Елена Габова - Самый романтичный выпускной бал

– Интересная мысль.

– И заметьте, я ведь кота сама себе не искала. Как говорится, не виноватая я, он сам пришел. Так ведь и принц на белом коне тоже объявиться может. Неожиданно. И его не надо искать, что-то себе придумывать, фантазировать…

– Как ты себе это представляешь? Чтобы принц на белом коне вдруг сам к тебе в форточку на второй этаж полез? – осведомилась Марина и авторитетно заметила: – Не выйдет – конь в форточке застрянет!

И все трое, представив себе эту картину, покатились со смеху.

Когда подружки ушли, Ларка вылезла «ВКонтакт». И…

Андрей

Как жизнь?

С одной стороны, Ларка обрадовалась, что Забелоцкий написал, но с другой… Ей снова представились все эти метания, мучения, неопределенность, от которой на стены хотелось кидаться. Ведь любовь, теперь свято была уверена она, не такая. А потому снова погружаться во все это ей не хотелось. «Будь что будет», – подумала Ларка и написала.

Лара

Ты обещал погулять со мной с лабрадудлем, помнишь? Давай прямо сейчас! =)

Варианты ответа:

1. Конечно, дорогой друг, уже одеваюсь! Жду тебя у детского городка.

2. Сегодня, увы, не могу, давай завтра в 19:00.

3. Лабрадудль болеет, но я с радостью зайду к тебе в гости познакомиться с твоим котом.

Андрей

Филимонова, ты меня удивляешь =))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))

Вариант 1 =))))

:р

Лара

А ты – меня. Бегу!

И сердце ее снова предприняло попытку выскочить из грудной клетки. Ведь она на сто, нет, на двести процентов была уверена, что он не согласится! А он согласился… Но Ларка быстро взяла себя в руки, оделась и рванула на улицу. Вместе с ней вышел и Кот, который последние десять минут уже сидел под форточкой, намекая.

Около детского городка действительно маячил Забелоцкий. Но поверила в реальность происходящего Ларка только тогда, когда под ноги ей кинулся желтый кудрявый комок.

– Гарик! – пряча смущение, она нарочито активно принялась чесать и тискать щенка.

– Привет, Филимонова. С чего вдруг решила прогуляться?

– Весна потому что, Забелоцкий.

– Весна вообще-то давно кончилась. Середина июня.

– Да?

И только тут Ларка заметила вдруг, что деревья уже вовсе не голые, что все они давно уже стоят в листве. Что на газонах трава. Что солнце, несмотря на вечер, не спешит скрываться за горизонт, потому что – белые ночи…

А потом они разговаривали, и разговаривали, и разговаривали. Обо всем на свете. И кидали палку лабрадудлю. Но сколько бы ни кричал потом Забелоцкий «ко мне!» – Гарик упорно не хотел ее возвращать.

Они гуляли, пока Ларка не спохватилась, что уже поздно, а телефон она второпях забыла дома. Родители волнуются – а позвонить никак. Забелоцкий предложил ее проводить, и она – конечно же! – согласилась. Подошли к подъезду.

– Смотри, это мой Кот! – Ларка заметила на своем окне, на отливе, Кота. – Кис-кис-кис!

Кот тут же спустился по дереву вниз и уселся на скамейке, с подозрением поглядывая на Гарика, которого Забелоцкий предусмотрительно взял на короткий поводок.

– Вот он, мой Кот, я тебе про него рассказывала! Такой зайчик!..

Хвостатый между тем сделал вид, что ему все рано, что о нем говорят.

– Как его зовут?

– Никак. Он не говорит, – улыбнулась Лара.

– Его зовут Аристарх! – высказался Забелоцкий.

– Почему?!

– А ты посмотри на него – вылитый Аристарх.

Но Ларка посмотрела не на кота, а на часы – ей уже очень, ОЧЕНЬ надо было домой.

– Ну… Я пойду?

– Иди. Пока-пока.

Ларка открыла дверь ключом от домофона, шагнула внутрь и… обернулась на Забелоцкого.

Кот шмыгнул мимо Гарика в подъезд…

И тут Забелоцкий резко шагнул к ней и… поцеловал.

И дверь закрылась.

Прямо с утра все трое подружек рванули в парикмахерскую, куда заранее записались на вечерние прически. А в парикмахерской, сидя в креслах, без умолку обсуждали свои наряды.

Первой, еще две недели назад, как обычно, просто и безэмоционально, решила этот вопрос Марина. «Я купила платье на выпускной», – однажды буднично сообщила она. Ларка с Анькой тут же с низкого старта рванули к ней. А потом с удивлением рассматривали невзрачную темно-синюю тряпочку, сделанную в Турции. «Ладно, ща надену», – согласилась владелица. И надела. И вот тут подружки, что называется, почувствовали разницу. То, что выглядело невзрачной синей тряпочкой, на Марине каким-то волшебным образом превратилось в удивительной красоты платье!

