Елена Габова - Самый романтичный выпускной бал

«Кто стучится в дверь ко мне

С толстой сумкой на ремне?»

Макс спрашивал, как Тихон. Томочка верещала, что никуда не пойдет, а Тырин просил не торопиться с выводами и потерпеть до общего сбора.

Но все началось гораздо раньше, утром.

Макс уныло сидел в классе, с печалью во взоре разукрашивая сумку очередной надписью. Ваня с Федей по углам копались в своих планшетниках.

– Зал закрыт, – предупреждая вопросы, сообщил Макс и продолжил работу.

Тырин стоял посередине класса, словно не мог решиться, на какой парте остановить свой выбор.

– Ребята, – печальной тенью вплыла в класс Нинель Михайловна.

– И… – тихо напомнил Славка, вставая рядом с партой в первом ряду.

Класс дружно вскочил.

– Какие вы молодцы, – слабо улыбнулась куратор. – Сегодня в школе столько всего происходит.

В классе появился историк и замер на пороге, ожидая, когда можно будет начать урок. Нинель Михайловна беспомощно оглянулась на него и быстро заговорила:

– Вы что-нибудь знаете о случившемся вчера?

– Нет, – мгновенно поднялся Тырин. И еще встал вполоборота, зачем-то сделав странный жест рукой, словно перехватывал ускользающую веревку.

– Максим…

– Я не видел, как он упал, – не отрываясь от своего дела, пробормотал Максимов.

– Это ужасно, – прижала руки к груди куратор. – Слава?

– Несчастный случай, – спокойно отозвался Тырин. – Не берите в голову.

Соне стало весело. После всего, что произошло, молчать было невтерпеж.

– Славка! – неожиданно звонко крикнула она.

– Мы это обсудим, – Тырин повторил жест с воображаемой веревкой.

– Ты уверен? – Хотелось говорить дальше. Хотелось обвинить всех.

– Соня, о чем ты?

– Она вчера ходила в больницу, – за Соню ответил Тырин.

– И что? – не поняла куратор.

– И сегодня не подготовилась к урокам.

– Слава!

Нинель Михайловна с тревогой оглядела класс. Историк не выдержал и вошел.

– Мы начнем? – вопросительно глянул он на перепуганную женщину.

– Да, да, – беспомощно отозвалась куратор, выходя.

– И… – напомнил Тырин.

Класс вскочил. И только Макс старательно закрашивал синей ручкой выведенные буквы.

– Максимов, – прошипела Томочка, толкая друга.

– А-а-а-а… – протянул Макс, поднимаясь. – Извините.

– А вас, я смотрю, ничего не меняет. – Учитель грустно смотрел в учебник. – Садитесь. Сегодня мы обсуждаем политику Сталина перед войной. Что такое?

Звонил школьный телефон. На том конце провода сказали что-то короткое. После чего историк какое-то время смотрел в стол, перебирая учебники.

– Да, значит, – протянул он, – политику Сталина. – И вдруг резко поднял глаза: – Сладкова, а тебя к директору.

Почему Соня поглядела на Тырина? Славка, как всегда, ухмылялся. Что за дурацкая манера?..

– Можно, я с ней? – встрепенулся Тырин.

– Звали одну Сладкову, – сухо отказал учитель. – А ты иди к доске рассказывать о личности Сталина в истории. Мне кажется, тебе это близко.

Соня выскочила в коридор. С чего она решила, что у директора ее будет ждать Тихон? Но в кабинете был только Большой Брат.

– Сладкова! Ты вчера заходила в учительскую? – Директор не был склонен к сантиментам.

– Да, – не стала запираться Соня. – Я искала учителей.

– Зачем?

Большой Брат громко перекатился с пятки на мысок и сухо кашлянул.

– Мне нужен был телефон Тихона.

– Вы два месяца вместе учитесь и не узнали его телефон?

– Не узнали. – Все было очевидно и в то же время запутанно.

– Вы что-нибудь взяли в учительской?

Соня испугалась, потому что это было то самое, страшное, чего она больше всего боялась. Славка, где же ты? Почему не спешишь защищать?

– Ничего, – пролепетала Соня. – Я не знала, где лежит журнал, и пошла на пятый, в курилку.

– Вы закрыли за собой дверь?

– Не помню.

Открывала ее, да, а вот что было потом…

– Я вышел всего на две минуты и вряд ли закрыл дверь, – пробормотал Большой Брат. – Скорее, она была даже приоткрыта.

– Нет, – заторопилась Соня. – Дверь была закрыта, когда я подошла. Там еще замок щелкнул.

Взрослые переглянулись. Большой Брат покачал головой.

– Вы нашли вчера Гладкого?

– Да. Он в восьмидесятой больнице на Парковой. Пятый этаж, шестая палата.

