Бронвин Скотт - Самый желанный любовник Лондона

Именно тогда Алина с ужасающей ясностью поняла, что могла получить от Чэннинга Деверила самый невероятный секс на свете, но при этом его души ей не заполучить никогда. И не только потому, что она была вдовой со скандальным французским прошлым, а потому, что он никому не откроет своего сердца, по крайней мере, не ей. Но на этот раз она надеялась, что все выйдет иначе. Теперь она знала границы. Она могла наслаждаться потряса ющим, умопомрачительным сексом, не надеясь на большее.

Танец закончился, и Чэннинг подвел ее к группе гостей, с которыми она беседовала до того, как начался вальс. Они ни словом не обмолвились о Сеймуре, и остаток вечера представлялся ей в весьма неясном свете. Ее мучил вопрос, как он собирается заставить ее раскрыть свои секреты.

Танцы с другими партнерами лишь ненадолго отвлекали ее в ожидании, когда Чэннинг пригласит ее снова и избавит от томительных размышлений. Ну а теперь он, наконец, о чем-нибудь спросит ее?

Заключительным танцем тоже был вальс, и для создания особенной романтичной атмосферы леди Лайонел приказала оставить зажженными лишь несколько светильников, чтобы создать в гостиной загадочный полумрак. Эффект получился изумительный, подумала Алина, когда Чэннинг взял ее за руку.

Чэннинг повел ее в танце, положив ладонь ей на спину, а она опустила руку на его плечо. Он зашептал ей на ухо, и в его тихом голосе Алина уловила нотки веселья и скрытое желание:

– Для хозяйки с довольно посредственной репутацией леди Лайонел оказалась на высоте. Сначала охота за яйцами, а теперь это.

Ее ответ оказался не столь дружелюбным и мягким, как, возможно, он ожидал. Алина не собиралась сдаваться на волю его мягкого обаяния после того, как он весь вечер заставил ее мучиться сомнениями. Она решила расставить все точки над «и».

– Жаль, потому что ты собираешься все испортить. – И это она говорила, в то время как наслаждалась, танцуя с Чэннингом в полумраке зала.

– И как же я собираюсь это сделать? – поинтересовался Чэннинг, быстро развернув ее, чтобы избежать столкновения с другой парой в полумраке. Он резко прижал ее к себе, и Алина ощутила прикосновение его бедер к своей юбке.

– Ты собираешься расспрашивать меня о Сеймуре.

– Нет, не собираюсь.

– Как же. Ты испепелял меня взглядами перед ужином. – Хотя возможно, она все это вообразила. Возможно, ее дела с Сеймуром не интересовали его, и он приставал к ней с расспросами всего лишь из простого любопытства. Да и зачем ему это знать? Сейчас его связывала с ней работа, как и тогда на рождественском приеме. Тогда она тоже вообразила, что для него их встреча – нечто большее, чем работа.

Он мягко рассмеялся:

– Уверяю, я не собирался расспрашивать тебя.

Теперь Алина была не в силах совладать с любопытством:

– А почему?

Он нежно коснулся губами мочки ее уха, и Алина ощутила теплоту его дыхания.

– Потому что, Алина, я не хотел испортить волшебство этого момента. – Он снова резко закрутил ее, а потом прижался к ней, его голос сделался хриплым от желания, и это мгновенно возбудило ее. – Я очень хочу как можно скорее оказаться в твоей комнате.

И поскольку это показалось ей гораздо заманчивее, чем спор о ее делах с Роландом Сеймуром, Алина воскликнула:

– И я тоже!

Комната принадлежала ей, но теперь в качестве соблазнителя выступал Чэннинг. Он соблазнял ее шоколадом и второй бутылкой шампанского. Для Алины Марлис не было в мире лучшего афродизиака, чем шампанское и шоколад, за исключением обнаженного Чэннинга Деверила, в свете зажженных свечей разливающего шампанское по бокалам. Но с ее стороны было бы наивно считать, что эта ночь станет повторением прошлой. Подобную ошибку мог позволить себе лишь дилетант, а Чэннинг не был дилетантом. Они уже ели конфеты в летнем домике и обнаженными пили шампанское, и потому повторение казалось сейчас соблазнительной прелюдией к неизвестному. Алина улыбнулась, чувствуя, как внутри медленно разгорается сладостный огонь. Она поняла, так он пытался отплатить ей за то, что она не рассказала ему о Сеймуре. Она заставила его сегодня сгорать от любопытства, и теперь он платил ей той же монетой, как и на балу, заставляя гадать, что же последует дальше. Но сейчас она не испытывала страха, как с мужем, эти догадки возбуждали и потому были так приятны.