Платье было почти до пола, держалось на плечах на тоненьких бретельках, которые сзади на голой спине образовывали замысловатый узор. А когда Марина подхватила свои эффектные почти черные волосы крабом, подружки хором ахнули. «Надо же, ткань такая простенькая, дешевый такой полиэстрик, а как выглядит на тебе…» – не выдержала и с оттенком зависти выдохнула Ларка. А Аня тут же затребовала померить. Но на ней платье не смотрелось. «Оно на мне выглядит как ночнушка. Это потому, что у меня лицо простое и ростом я ниже», – вздохнула Аня. «Это потому, что тебе нужно твое платье купить. И, поверь мне, ты его найдешь!» – утешила ее Марина.

А вот Анины и Ларкины пробежки по магазинам закончились всего два дня назад: каким-то, иначе и не скажешь, чудом обе обзавелись платьями своей мечты. Аня нашла себе золотистое с пышной юбкой, которая спереди была короче и открывала колени. А Ларка – атласное красное бюстье, почти до пола, к которому прилагался подъюбник из сетки, придававший объем. По Ларкиному настоянию обе также приобрели перчатки: Ларка – черные выше локтя, а Аня, потому как ее платье имело небольшие рукавчики, – тоже черные, гипюровые, закрывающие только кисть. Подходящие случаю туфли у обеих уже были.

Теперь оставались только прически и макияж. Последний решили делать друг другу сами. У Ларки дома.

– Аня! Зайчик! Help me!

– Что опять? – спросила та.

– Не открывай глаза! – рявкнула Марина, которая в этот момент накладывала ей тени.

– ЧТО ЭТО БЫЛО?!

– Ты опять про поцелуй с Забелоцким? Мы же вчера это полдня обсуждали…

– Вчера было вчера. А сегодня я его снова увижу. И что?

– Я не знаю. И кстати, перестань называть меня зайчиком. Ты нарушаешь мои личные границы.

– Да? Тебе неприятно? А почему ты молчала?

– Я это только сейчас поняла.

– Ладно, прости, зайчик, я больше не буду.

– Кто?!

– Ой, ой, правда не буду!

– Аня! Если ты будешь болтать, я тебя накрашу как Бабу-ягу! – пригрозила Маринка, и той пришлось замолчать.

Саму Маринку же расспрашивать на тему «что это было» Ларке и в голову не пришло. Ведь у Залогиной, по крайней мере, был опыт отношений с Яном, в том числе и опыт поцелуев, – а о чем можно было говорить с Клязьминой?

– Волнуешься – займись кототерапией, – посоветовала Марина между делом.

И Лара послушно взяла кота на руки.

– Аристарх… А ведь ему подходит это имя. Может правда, пусть будет Аристархом?

– Пусть, – разрешила Марина.

– Девочки, я очень-очень хочу поговорить о Забелоцком! Но не знаю, что сказать… – продолжала нервничать Ларка.

– Забудь про него! – приказала Марина.

Ларка попыталась возразить, но у нее не вышло. Потому что чем ближе к выпускному подходило время, тем чаще к ним в комнату начали заявляться Ларкины родители. Которые, как выяснилось, тоже сильно волновались. Папа сначала долго стучался, потом заходил, мялся и кряхтел, потом сообщал, что они выросли и «стали прямо совсем красавицы». Мама же, в другой комнате собираясь и прихорашиваясь, все пыталась вмешаться, объяснить подружкам, что красятся они неправильно. Но тут же восставали все трое и наперебой начинали объяснять про личные границы. «Вас не переспоришь!» – обижалась мама, уходила, но через полчаса возвращалась снова.

Параллельно разрывался телефон Марины. Ее родители почему-то с утра были уверены, что она обязательно не успеет собраться вовремя и опоздает к началу. Сами же они, как уверяли, были в полной боевой готовности прямо с утра. Звонила ей и младшая сестра Ксюха, которой по случаю выпускного старшей сестры тоже купили красивое платье, и теперь ее волновало только одно: будут ли в клубе мальчики ее возраста, и не абы какие, а красивые.

Аньке тоже позвонили пару раз. Несмотря на то, что ее папа с братом Геной с утра уже стали отмечать окончание школы дочерью и сестрой, оба вместе со своими половинами также собирались присутствовать на мероприятии. «Что мне с ними делать? Не могу же я их не брать…» – каждый раз философски вздыхала Аня. А Ларка с Мариной ее уверяли: «Если что – мы их нейтрализуем. Все будет хорошо!»

Но как бы все ни нервничали, час икс настал.