– Он рассказал, что произошло? – Директор смотрел утомленно. Невольно вспомнился взгляд куратора, историка, вчерашний – русиша. Отчего они устали? Кто их так утомил?

– Он сказал, что не помнит, – заторопилась Соня. И само собой выскочило: – Они поспорили с Максимом… – Перед глазами неожиданно встал Тырин со своим странным жестом. Вот уж Макс-то здесь точно ни при чем.

– О чем поспорили? – напомнил о себе директор.

– Нет, это они утром… задачу решали…

Большой Брат снова качнул головой.

– Над задачей… – протянул директор. – А у вас, случайно, никто не спорил на то, что обрушит школьную сеть?

Полный паренек, его слова о том, что спасать нечего, тревожная табличка на экране…

– Нет, – неуверенно протянула Соня.

– Ну что же, иди, – откинулся в кресле директор.

Не помня себя, Соня пошла к дверям.

– Сладкова, – негромко позвал Большой Брат, – ты готова к сегодняшней проверочной?

– Нет, – честно призналась Соня. – Я вчера весь день в больнице провела.

– Ну так вот, ее не будет. – Большой Брат смотрел пристально. – Ты рада?

– Не знаю. Она все равно когда-нибудь пройдет.

– В вашем классе? Не уверен.

И Соня выпала из раскаленного ото всех этих взглядов и странных слов кабинета в коридор.

Легкий удар в грудь и вскинутая рука.

– Будь готов к концу света!

Славка опустил руки вдоль тела и сам себе ответил:

– Всегда готов к концу света!

На лице его появилась лукавая улыбка.

– Баш на баш. Давай меняться. – Он подхватил Соню под руку и повлек прочь от кабинета директора. – Ты перестаешь выяснять, что произошло в спортзале, а я отмазываю тебя от подозрении в воровстве.

– От чего? – стала вырываться из его захвата Соня.

– А ты разве не знаешь? У ББ пропал конверт с нашей проверочной. Сеть рухнула – продублировать по инету невозможно. А результаты нужны сегодня-завтра. И какого тебя понесло в учительскую именно вчера?

– Врешь! Я ничего не брала!

– Как скажешь! Все в твоих руках… Нужна лишь ерунда… Чтобы ты немного помолчала. Получится? Вот и ладно. Тогда встретимся у Падалкина.

Ни проверочной, ни физики. Нинель Михайловна мелькала в коридорах с заплаканными глазами. Макс ушел. Не для него были уроки, суета о грядущих экзаменах и страшном поступлении. Томочка скучала. Фил ходил сияющий, словно доказал мертвую теорему. Катрин ругалась с Герой. Тот сидел, вяло развалившись на стуле, теребил пухлыми пальцами край тетрадки. Кузнецова бормотала на одной ноте: «Скажи, скажи! Ну, что ты молчишь? Скажи!» За их спиной Лена сосредоточенно изучала содержимое своей сумки. Марк выжимал из булавки тренькающие звуки – прикрепил предмет пошивочно-покроечного дела к карандашу и легко постукивал получившимся инструментом по углу стола.

– А еще есть такой инструмент – «хамус» называется, – сам себе рассказывал Гмыря. – Там стальная игла на каркасе. Каркас вставляешь в рот, а иглу дергаешь пальцем. Во рту, в глотке звук резонирует. Шевеля губами, можно создавать плавающий звук, рисунок. Другое его название – варган. Говорят, красиво получается. У бурятов такой инструмент очень распространен, у алтайцев. Там, где пространства много. Сидишь на вершине холма и играешь. Звук далеко идет…

– Почему мы сейчас не можем поговорить? – не выдержала Лена. – У меня в три репетитор.

– А у Федьки дополнительное занятие… – протянул Марк. На что Ваня закивал, а Федька заулыбался.

– Мы это сделаем на нейтральной территории, – довольно громко, перекрывая и заунывное покряхтывание булавки, и бубнеж Катрин, произнес Славка. – В школе все это лучше не обсуждать.

Химия тянулась бесконечно. Другие уроки тоже были чем-то похожи на химию. Учителя скупо вели свой предмет. А русиш так вообще дал писать сочинение на тему «Как я провел лето» и покинул кабинет. После звонка работы собирала Лена и относила в учительскую.

К Падалкину все шли по отдельности. Катрин еще призывала собраться, чтобы быть всем вместе. Но Федя с Ваней умчались, чтобы успеть хоть что-то сделать, Гера потянул Катрин в кафе обедать. Ленка исчезла, а потом обнаружилась у Димочки нарезающей колбасу. Марк на диване листал журнал. Макс сидел за компьютером.

– Макс! Что вчера произошло? – остановилась у него за спиной Соня.

