В комнате отдыха хозяйничала официантка, прибирая разорённый стол. Она поставила чистые тарелки, снова принесла закуски и удалилась, улыбаясь мне и прихватив пустые бутылки. Красивый самовар возвышался над накрытым столом, как главнокомандующим над полем брани. Взгляд притормозил на бутылке с водкой. О, именно это мне и нужно! Я, конечно, не специалист, но уверена, что обезболивающий эффект будет исключительным – недаром люди часто заливают водкой свои проблемы.

Нашла чистую стопку, плеснула в неё, выпила… Ух, пробирает-то как! И удивительно, что сладко. Я-то думала, что горло полоснёт острой горечью. Вовсе нет. Наверное, мерзкий босс выбрал для французов самую лучшую водку.

Отправив в рот тарталетку с икрой, я ощутила, как внутри разливается приятное тепло. По извилинам, истерзанным десятичасовым переводом, пробежали искорки бенгальского огня. Чудесно! Подумав, я налила ещё стопку. Вот, значит, как люди спиваются! Что ж, понимаю. Процесс приятный. Сейчас я тоже сопьюсь.

Вскоре мой гнев прошёл, негодование испарилось. В принципе, если подумать, ничего страшного не случилось. Ну, увидел директор-следопыт едва заметные отметины на моей спине. Какая разница, что он обо мне подумает? Решит, что я поклонница нетрадиционных сексуальных развлечений. Неприятно, конечно, но не смертельно. Надеюсь, он не будет распускать обо мне грязные сплетни: «Екатерина из «Аванты»?.. Да, знаю её, обращался. Отличная переводчица. Но девушка, конечно, своеобразная, со специфическими предпочтениями. Любит сильные ощущения…»

Да уж, просто обожаю. Сплю и вижу, чтобы кто-нибудь привязал к кровати и отхлестал хлыстом…

Нет, шеф не станет трепать языком, почему-то я точно в этом уверена. Он бестактный грубиян, но не сволочь. Да и вообще… Мы знакомы всего ничего, но он производит впечатление порядочного человека. Питекантроп, но порядочный... И губки у него такие чудесные… А фигура вообще атас… Зашибись, какой он шикарный! Бывает же… Тонкая талия, а к ней – массивные плечи, а ещё кубики, кубики – ох, ну куда ж без них… И длинные ноги с каменными рельефными ляжками… Нет, а что, он лапает, пялится, а я не имею права позырить? Ха! Ой, кажется, я уже совсем пьяная! Лай-лай-лай! Йеху-у-у! Ляжечки-и-и… Кубики-и-и… Весело-то как! Налью-ка ещё стопочку… Или даже две, гулять так гулять, один раз живём…

Кирилл

Народ шумно резвился в бассейне, Коля притащил откуда-то надувной инвентарь и устроил соревнование. Победил мсье Массон – то ли потому что предусмотрительно оседлал огромного сине-белого кита (а у соперников были всего лишь пёстрые круги и жёлтый утёнок), то ли потому что Пьер и Жан-Люк знали толк в субординации.

Кирилл улыбался партнёрам, поддерживал всеобщее веселье, осилил три эстафеты: плыл, подмяв под себя надувной круг и изо всех сил молотя ногами. Но на душе было тоскливо, думал о Кате. Куда побежала, что сейчас делает? Возмутилась, обиделась. Ещё бы! И как он мог такое ляпнуть? Он ей не муж и не друг, чтобы задавать вопросы.

Но Кирилл был настолько потрясён увиденным, что не сдержался. Он всё ещё чувствовал под ладонями её узкую спину, тонкие рёбра, хрупкий позвоночник. Сердце сжималось от боли. Не зря он предположил, что её кто-то обидел, раз она всего боится и дёргается от любого движения. Ещё бы не дёргаться, если с тобой такое делают… Как же надо бить, чтобы остались шрамы…

Кирилл вспомнил, как на днях залупил себе по голой ноге скакалкой – прыгал ежедневно по двадцать минут, вспоминая боксёрскую юность. И, как обычно, заехал со всей дури. Что это было… Мозг выстрелил из ушей, глаза вылетели из орбит, повисли на кофе-машине и моргали там минут пять. Плазменная панель рухнула со стены, сметённая ударной волной мата…

И никаких следов… А тут… Как же ей было больно, бедной малышке… От этой мысли Кирилл едва не зарычал. Он отбросил в сторону круг и отплыл к бортику. Внутри всё горело огнём и скручивалось от бессильной злобы. Представил, как Катя захлёбывается слезами, и ему словно всадили нож под рёбра. Он уже видел, как она плачет. Позавчера так горько рыдала у подъезда, всхлипывала, когда Кирилл сказал, что в её услугах больше не нуждается. Огромные несчастные глаза, ресницы-стрелочки, мокрые щёки… Кириллу вдруг стало смертельно стыдно, что и он тоже довёл бедняжку до слёз… Как и её муж-подонок.

