Селеста Брэдли - Самый желанный герцог

— Я не вижу тебя!

Он сел и отряхнул свой жилет.

— Тогда ты недостаточно пристально смотришь. Я здесь и могу доказать это. Я устроил настоящий беспорядок на этом коврике.

Сэди рассмеялась сквозь слезы, а затем прижала руки к лицу, закрывая глаза.

— Прекрати! Прекрати обращать все в шутку! Ты же знаешь, что не должен быть здесь!

— Нет, я не знаю, — мягким голосом ответил Грэм. — Объясни мне.

Она покачала головой.

— Разве ты не знаешь, что в этих историях всегда должно быть искупление? Лжец всегда приходит к плохому концу. Подрывается на собственной петарде.

— О, это, — пренебрежительно произнес он. — Что ж, не беспокойся на этот счет. Ты не солгала.

От удивления она забыла, что не должна смотреть на него. Сэди уронила руки и уставилась на герцога.

— Я не солгала?

Грэм не поднялся, на что она надеялась, а остался сидеть на полу в позе портного, расслабленно опустив руки на колени. Он улыбнулся ей, глядя снизу вверх, его зеленые глаза сияли.

— Я могу объяснить это тебе, но ты права — сначала ты должна заплатить цену.

Девушка втянула воздух, надежда и отчаяние устроили враждующую бурю в ее животе.

— Ка… какую цену?

Он вытянул руку.

— Ты должна помочь мне встать. Этот подъем был болезненным. Я повредил свой… свою петарду.

Нервно рассмеявшись, она двинулась вперед, чтобы нерешительно взять его за руку. В тот момент, когда его пальцы сомкнулись вокруг ее ладони, Грэм сильно дернул ее вперед.

С тихим вскриком Сэди упала в его объятия. Он притянул ее ближе и перекатил их обоих так, чтобы лежать на ней сверху, лицом к лицу, нос к носу, на полу. Грэм улыбнулся в ответ на ее удивление.

— Видишь? Мы все еще подходим друг другу. — Он вытащил что-то из кармана жилета и надел это ей на палец. — Ты единственная, кому оно подходит.

Сэди, моргая, разглядывала чудесное кольцо.

— Где ты взял его?

— Это кольцо моей матери. — Когда Сэди задохнулась и попыталась снять его, Грэм положил свою руку сверху, останавливая ее. — Она была герцогиней Иденкорт. Так же, как и ты. Теперь это твое кольцо.

Сэди снова запротестовала, но ее воля слабела. Она влюбилась в это кольцо. Она хотела носить его.

Кроме того, Грэм взобрался по дереву, чтобы подарить кольцо ей. Мужчина совершает самые удивительные вещи для женщины, которую он страстно любит.

Даже если Грэм сейчас оторвется от нее, и всегда будет презирать ее, если она завтра попадет под мчащийся экипаж, если весь мир полетит в бездну эти вечером — у нее навсегда останется этот момент. Не колеблясь ни мгновения, Сэди обняла его руками за шею и потянула его голову вниз, чтобы подарить поцелуй, который мог бы длиться до конца ее жизни.

Она никогда не принадлежала к тем, кто что-то растрачивает впустую.

Через некоторое — на самом деле, довольно долгое — время Грэм оторвался от нее, чтобы вдохнуть воздух.

— Софи… — Он откашлялся. — Извини. — Он начал снова. — Мисс Уэстморленд, не могли бы вы сопроводить меня в гостиную? Там есть кое-что, что я хотел бы вам показать.

Сэди печально улыбнулась, потому что момент прошел и может никогда не вернуться снова, и позволила ему подняться.

— Мисс Уэстморленд? Нам необходимо обращаться друг к другу так формально, Грэм?

Герцог поднял руку, попросив ее сдержаться.

— Ну-ну — мы не должны разговаривать. Нас не представили друг другу должным образом.

Издав беспомощный, отрывистый смешок, Сэди также поднялась и позволила ему вывести себя из комнаты. По крайней мере, он не отпустил ее руку.

Внизу в гостиной они обнаружили целую толпу. Брукхейвен и Дейдре, Марбрук и Феба, возбужденная Мэгги, запутавшийся в веревочке котенок… и мистер Стикли, поверенный.

Все улыбались, за исключением котенка.

Когда Сэди вошла, мистер Стикли двинулся вперед, его чопорная улыбка была искренней и восхищенной.

— Ваша светлость, я так счастлив видеть вас снова!

Сэди с удивлением откашлялась и сумела произнести довольно любезный ответ.