В клубе «Атмосфера» был полумрак. Едва появившись на пороге, подружки растерялись. И их родители тоже растерялись. Народу было – не протолкнуться. Их 11-й «Б», еще 11-й «А» и 11-й «В». И все выпускники – с родителями. И весь педколлектив в полном составе. Хорошо хоть, их вовремя выловила Светка Юсель и направила за один из столиков. Все вместе, со всеми родственниками, они едва уместились за ним.

– Может быть, срочно шампанского? – тут же предложил Анькин папа, благо бутылки уже были расставлены и открыты.

– А давайте! – вдруг согласился Ларкин папа, который вообще обычно не пил.

В четыре руки они мигом наполнили все бокалы.

– Молодежь, что растерялись?

Ни Ларка, ни Аня, ни Марина никогда до этого не пили с родителями… Но тут трясущимися руками дружно подняли бокалы.

– За вас, молодежь!

И едва успели отобрать бокал у Ксюхи, которая под шумок тоже решила попробовать, что это такое пьют взрослые, а детям – ни-ни! – не разрешают.

Только мандраж не прошел, а, казалось, напротив, усилился.

И тут вдруг ярким светом озарилась сцена с транспарантом на заднике: «Прощай, школа!» И на ней, как будто ниоткуда, возникла их директриса Эмма Геннадьевна с микрофоном в руках:

– Дорогие выпускники!

Директриса сказала торжественную речь, и началось вручение аттестатов и сертификатов о сдаче ЕГЭ.

Ларка сидела как в полусне. Вроде бы и понимала, что происходит, а вроде бы и нет. Быстро прошел 11-й «А», и стали вызывать их 11-й «Б». Одним из первых на сцену вышел Забелоцкий…

Ларкино сердце дрогнуло: он выглядел таким взрослым в строгом костюме, таким красивым и… таким недоступным.

Следом за Забелоцким уже поднималась на сцену Аня Залогина… А через несколько минут и Марина…

Когда объявили: «Для получения итогового аттестата о среднем полном общем образовании и свидетельства о сдаче Единого государственного экзамена на сцену приглашается Филимонова Лариса Юрьевна», Ларка растерялась. Но так же, в полусне, вышла на сцену, прослушала поздравления, взяла документы и даже что-то сказала в ответ…

А потом сидела ни жива ни мертва. До нее вдруг дошло – отчетливо и во всей своей полноте – то, что последние месяцы никак не укладывалось в голове. Она окончила школу. И на руках у нее аттестат. ОНА ОКОНЧИЛА ШКОЛУ.

Все. Это случилось. Она стала взрослой. Она сидит во взрослом красном платье рядом с родителями, нервно крутит в руках бокал из-под шампанского. И детство ушло. Детства больше не будет. Не будет жмурок и пряток, не будет побегов с уроков и последующих объяснений с учителями и родителями, не будет туфель, которые, казалось, вчера только купили, а сегодня они уже малы… ДЕТСТВО УШЛО. Ларка вздрогнула, как от удара, и выронила на пол бокал. Вдребезги.

– Это – к счастью! – хором сказали Аня с Мариной, ее и их родители.

Не в силах справиться с эмоциями, Ларка выскочила из-за стола и рванула на воздух, на открытую террасу клуба «Атмосфера». Но не успела она прийти в себя, как следом за ней вылетела Анька.

– Я все поняла! – с ходу заявила она. – Вот как встретилась с Забелоцким на сцене, так и поняла! Он – нарцисс!

– Что?! – Ларка ожидала любых откровений, но как-то не о том, что Забелоцкий – цветок.

– Спокойно, ща все поясню. «Нарцисс» – это психологический термин. Вспомни легенду о юноше Нарциссе, который увидел свое отражение в воде, влюбился и умер.

– Забелоцкий собрался умереть? – все еще не могла переключиться Ларка.

– Нет. Он будет жить долго и счастливо. Нарцисс – это значит, что человек помешан сам на себе. Вспомни, как он прислал тебе картинку про котов: «Острый психоз – я говорю с котом», а ты ему написала о совпадении – ты как раз с котом на коленях читала, – а он тут же откликнулся: «Да, я такой, я всемогущий!» И вообще, он все время сам себя хвалит в переписке с тобой. Себя! А не тебя. Потому что он считает себя круче и выше всех, звездит. Вспомни, как его бесило на вечеринке, когда Недоконь с гитарой был в центре внимания! Но! Внимание! Где-то внутри считает себя полным уродом. Он до смерти боится облажаться, оказаться неправым и что все это заметят. А потому болезненно чувствителен к критике. Вспомни, как он бесится в классе, если – не дай бог! – ему кто-нибудь из учителей укажет на ошибку в контрольной.