Поймать бы мерзавца и отметелить так, что забудет собственное имя. Кирилл мысленно залепил правый хук в челюсть этого урода, увидел, как мотнулась голова, как выплеснулись из раскрытого рта слюни, зубы и кровь. А потом засадил прямо промеж глаз, превращая его лицо в кровавый фарш.

Кирилл никогда никого не бил, понимая, что при его профессиональных боксёрских навыках даже один удар может стоить противнику жизни, а ему – свободы. Но ведь нельзя же так оставлять? Муж, вообще-то, тот ещё здоровяк, амбал, не умрёт, получив в рыло. А мозги ему это прочистит. А вдруг захочет снова помучить крошку? Какие новые идеи возникнут в его воспалённом сознании? Что он будет творить в их квартирке на семнадцатом этаже за закрытой дверью? И некому защитить девчонку. Отец умер, старших братьев, наверное, нет… Она, скорее всего, никому и не рассказывает, молчит.

Но тут перед глазами возникла вчерашняя картина, и Кирилл снова впал в замешательство. Он даже отлепился от бортика и пару раз ушёл под воду, словно пытаясь смыть недоумение.

Он вдруг вспомнил, как искренне вчера Катя обрадовалась мужу. Замахала руками, увидев его на крыльце, заулыбалась.

Как же так? Почему? Неужели… она всё ему простила? Следы на спине старые, наверное, прошло много времени. И что? Сумела забыть? И теперь весело улыбается садисту, который так над ней поиздевался?

Невероятно!

И тем не менее, она действительно обрадовалась, заметив на крыльце Василия. Это были естественные, не фальшивые эмоции. Никто же не заставлял её улыбаться. Потом ещё барахталась, как птичка, под его локтем, когда Вася её придавил. Выглядело это, как весёлая возня влюблённых… «Нет, я чего-то не улавливаю, - пробормотал Кирилл. – В голове не укладывается».

Значит, простила. Значит, давно уже помирились.

Иногда женщин понять невозможно… Наверное, стоит прислушаться к Катиным словам. Она попросила не лезть в её жизнь. Вот и не надо соваться к этой странной девочке. Почему он так взбесился, увидев на её теле следы издевательств? Какое ему до неё дело?

А вдруг… Внезапно Кириллу в голову пришла другая мысль, заставив поморщиться. А вдруг ей это… нравится? Возможно, это их с Васей специфические семейные забавы. По-разному люди живут, экспериментируют в поисках новых ощущений. Все начитались «Оттенков» и насмотрелись фильмов на тему бдсм, хотят попробовать, бояться что-то в этой жизни упустить... Может, Василий, придурок малолетний, вошёл в раж, занесло, не смог остановиться…

Что ж, и такой вариант тоже возможен. Ему остаётся только гадать, что там было на самом деле. Катя ничего ему не расскажет, это совершенно ясно…

Кирилл снова вспомнил, как вчера молодёжь возилась у распахнутой двери его автомобиля. Переглядывались, отталкивали друг друга. Да, понятно, у них любовь. О неудачном опыте не вспоминают, забыли, проехали.

А он кипит гневом, рвётся на защиту, отомстить хочет...

Идиот.

- Кирилл Андреевич, вы, блин, совсем от коллектива отбились! - булькнул рядом Николай. Он был под шофе, поэтому держался фамильярно, без почтения к начальству. - Я стараюсь, развлекаю народ! А вы на бортике повисли, как медаль загород Будапешт. Сейчас будет конкурс – кто дальше с горки улетит. Чтоб никаких у меня отмазок! А ну, поплыли, поплыли!

* * *

- Ой… Катюша! – обрадовался Кирилл.

Он думал, что девушка, рассердившись на него, отправилась домой своим ходом. Так и сказал по-английски Кристиану, удивлённому исчезновением переводчицы, мол, поздно, устала бедная.

Но их прелестная переводчица никуда не уехала, она сидела в холле комплекса на красном кожаном диване и явно была под градусом. Катя поднялась, улыбаясь, им навстречу, но тут же плюхнулась обратно и удивлённо распахнула серые глаза.

- Дратути! – закричал Николай. – А кто это у нас такой косой?

- На себя посмотри! Сам косой! Подавился колбасой! – выдохнула Катя.

Мужчины радостно загалдели - так, словно не виделись с переводчицей лет сто. Кирилл протянул ей руку и поднял с дивана.

- Кирилл Андреевич, я не пьяная! Вовсе нет. Ничуть. С чего вы решили? Я не пьяная! Я всё понимаю! Упс. Ой! – её снова повело, она покачнулась.

- Да ты на ногах не стоишь, милая, - засмеялся Кирилл и обнял Катю за талию.

То, что она с готовностью повисла на его локте, доказывало – точно пьяная! В трезвом виде она бы этого не сделала, отскочила бы в сторону.

