быть злой, но все же она сказала:— Родгар.

Мисс Смит кивнула, нахмурившись:

— Надеюсь, Эшарт не будет слишком задет.

Приглушенный шум голосов означал, что другие тоже строят предположения. Двое мужчин ударили по рукам. Будь у нее возможность, сделала бы она ставку на Родгара? Девушка хотела бы поставить на Фитцроджера, но когда он вышел на поединок с лордом Брайтом, она ожидала только поражения.

Но вдруг все изменилось. Похоже, лорд Брайт был намерен провести развлекательный бой, но за какие-то доли секунды его веселость испарилась. Глаза стали напряженными, а движения отчаянными.

Дамарис не имела представления, каким образом быстрые запястья и гибкие ноги уберегали обоих мужчин от опасности, но поединок длился полных три минуты. Когда сэр Ролоу крикнул: «Время!» — оба фехтовальщика согнулись, чтобы отдышаться, истекающие потом. Мужчины подали им полотенца, чтобы вытереть лица, и они выпрямились, все еще тяжело дыша. Фитцроджер стащил ленту с волос, которые растрепались и облепили лицо. Его неожиданная улыбка, адресованная лорду Брайту, на которую тот ответил так же, поразила Дамарис.

Радость. Все это доставляет ему несказанное удовольствие. Почему она решила, что его жизнь лишена такой чистейшей радости? Она осознала, что аплодирует, как и все. Теперь на Фитцроджера ставили деньги, и она гордилась им.

Вышел Родгар, в его улыбке было что-то хищное.

— Должен признать, это становится интереснее, чем я ожидал. Итак, Брайт закончил свои поединки с результатом в один проигрыш и две ничьи.

— Что я вам говорил? — дружелюбно воскликнул лорд Брайт. — Хотя я сражусь с Фитцроджером еще раз просто ради удовольствия.

— В следующий раз, — сказал брат. — Эшарт, я и Фитцроджер имеют по выигрышу и по ничьей каждый. Поскольку мы с Эшартом отдохнули, нам следует сражаться следующими, но тогда у Фитцроджера будет два поединка подряд. Поэтому, если вы согласны, джентльмены, я поборюсь за приз. Вначале против тебя, Эшарт? Эшарт шагнул вперед, затем остановился.

— Тогда у тебя будет два поединка подряд, кузен. Если ты позволишь Фитцроджеру немного отдохнуть, я признаю его своим победителем.

— Непременно. При условии, что победитель получает приз. Эшарт согласился, и Родгар повернулся к Фитцроджеру, который все еще вытирал пот:

— Я рад возможности помериться с вами силами, сэр. Где вы учились? — Мужчины пустились в дискуссию о фехтовании, которую Дамарис не могла слышать из-за поднявшегося гомона голосов.

Эшарт подошел к мисс Смит:

— Надеюсь, ты не жалеешь об ожерелье, Дженни. Я куплю тебе лучшее.

Дамарис отвела глаза, подумав: «Вот тебе и экономия», — но не слышать, о чем они говорят, не могла.

— Разумеется, нет, — отозвалась мисс Смит. — Поединок между вами — это, пожалуй, было бы не слишком разумно.

— Зато интересно. Думаю, Фитц против Родгара — это ничуть не менее увлекательно.

Дамарис посмотрела на Фитцроджера, который, кажется, уже восстановил силы, только рубашка по-прежнему липла к телу да волосы совсем растрепались. Он убрал непослушные пряди с лица, и это движение подчеркнуло сухощавую стройность его тела. Он был сложен изящнее остальных мужчин, но это не делало его слабее.

Ей стало трудно дышать, как фехтовальщикам, и почти так же жарко. Она никогда раньше не испытывала этого. Даже во время их поцелуев. Это плотское, поняла она. Низменное, но властное, пульсирующее между бедер и побуждающее совершить такое, что снова поставит ее в неловкое положение...

Девушка вздохнула и оторвала взгляд, заметив, что она це единственная женщина, пожирающая его глазами. Она взглянула на Эшарта, стоявшего так близко, что она ощущала запах его пота. Но он не оказывал на нее никакого особенного воздействия.

Фитцроджер объявил, что готов. Эшарт сел на пол у ног Дженивы. — Молись о победе, любимая.

— Он может выиграть? — спросила мисс Смит, положив ладонь на его широкое плечо.

Он накрыл ее ладонь своей.

— Шанс есть, больший, чем был бы у меня. Ты еще не видела, как они оба дерутся в полную силу.

Родгар может быть еще более великолепен? Сердце Дамарис упало.

Поединок начался. Оба дуэлянта, казалось, примеривались друг к другу — тайный диалог, который она не понимала. Легкие движения клинка, парирующие удар определенным образом. Шаг назад, возврат. Новая проба. Ответный выпад.

Затем Фитцроджер перешел в наступление, оттеснив Родгара назад почти до самых зрителей шквалом мощных ударов. Но Родгар лихо увернулся, на мгновение тела столкнулись, и они поменялись ролями. Это был первый физический контакт за время состязания, и он показывал иной уровень накала. Это было близко к смертельной схватке.

Теперь они сражались быстро и яростно, но с движениями, ухищрениями и поворотами, которых она раньше не видела. Временами ей казалось, что то один, то другой пытается выбить рапиру из руки противника. Она угадывала это по обоюдным ухмылкам, которые следовали за этим.