Когда она почти допила свой бокал, Чэннинг поднялся с кресла у камина и отдал свое первое приказание:

– Раздевайся.

Ах, так вот что это будет за игра, подумала Алина, наблюдая, как он направился в другой конец комнаты, отвернувшись от нее. Он не собирался смотреть, как она раздевается. Конечно нет. Это могло испортить игру, лишить его главенствующей роли. Она услышала, как он перебирает какие-то вещи, и принялась медленно стягивать с себя платье и белье.

– Могу я сесть? – спросила она, полная готовности играть в любую игру, какую он предложит.

Чэннинг вернулся с подносом, на котором были разложены различные предметы. Он долго разглядывал ее обнаженное тело в мерцающем пламени свечей, а затем внимательно оглядел кресло.

– Думаю, да, – воскликнул он наконец. – Кресло идеально подойдет.

– Подойдет для чего? – поинтересовалась Алина, усаживаясь в кресло. Он не сводил глаз с ее обнаженного тела, и от этого пристального взгляда ее охватило острое возбуждение.

Он опустился на колени рядом, поставив поднос на столик у кресла.

– Тебя ждет сладкое шоколадное наслаждение. – Он широко раздвинул ее ноги, проведя теплыми ладонями по внутренней стороне ее бедер. Ее возбуждала беззащитность и полная открытость перед ним.

Он протянул руку и взял с подноса полоску ткани.

– Шелк, – хрипло пробормотал Чэннинг, разворачивая ленту. – Не беспокойся, я не стану завязывать слишком туго.

Но достаточно туго, чтобы удержать ее, чтобы не позволить ей делать лишние движения. У Алины пересохло в горле, когда он привязал ее ноги к ножкам кресла, а руки к подлокотникам, приятное возбуждение током прошло по ее телу. Он потянул за ленты, чтобы проверить, надежно ли они удерживают ее, и на его губах заиграла озорная улыбка.

Алина увидела, как Чэннинг снова потянулся к подносу. Он взял чашку и кисточку. Зачем эта кисточка? Их взгляды встретились.

– А теперь я хочу раскрасить тебя. Ты станешь моей картиной, написанной шоколадом.

Теперь только Алина ощутила аромат растаявшего шоколада, и этот сладкий, возбуждающий запах смешивался с терпким мускусным запахом желания. Она вдруг поняла, что этот запах исходит от нее. И от него. Аромат их общего желания и страсти, который не имел ничего общего с запахом страха. Она это знала. При свете пылающего в камине огня она заметила крохотные бусинки пота, выступившие на его теле. В конце этой игры их непременно ждет наслаждение, и ради этого она готова сыграть с ним.

Чэннинг устроился у нее между ног, а затем обмакнул кисточку в чашку и медленно и нежно провел по ее телу, оставляя на коже теплый шоколадный след. Боже, это была изысканная, удивительная ласка, словно самый настоящий сладкий поцелуй.

Он провел кисточкой по ее груди, рисуя завитки и изгибы вокруг ее сосков, а затем на животе. Нежная ласка стала терпкой, когда кисточка опустилась ниже, обводя ее бедра, и нежно коснулась возбужденных складок лона, заставляя Алину изнывать от томительного желания. Ее возбуждение нарастало, становясь жарким и требовательным. Но ей не оставалось ничего, кроме как изо всех сил терпеть. Алина поняла, что она совершенно беспомощна и не в силах противостоять этому изысканному удовольствию. Она ерзала в кресле, выгибая спину, но эти бесплодные попытки освободиться ни к чему не привели и ничуть не ослабили ее нарастающего горячего напряжения. Она попыталась успокоить себя мыслью, что в конце концов он подарит ей долгожданное освобождение.

Но Чэннинг не спешил. Он хотел, чтобы она поняла, что сегодняшняя ночь всецело принадлежит ему. Прошлой ночью вся власть была в ее руках, но лишь потому, что он сам это позволил. Он обмакнул палец в чашку и медленно облизал его.

– Еще не время, – заговорщически пробормотал он. – Возможно, сначала ты захочешь чего-нибудь выпить. – Он встал и окинул ее взглядом, затем сжал в руке свой пенис, и Алина все поняла. «Наслаждайся, глядя на меня, а я буду наслаждаться тобой…»

Алина застонала, не в силах совладать с желанием, которое стало столь сильным, что сладкое наслаждение, о котором говорил Чэннинг, абсолютно не соответствовало тому, что она испытывала.