- Катюшка, когда же ты успела так наклюкаться! – удивился Николай. Он стоял в обнимку с Жан-Люком и Пьером, тоже изрядно косыми. Все были распаренными и возбуждёнными, глаза блестели, щёки пылали.

Кристиан незаметно присоседился к переводчице с другого бока и положил её руку к себе на локоть. Его густые вьющиеся волосы с сильной проседью были ещё немного влажными – как и Катина коса.

В минивэне Катя сделала ход конём – она уснула на мсье Массоне, привалившись к его плечу. Француз всю дорогу нёс вахту, не шевелился, охраняя сон очаровательной мадемуазель, только поглаживал её руку и как бы невзначай перебирал пальчики – Кирилл мрачно усмехнулся, когда это заметил…

Он отвёз партнёров в отель, проконтролировал, чтобы добрались до своих комнат, а не свернули куда-нибудь, потом закинул домой весёлого Колю. Тот не хотел расставаться, бузил, клялся, что Кирилл – зачётный начальник. Пришлось с ними обняться, и поцеловаться, иначе не отставал.

Осталась только Катя. Она, как котёнок, свернулась клубком на просторном заднем диване минивэна, и привести её в чувство было невозможно. Кирилл и звал, и гладил по голове, и осторожно тряс за плечо – бесполезно.

- Ну, извините. Я сделал всё, что мог, - с вызовом сказал он куда-то в пространство, а потом вернулся за руль.

…В зеркальном лифте «Легиона» он прижимал к себе спящую девушку, как драгоценность, рассматривал её чудесное лицо, прислушивался к тихому дыханию, сходил с ума от близости её тела. Коварно воспользовался ситуацией - поцеловал несколько раз в белый лоб, прижался губами к виску, потом – к розовой щеке… Стало совсем плохо, Кирилл уже изнемогал от неутолённого желания, оно разрасталось малиновым шаром и с треском рвало внутренности.

Катина сумка болталась у него на локте. На пятом этаже лифт остановился, и вошёл сосед, директор какой-то крупной фирмы. Он был во всём чёрном – пальто, рубашка, костюм, перчатки, туфли.

- У-у, какая роскошная добыча, - подмигнул мужчина. – Прям завидую. Коса золотая, реснички, губки… А она точно совершеннолетняя? Где урвал? Я тоже хочу!

…Дверь квартиры открыл с трудом. Нет, Катюша вообще ничего не весила, но возиться с замком с девушкой на руках было затруднительно. Одержав всё-таки победу, Кирилл вошёл в квартиру и сразу направился в спальню. Уложил сокровище на кровать… Надо же, Катя снова у него дома - второй раз за три дня. Хороший они взяли темп, вот только чем всё это закончится…

Сняв пиджак, Кирилл отправился в ванную, где долго мыл руки, пристально рассматривая себя в зеркало. Смотрел прямо в глаза, мысленно взывая в благоразумию. Но это не действовало. Плеснул в лицо ледяной воды – тоже не помогло.

Но ведь он будет держать себя в руках?

Кирилл вернулся в спальню и посмотрел на спящую златовласку. Надо бы раздеть, подумал он, неудобно же спать в полном обмундировании. Кирилл расстегнул молнию и стянул вниз узкую юбку. Подумав немного, стащил ещё и колготки – что ж, всю ночь провести ей в этой капроновой броне? Стаскивая, терял сознание от прикосновений к шелковистой коже, любовался долгой линией бедра, красивыми коленками и изящными щиколотками. Сжал в ладони маленькую ступню… Затем принялся за блузку – её-то снять надо обязательно, помнётся же такая красота. И оба-на! Под блузкой не оказалось лифчика! А днём он точно был, Кирилл это помнил, он видел бретельки, просвечивающие под тонкой тканью…

- Вот это сюрприз, - пробормотал он, замирая от восхищения. – Как мило… Решила не надевать после бассейна… Разумно, всё равно ведь скоро опять снимать. Сколько же ты выпила, милая?

Смотреть на девичью грудь было невыносимо. Он сам не понимал, что ж его так штырит. Подумаешь, прелестные белые грудки с чудесными розовыми соскáми. И что? Он столько их перевидал, всех размеров и конфигураций… А тут почему-то дыхание сбилось, как у пацана

Кирилл сидел, как истукан, и впитывал взглядом каждую линию, изгиб, округлость прекрасного тела. Если избавить крошку от последнего кружевного лоскутка,  она останется совсем голой на его большой кровати – спящая, безвольная, беззащитная. Его уже трясло, как в лихорадке, распирало от сумасшедшего желания, кружило в раскалённом вихре, лишая воли и мыслей, кроме одной – лечь сверху на эту сладкую малышку, придавить своей массой, ощутить под собой её нежную грудь и живот, раздвинуть коленями её ноги…