– Я не видел, как он упал, – буркнул Макс, закрывая страницы. Соне показалось, что там было что-то медицинское, связанное с сотрясениями.

– Это правда, что Тырин подговаривал тебя против Гладкого?

– Осторожней с вопросами! Я же просил! – от двери крикнул Славка, не спеша стягивая с ноги кроссовку.

– Наш командир, как всегда, вовремя! – Макс стукнул себя кулаком в грудь и вскинул руку.

– Тихон сам мне это сказал! – не унималась Соня.

– А я тебе говорю другое. И кому ты поверишь? – Славка вплыл в комнату.

– Не тебе! – выкрикнула Соня.

– Почему? Гладкий скорее будет врать, чем я. Ему это выгодней.

– Ему-то какая выгода? – буркнула Лена, входя в комнату с тарелкой бутербродов. – У нас за власть бьешься только ты.

Славка хмыкнул. Громко. И было в этом выдохе что-то зловещее, так что Лена поспешила поставить бутерброды на стол и уйти на кухню.

– Хорошо, что мы поели, – протянул Гера из прихожей. – Я же говорил, что кормить здесь не будут.

– Это от нас. – Катрин положила на стол бумажный пакет с проступающими жирными пятнами.

Федя с Ваней просочились следом, стащили пакет и, вырывая друг у друга пончики и сыпя на колени сахарную пудру, стали жадно есть его содержимое. Димочка бледной тенью возник на пороге комнаты. Он как будто специально не переоделся, так и оставался в длинных тренировочных брюках и заправленной в них белой футболке. За его спиной маячил вечно всем довольный Фил.

– Ну что, начнем? – Тырин устроился на стуле с торца стола, невольно подчеркнув свою главенствующую функцию.

– Томки нет, – напомнила Соня, которой очень хотелось, чтобы Тырин хотя бы на мгновение стал, как все, равным. Но как это сделать, она не понимала.

– Еще скажи, что нет Гладкого, – обронил Славка. – Кстати, как он там в больнице?

– Все в порядке. К нему друзья приходили.

– Видишь, как хорошо! – Тырин откинулся на спинку стула, поднимая к уху сотовый телефон. В лице торжество, в глазах лукавые чертики. – Алло! – громко произнес он, и все вопросительно посмотрели на него. – Привет, Тихон! Как твои дела? Сегодня не выпишут, да? Завтра? – повторял он неслышные для других ответы, словно нарочно делая остальных свидетелями разговора. – Жаль… А то мы тут собрались. Я-то чего буду собирать? У нас теперь Мармеладова главная. Она считает, что я лично столкнул тебя с каната. Я передам, чтобы зашла с обещанными мандаринами. А так – все отлично. Сеть только кто-то грохнул. И физик без тебя проверочную отказался проводить. Ну… молоток! Что-нибудь нужно? Ну, бывай! Не падай там с кровати. Она у тебя не высокая?

Тырин еще немного похмыкал, покивал и дал отбой. Соня как зачарованная проследила за перемещением его телефона от уха до стола. В трубке был номер мобильного Тихона. Тот самый, который она все никак не могла раздобыть.

– Ну что? – удовлетворенно хлопнул в ладоши Славка. – Гладкого ждать не будем. Он на своей кровати до нас не дочапает. Грузинская царица на подходе. Ей надо выгулять своего мопса. – И резко, без перехода, только со скрипом повернувшись на стуле: – Говори, Мармеладова, что у тебя там?

В первую секунду Соня не поняла, что обращаются к ней. За всеми событиями она и забыла, что сама придумала эту встречу. Вот только за сутки, что прошли с того момента, как она пришла к Падалкину, многое изменилось.

– Хочу справедливости! – выпалила Соня.

Федя с Ваней фыркнули, взлетела сахарная пудра. Гера закатил глаза, Катрин ободряюще похлопала его по плечу. Кривина громко поставила тарелку с виноградом на стол и отступила.

– А чего тебе не ясно? – на лице Тырина появилась хорошо знакомая Соне улыбка садиста.

– Хочу понять, что вчера произошло. И не только в спортзале.

Федя с Ваней захихикали, деля последний пончик.

– Ну вот, – обреченно повел рукой Славка. – Спрашивай.

– Да он сам упал, – облизывая губы, буркнул Ваня. – Лез, лез… В него Макс мячом-то и не попал.

Макс крутанулся на кресле. На лице непонятное торжество.

– А чего это вы с открытой дверью? – нарисовалась в прихожей Томка.

Димочка тяжело задышал. Секунду он стоял, прилипнув к своему месту, а потом вдруг оказался в прихожей, помогая Томочке раздеться. Макс равнодушно отвернулся к компьютеру, открыл инетовскую страницу, подумал и закрыл ее.