Селеста Брэдли - Самый желанный герцог

Однажды, чудесным весенним днем в английской сельской местности, три маленькие девочки играли рядом друг с другом — кузины и будущие конкурентки.

Старшая, Софи, наблюдала за насекомым, ползущим по дорожке, неловко усевшись на корточки так, что подол ее платья волочился по грязи. Средняя, Феба, милая и несдержанная, гонялась за бабочкой. Самая младшая, Дейдре, уже тогда потрясающе красивая девочка, схватила жука Софи и съела его, игнорируя протестующий вопль самой Софи.

Их матери: у Софи — разочарованная и обидчивая вдова, у Фебы — добрая, но перегруженная работой жена викария и у Дейдре — неземная и нездоровая красавица — сидели, наблюдая за девочками с одеяла, расстеленного в тени для пикника.

Мать Софи, которая приходилась кузиной двум другим женщинам, которые были сестрами, раздраженно хлопнула по какому-то созданию со слишком большим количеством ног, покушавшимся на ее юбки.

— Отвратительная идея, — пробормотала она. — Я ненавижу есть на улице.

Мать Фебы, единственная, чьи руки носили на себе признаки тяжелого труда, мягко сняла провинившееся создание и опустила его на траву. Она улыбнулась, увидев, что ее дочь так радостно играет.

— Есть насекомые или нет, я думаю, что было замечательно просто посидеть.

Мать Дейдре обмахнула свои бледные щеки и тоже улыбнулась.

— Я не часто выбираюсь на воздух в эти дни. И это просто чудесно видеть, как девочки играют вместе.

Мать Софи долго смотрела на свою дочь, затем позволила своим глазам остановиться на очень привлекательных дочерях своих кузин. Ни одна из них не произнесла об этом ни слова, но было очевидно, что Софи не станет самой красивой из всех троих.

Никто также не упомянул и о трасте Пикеринга. И все же, как они могли не думать даже сейчас, что у их дочерей есть шанс, который они так печально упустили?

О, одна сестра нашла себе достаточно богатого мужчину, хотя не в коей мере ни герцога. Другая согласилась на священника! Сама она добилась не намного большего, потому что ее последний муж хотя и хорошо обеспечил ее, но ей приходилось считать свои медяки, и по положению она была не выше, чем в самом начале жизни!

Нет, сейчас все было в руках следующего поколения. Мать Софи нахмурилась, глядя на шишковатые колени девочки и ее неуклюжие движения. Она даже унаследовала нос Пикеринга!

Разве такую девушку больше всех захочет герцог?

Я, сэр Хэмиш Пикеринг, будучи в здравом уме, но немощный телом, объявляю свою последнюю волю.

Я поднялся настолько высоко, как только может взобраться простой человек, несмотря на то, что у меня было вдвое больше ума, мудрости и силы духа, чем у аристократических бездельников. Но женщине дано с помощью замужества достичь такой высоты, какую только позволит ее внешность, вплоть до герцогини, если хорошо постараться.

В этом отношении мои дочери сильно подвели меня. Мораг и Финелла, я тратил свои деньги, чтобы каждая из вас смогла возвыситься через замужество, но вы не вели себя на должном уровне. Вы просто ожидали, что вам вручат весь мир. Но если кто-либо из женщин этой семьи хочет получить еще хотя бы фартинг из моих денег, то ей лучше постараться заработать его.

Поэтому я заявляю, что все мое состояние будет удержано от моих бесполезных дочерей и сохранено в трасте[1] для внучки или правнучки, которая выйдет замуж за герцога Англии или за человека, который в будущем станет герцогом, унаследовав титул, после чего доверительная собственность будет передана ей и только ей.

Если у нее будут сестры или кузины, которые потерпят неудачу, то каждая из них сможет получить пожизненный доход в пятнадцать фунтов в год. Если у нее будут братья или кузены, хотя семья и тяготеет к рождению дочерей, то тем хуже — каждый из них получит по пять фунтов, потому что именно такая сумма была у меня в кармане, когда я приехал в Лондон. Каждый шотландец, достойный своего хаггиса, сможет обратить пять фунтов в пятьсот через несколько лет.