— Благодарю вас, сэр. Мне тоже приятно снова видеть вас.

Поверенный отвесил аккуратный поклон.

— Примите мои самые искренние поздравления по поводу вашей превосходной партии, моя дорогая! Я знал, что одна из вас, дорогие леди, выиграет!

Сэди тревожно нахмурилась.

— О Боже. Никто не сказал вам… я на самом деле не Софи Блейк.

Мистер Стикли снисходительно усмехнулся и хлопнул в ладоши.

— Конечно, вы — не она! Боже мой! — Он сунул руку в карман сюртука и вытащил листок бумаги.

— Тем не менее, вот, пожалуйста! Можете использовать это на здоровье!

В замешательстве Сэди взяла бумагу — а затем осознала, что это чек. На очень большую сумму. Ее пальцы внезапно онемели, и чек полетел на пол.

Мистер Стикли обеспокоено уставился ей в лицо.

— С вами все в порядке, ваша светлость?

Комната угрожающе покачнулась. Рука Грэма обвилась вокруг нее, сильная и теплая. Сэди немедленно успокоилась. Она протянула руку за чеком, который мистер Стикли поднял с пола.

— Если вы не возражаете, сэр… я хотела бы снова прочитать его.

Бумага в ее руке была прохладной и хрустящей. Сумма была именно такой, какую она увидела в первый раз — около тридцати тысяч фунтов. Однако в этот раз ее внимание привлекло имя, написанное на чеке.

Сэди Уэстморленд Блейк Кавендиш, герцогиня Иденкорт.

— Блейк? — ее горло сжалось. Она беспомощно посмотрела на Дейдре и Фебу. — Что… что это значит?

Дейдре усмехнулась.

— Поздравляю. Ты больше не сирота.

Феба, улыбаясь, покачала головой.

— На самом деле, ты и не была сиротой на протяжении последних пятнадцати лет. Миссис Блейк законным образом удочерила тебя, когда привезла тебя домой в Актон.

Усмешка Дейдре сделалась свирепой.

— Это ее утверждение, и она настаивает на этом, ради Бога.

— Удочерила? — Сэди заморгала. — Тогда… мы на самом деле кузины? — Настоящая семья.

Феба посмотрела на Сэди с мягким пониманием в глазах.

— Это сделал Грэм.

Его сила и уверенность никогда не оставляли ее. Девушка опиралась на него так же естественно, как и дышала — без размышлений или колебаний. Сейчас она повернулась к нему, так много вопросов вертелось на ее языке, что они сделали ее немой.

Грэм улыбнулся ей, а затем коснулся пальцем кончика ее носа.

— Ты — Сэди Блейк. Миссис Блейк поклянется в этом в любом суде в этой стране.

Сэди заморгала.

— Но… она ненавидит меня.

Его улыбка сделалась немного печальной.

— Я совершенно уверен, что она ненавидит всех. Я уверен, что она также ненавидит и меня, поэтому, когда ты получишь наследство, то тогда сможешь выплатить ей обратно двести фунтов.

Дейдре фыркнула.

— Они вовсе и не принадлежали ей, если уж начать с этого.

Сэди опустила взгляд на чек в своей руке.

— Разве я не должна дать ей немного этих денег? Я имею в виду, что это она настоящая Пикеринг, а не я.

— Даже не смей! — Дейдре положила руки на бедра. — Знаешь, почему она послала свою экономку в этот приют? Она искала девочку, которая могла бы сойти за Софи, чтобы выиграть приз!

Феба кивнула.

— Она наконец-то призналась, что отказалась от этой идеи только тогда, когда ты оказалась…

— Некрасивой, — закончила Сэди без намека на затаенную ненависть. — Теперь все это обретает смысл. — Она снова посмотрела на чек. — Тогда это достаточно справедливо. — Она повернулась к Грэму и с улыбкой протянула ему чек. — Для твоего Иденкорта.

Его рука легла поверх ее ладони, в которой был зажат чек.

— Для нашего дома, Сэди Уэстморленд Блейк Кавендиш, герцогиня Иденкорт. — Он поднял их сплетенные руки и поцеловал костяшки ее пальцев. — Очень приятно наконец-то встретиться с вами.

Настоящая любовь.

Она засмеялась и сделала реверанс.

— Взаимно, ваша светлость. — Затем она улыбнулась ему со всей любовью, которую, как она полагала, ей никогда больше не придется демонстрировать ему, и от этой улыбки в его глазах появилось удивление, а мистер Стикли ошеломленно вздохнул.

— Но вы можете называть меня Сэди.