Затем сэр Ролоу громко крикнул:

— Время!

Мужчины отступили назад, тяжело дыша, обливаясь потом. Оба кивнули и снова ринулись в бой. Дамарис зажала рот ладонью.

Она охнула, когда Фитцроджер упал на одно колено, но затем его рука, держащая рапиру, сделала резкий выпад в область сердца. Родгар крутанулся, отбил клинок и чуть не пронзил Фитцроджера сверху, но тот вскочил на ноги, гибкий, словно кошка, и его оружие метнулось к незащищенной стороне. Удар был отбит, и все началось сначала.

Дамарис напомнила себе, что гибкие клинки с наконечниками не могут причинить вреда, за исключением глаза. Но эти опытные мужчины не допустят, чтобы оружие попало в лицо. И все равно во рту у нее пересохло, сердце колотилось, и она молилась, чтобы это закончилось прежде, чем кто-то пострадает. И ей хотелось, чтобы Фитцроджер победил.

Поединок прекратился из-за того, что дуэлянты просто-напросто выдохлись. Они отступили назад и согнулись, тяжело дыша. Потом, окруженные возбужденными мужчинами, они вытирали лица и шеи, оба улыбающиеся и излучающие удовлетворение и радость.

Этот поединок станет пищей для разговоров в мужских кругах на многие годы. Женщины тоже не скоро его забудут.

— Ох уж эти мужчины! — воскликнула Дженива Смит, и Дамарис увидела, что Эшарт присоединился к толпе.

Дамарис не привыкла к мужчинам и не понимала их, но точно знала, что мисс Смит имела в виду. Загадочные, несносные, но такие потрясающе чудесные мужчины.

Она узнавала то состояние души, которое позвало ее отца в дальние странствия. Возможно, приобретенное богатство было второстепенным в сравнении с волнующим восторгом приключений и испытаний. А мама хотела, чтобы он осел в Уорксопе.

Фитцроджер выскользнул из толпы и направился к ней, держа в руке ожерелье. Ее сердце снова заколотилось, да так сильно, что девушка испугалась, как бы не лишиться чувств. Он опустился на одно колено, протягивая приз.

— Я дарю это моей даме сердца.

Небрежный тон мог бы быть оскорбительным, но глаза его сияли, а кожа пылала. Устоять было невозможно. И все наблюдали за ними.

Она взяла красивую вещицу, крошечные камни и жемчужины которой образовывали венок на цепочке.

— Полагаю, — отозвалась она таким жетоном, — что я должна сказать что-то вроде «Мой герой!».

В его глазах зажглись веселые искорки.

— Нет-нет, дорогая леди. Вы должны наградить меня поцелуем.

Люди засмеялись, но поцелуй казался чересчур интимным, слишком опасным здесь, где она могла ощущать жар его тела и запах его пота, совершенно иной, чем у Эшарта. Уникальный. Узнаваемый. Возбуждающий сам по себе.

Он взял ее руку и положил себе на плечо. Его яркие глаза бросали вызов. Ей хотелось схватить его за волосы, как она делала это раньше, и поцеловать горячо и пылко. Но вместо этого она наклонилась вперед и коснулась его губ в легком, невинном поцелуе.

Он поднялся с неуловимой, грациозной силой, которая могла сразить уже сама по себе, умудрившись в то же время поднять ее на ноги и повернуть. Затем его руки слегка коснулись ее шеи, когда он надевал ожерелье и застегивал его. Пальцы едва заметным скользящим движением погладили затылок, послав волны трепета по позвоночнику. Ей пришлось приложить усилия, чтобы стоять спокойно, когда хотелось повернуться и прижаться к его телу, вдохнуть, обнять.

Когда Дамарис обернулась, он уходил, чтобы переодеться.

— Какое красивое, — сказала мисс Смит. Ошеломленная, Дамарис потрогала ожерелье. Подошла леди Брайт, изящная, рыжеволосая и улыбающаяся:

— Поздравляю, мисс Миддлтон.

— Я ничего для этого не сделала.

— Нет-нет! — со смехом воскликнула леди Брайт. — Никогда так не думайте. Леди вдохновляет джентльмена на подвиги.

Леди Аррадейл присоединилась к ним.

— Вот почему мы так радуемся, заполучая лучшего из лучших.

Леди Брайт окинула ее взглядом:

— Мы собираемся драться из-за того, кто лучше, Диана?

— Только на пистолетах. — Леди Аррадейл улыбнулась Дамарис. — Я отличный стрелок. Вы умеете пользоваться пистолетом, мисс Миддлтон?

— Нет.

— Научитесь. Я очень рада, что теперь, будучи подопечной Родгара, вы стали еще ближе к нашей семье. Я буду называть вас Дамарис, а вы должны звать меня Дианой.

— Благодарю вас, миледи. Диана.

Дамарис была охвачена бурей чувств и обрадовалась возможности побеседовать с дамами, а не общаться с другими гостями. — Могу ли я, Дамарис, попросить вас спеть для нас? — продолжала Диана. — Боюсь, мужчинам нужно переодеться. Наслаждаясь вашим пением, мы восхитительно проведем время.