Определенная сумма будет выдана каждой девушке для ее дебютного сезона на платья и все прочее.

Если три поколения девушек из рода Пикерингов потерпят неудачу, то я умываю руки. Вся сумма в пятнадцать тысяч фунтов пойдет на оплату штрафов и облегчение жизни тех, кто, бросая вызов акцизным чиновникам, производит шотландское виски, которое было моим единственным утешением в этой семье болванов. Если бы только ваша бедная святая матушка могла видеть вас сейчас.

Подписано,

Сэр Хэмиш Пикеринг

Засвидетельствовали

Б.Р. Стикли, А.М. Вульф,

Поверенные фирмы «Стикли & Вульф»

Почти двадцать лет прошло до того, как три молодые леди, сопровождаемые мачехой Дейдре, переехали в Лондон для своего дебютного сезона.

Вначале казалось, что симпатичная, открытая Феба станет той, кто поймает почти-герцога. Когда она вместо этого убежала с его распутным единокровным братом, то красивая, своенравная Дейдре перехватила этого жениха, обвенчавшись с ним через три недели.

Дейдре могла отчаянно любить своего мужа, но он был не настолько доволен ею. К счастью, когда она отказалась воспитывать его совершенно неконтролируемую дочь, Мэгги, полетели искры — и разгорелись в раскаленное добела пламя.

Теперь, когда красивый лорд, за которого вышла замуж Дейдре, собирается унаследовать титул герцога Брукмура, любой может предположить, что это всего лишь вопрос времени, когда Дейдре получит огромное количество денег, в которых особенно не нуждается.

Софи, высокая, некрасивая и не умеющая вести себя в обществе, никогда не лелеяла никаких надежд по поводу того, чтобы самой выиграть это наследство. В конце концов, ведь эрудированная, сдержанная Софи никогда даже не встречала герцога!

Англия, 1815

Если бы год назад кто-то сказал Софи Блейк, что сегодня вечером она растянется на коврике перед камином рядом с самым красивым, самым желанным мужчиной в Лондоне, то она бы громко и с недоверием рассмеялась.

И все же, вот она, лениво потягивающаяся в тепле, нежно смотрит на лорда Грэма Кавендиша, с высоким ростом и энергичным лицом, пока тот гладит длинными, умелыми пальцами по ее голой, чувствительной ладони…

— Ой! — Софи отдернула руку.

— Достал! — Грэм с триумфом поднял вверх пальцы, что-то сжимая в них. Затем он поднес руку ближе к своему лицу и уставился на свою добычу потрясающими зелеными глазами. — Голубое стекло? Как, ради всего святого, ты сумела занозить руку голубым стеклом?

Для Софи вопрос заключался не столько в том, как это случилось, а в том, почему она не сияет, как витраж, после двадцати семи лет, в течение которых она разбивала хрупкие ценные вещи из-за своей неуклюжести. Девушка просто с невинным видом пожала плечами, глядя на Грэма.

— Не имею ни малейшего понятия. Но благодарю тебя. Оно очень сильно беспокоило меня.

Молодой человек шутливо склонил голову.

— Это мое обычное занятие. — Затем он отошел от камина, куда привел Софи, чтобы иметь лучшее освещение.

Они находились в парадной гостиной арендованного дома на Примроуз-стрит, возле фешенебельного района Мэйфер, но не совсем в нем. Софи не выбирала этот дом, но он очень даже нравился бы ей, если бы ее тетя, леди Тесса, не проживала здесь в качестве ее компаньонки.

Хотя лживая и оскорбляющая Тесса и не проводила много времени, должным образом сопровождая Софи — хвала Небесам! — потому что вдова быстро начинала скучать и тогда обращала свое внимание на любовников, по неделе за раз.

Тесса полагала, что Софи приехала в Лондон, чтобы найти мужа — более точно, чтобы конкурировать со своими более привлекательными кузинами за нескольких неженатых герцогов из общества и таким образом выиграть состояние Пикеринга. Поэтому все это могло оказаться тонкой формой стратегии, согласно которой Софи будет обречена на одинокую жизнь без компаньонки, чтобы некому было сопровождать девушку на многие мероприятия и балы, которые она имела право посещать.