Щурясь от солнечного света, несмотря на то, что этот свет был серовато-жемчужным и сиял сквозь облака, Вульф, спотыкаясь, вышел из трактира и вытер рукавом рот, в котором был противный привкус. Опираясь одной дрожащей рукой о дверной проем, он наклонился, чтобы сплюнуть на булыжник. Барменша позволила ему отоспаться после его загула в ее кровати, хотя утром оказалась очень расстроенной, обнаружив что у Вульфа нет ни одной монеты, чтобы оплатить ее щедрость.

В голове у Вульфа звенело, стучало, и вообще было такое ощущение, словно бригада рабочих возводила виселицу внутри его черепа. Образ петли закачался перед его затуманенным зрением на один неприятный момент. Затем он сумел рассеять его, припомнив необъятные размеры вышеупомянутой барменши.

Поддерживая себя такими воодушевляющими мыслями, Вульф сумел выпрямить спину и встать прямо. Он провел руками по своим немытым волосам, а затем разгладил спереди свой сюртук. Он все еще худощав, даже для его возраста. В сорок с чем-то лет Вульф находится всего лишь на середине своего расцвета. У него впереди многие, многие годы, чтобы наслаждаться плодами своего труда. Однако в настоящее время ему нужно выпросить у Стикли аванс в счет своего гонорара. Ведь все еще нужно было решить вопрос с маркизом Брукхейвеном. Когда этот парень умрет, то больше не возникнет опасность того, что правнучки сэра Хэмиша Пикеринга приберут к рукам золотые монетки старого ублюдка.

Передвигаясь не совсем прямо и волоча ноги, Вульф побрел по извилистым улицам и переулкам Шордича[13], направляясь в более респектабельные районы. Слишком плохо. Запахи мочи и сажи, покрывавшей булыжники на мостовой, заставляли его шагать быстрее, как это никогда не удавалось запаху цветов или парфюмированым ароматам более утонченного существования.

— Обратно в офис, — пробормотал он себе, а затем захихикал. — Тик-так, старик, время — деньги. — Кто же постоянно говорил это до тех пор, пока у Вульфа не появилось желание размозжить ему голову крикетной битой? Ах да. Мистер Вульф-старший имел привычку читать эту проповедь своему партнеру, Стикли Первому.

Вот, наконец, и появилась бодрящая мысль. Вообразив, что он навсегда расстанется со Стикли, Вульф улыбнулся такой блаженной улыбкой, которая почти скрыла его покрасневшие глаза и зеленоватую бледность лица.

Наконец, нищета Шордича осталась позади него, и Вульф задержался возле магазина на Флит-стрит, чтобы поправить свой шейный платок. О, черт, где же его платок? Вспомнив, что он использовал его, чтобы в какой-то момент связать руки барменше несколько дней назад, он пожал плечами. Эта девка может сжечь платок, Вульфу нет до этого дела. Скоро он будет купаться в роскоши, счастливый обладатель с трудом заработанных почти пятнадцати тысяч фунтов процентов, полученных от траста Пикеринга.

Конечно же, Стикли уже будет не нужна его половина.

Пока Вульф пытался заставить свои неуклюжие пальцы сделать что-то полезное с воротником, позади него прошли две леди. Он мог видеть их дорогие шляпки и шали, отразившиеся в зеркале, и скучающего лакея, следующего за ними с пакетами. Вульф скривился от раздражения. Леди были паразитами, слишком высокомерными, чтобы оплачивать свое собственное проживание честной проституцией. Скоро у него будет достаточно денег, чтобы окружить себя нетерпеливыми проститутками и подобострастными друзьями до конца жизни.

Такое сибаритское удовольствие почти отвлекло его от разговора леди — то есть до тех пор, пока он не услышал имя «Иденкорт».

— О нет! Это ее деньги, а не Иденкорта! Говорят, почти тридцать тысяч фунтов.

Другая женщина с завистью вздохнула.

— Можешь себе представить? Молодой, красивый герцог и все это богатство. Полагаю, что она будет спать в ночных рубашках от Лемонтёра.

Другая женщина фыркнула не менее завистливо.

— С этим наследством она будет одевать своих горничных у Лемонтёра!

— Но разве это не романтично? Я слышала, что он увез ее в свое поместье и не позволял ей уехать до тех пор, пока она не пообещала выйти за него замуж.

Я должен был убить эту тощую суку, когда у меня был шанс!

До тех пор, пока Вульф не почувствовал на своем плече тяжелую руку лакея, он не осознавал, что прорычал эти злые слова вслух.

— Сэр, думаю, что вам лучше двигаться дальше.