Чего Тесса не знала — и никто не знал — так это того, что Софи никогда не намеревалась вести игру за состояние, и даже, по правде говоря, искать мужчину, чтобы назвать его своим. Это была возможность сбежать от рутинной жизни в Актоне, за которую Софи ухватилась и свершила до того момента, как сама осознала, что делает.

Когда прибыло письмо от Тессы, извещающее о плане отвезти всех трех кузин в Лондон, чтобы попытаться выиграть фунты Пикеринга, Софи упаковала свои вещи в течение часа и выехала в тот же день — не сказав никому ни слова.

Здесь, в Лондоне, без разрешения или замысла, в первый раз в жизни свободная, чтобы доставлять себе удовольствие, а не просто быть недооцененной служанкой капризной и требовательной женщины, которая была о ней не слишком высокого мнения, Софи никому не говорила о своем истинном намерении.

Софи хотела развлечься. Неудивительно, что развлечения Софи не означали то, что они значат для всех остальных, но девушка смаковала то, что она, наконец, свободна, чтобы заниматься тем, что ее интересует и доставляет ей удовольствие — читать часами, непрерывно! Боже! — и разговаривать с новыми и интересными людьми.

По правде сказать, в этом она еще не достигла успехов, но девушка твердо решила усовершенствовать себя, когда-нибудь, когда рядом не будет ничего бьющегося — и увидеть кое-что в этом мире до того, как ей придется вернуться к жизни тоскливого рабства. Мелкая месть Тессы отлично устраивала Софи.

Когда кузины Софи, Феба и Дейдре, были еще не замужем, то они втроем проводили много приятных часов, избегая ядовитой компании Тессы, но сейчас, когда обе кузины уехали из Лондона со своими мужьями, у Софи не осталось никого.

За исключением Грэма.

Конечно же, у Грэма был собственный дом в Лондоне, или, по крайней мере, дом его отца, герцога Иденкорта. Несомненно, он был больше и величественнее, чем этот простой особняк. И все же Грэм избегал своего дома, насколько это было возможно. Истории, которые Грэм рассказывал о трех своих старших братьях, заставляли Софи чувствовать себя намного счастливее от того, что у нее нет братьев и сестер.

И то время, которое Грэм проводил с ней, делало избранное ею одиночество намного счастливее. С ним девушка никогда не ощущала себя неловко из-за слишком высокого роста — потому что он был выше ее — и молодой человек никогда не упрекал ее в недостатке модной одежды или в ее склонности к занятиям науками. По крайней мере, он делал это в ласковой и ленивой манере, что заставляло Софи ощущать, будто на самом деле он одобряет ее.

Грэм и сам был очень умен, хотя редко делал попытки проявить это качество, и его свежая беззаботность являлась желанным противовесом к ее собственному более задумчивому характеру.

К тому же на него было очень приятно смотреть. Грэм был высоким и гибким, но мускулистым и с достаточно широким плечами, чтобы самым привлекательным образом заполнять свой щегольской сюртук. Его светлые волосы вились над высоким лбом, а глаза цвета морской волны сияли над скульптурными скулами и подбородком. Конечно, он выглядел как картинка.

Софи очень хотелось, чтобы она могла выглядеть так же. Она слишком хорошо осознавала свои вовсе не светлые, а рыжеватые волосы и очки на носу, который Тесса провозгласила «Проклятьем Пикеринга» с решительной шишкой там, где не должно быть никакой шишки.

Девушка наблюдала за тем, как Грэм, стоя, отряхивал колени своих брюк. Конечно, ему нужно было это сделать, потому что леди Тесса не склонялась к тому, чтобы хорошо обращаться со слугами, ни в манерах, ни в оплате, и, следовательно, уборка производилась подобным же образом. Софи сдалась после нескольких попыток содержать в порядке свою комнату и эту гостиную, где она проводила эти редкие, драгоценные часы вместе с Грэмом.

Во всяком случае, те часы, которые он мог уделить ей из своего загруженного календаря, куда входили игра, кутежи, свидания с женщинами и в целом соответствие своей репутации бездельника и младшего сына герцога Иденкорта. Как говорил сам Грэм, так как между ним и титулом стоят три старших брата, то заниматься такими вещами — его долг!