Он вернулся к ней и, снова встав на колени, слегка коснулся губами ее живота, а затем медленно опустился к серебряному бугорку у нее между ног. Его горячее дыхание опалило ей кожу, когда он произнес страстные и нескромные слова:

– О боже, Алина, твоя девочка сводит меня с ума. – В этих впервые произнесенных словах прозвучало благоговение, и Алина неожиданно почувствовала, как это важно для нее. А затем он сказал, что ее лоно подобно Полярной звезде и что он никогда не видел столь прекрасных волос. Он назвал этот цвет сияющим платиновым шелком, этот изящный, аккуратный треугольник у нее между ног лишний раз напоминал о том, что она была из тех женщин, которые знают, как ухаживать за собой и быть в форме с головы до самых интимных мест.

Он медленно погрузил палец в ложбинку у нее между ног. Алина истекала страстной влагой, готовясь подарить себя ему. Она увидела, как потемнели его глаза, и поняла, что эта восхитительная игра будоражила его не меньше, чем ее.

– Попробуй, каковы мы оба на вкус, – прошептал он, проводя пальцем по головке своего фаллоса, а затем окуная его в остатки шоколада на дне чашки. Он поднес палец к ее губам, и она принялась облизывать сладкую массу, нежно щекоча его кончиком языка. Теперь он вполне мог довести ее до пика наслаждения. Шоколад постепенно остывал на ее коже.

– Тебе нравится облизывать? – спросил он, но этот вопрос оказался риторическим. – Тогда тебе понравится то, что произойдет дальше. – Он встал на колени и обхватил губами ее сосок, ясно давая понять, что собирается делать. О да, теперь у Алины не возникало сомнений, что это все делалось не только ради наслаждения, но и из мести. Обмазав ее тело шоколадом, он собирался облизать ее всю с головы до ног.

– Ты убиваешь меня, Чэннинг, – едва смогла произнести она, когда он кончиком языка коснулся ее пупка. Приходилось ли ей когда-нибудь испытывать столь неистовое желание? Полностью терять контроль над своим телом? И разве когда-нибудь ей нравилось это так сильно?

– Подожди, – прошептал он, слизывая шоколад с ее бедра. – Лучшее еще впереди.

«И пусть это произойдет как можно скорее, – подумала Алина, – пока я не взорвалась от желания, не умерла от прикосновений кисточкой». Хотя какая-то ее часть не торопилась, желая продлить это необычное соблазнение.

Алина вцепилась в ручки кресла, впервые порадовавшись тому, что шелковые путы надежно удерживают ее на месте. Иначе она просто соскользнула бы на пол, окончательно лишившись сил. Но в следующий момент она пожалела, что ее руки связаны и она не может запустить пальцы в его волосы, ухватившись за них, словно за спасительный якорь в бурном море желания. Она безумно хотела освободить ноги, чтобы крепко сжать их и ощутить спасительную вспышку сладостного наслаждения.

И ее последнее желание наконец сбылось. Чэннинг добрался до ее возбужденного бугорка и слегка коснулся его языком, и, выведя ее из беспамятства неутоленного желания, освободил ее, чувствуя, как ее тело сотрясает дрожь наслаждения. Восторженный крик сорвался с ее губ, и она провалилась в туман забытья.

Алина не помнила, как он развязал ее, и, лишь придя в себя, обнаружила, что свободна.

– Как ты себя чувствуешь? – Чэннинг сидел напротив, потягивая шампанское с таким видом, словно не произошло ничего необычного.

– Прекрасно. – Алина смотрела, как Чэннинг наполняет бокал для нее. Она и в самом деле чувствовала себя прекрасно, но немного хотела спать, теперь, когда буря миновала, принеся ей невероятное удовлетворение.

– Рад это слышать. – Он улыбнулся, глядя на нее поверх бокала. – Мне хотелось бы, чтобы ты оказала мне маленькую услугу.

– Что бы это могло быть? – спросила Алина, хотя прекрасно знала, о чем идет речь. Мужчина, доставивший женщине столь невероятное удовольствие, не мог не попросить о маленькой услуге для себя. И она будет только рада вернуть себе хоть каплю былой власти.

Чэннинг улыбнулся и игриво провел кончиком пальца по краю бокала.

– Знаешь, Амери рассказал мне, что ты была для него слишком сложной. Теперь я начинаю его понимать.

– Я никогда не спала с Амери, – напомнила ему Алина. И она была вдвойне рада, что это так. Конечно, у них с Чэннингом были другие любовники, но хорошо, что они оба не знают, кто эти люди. Их прошлое было слишком богатым, ничего уж тут не поделаешь.

– Я знаю. Страшно представить, что ты могла бы сотворить с бедным мальчиком, – поддразнил ее Чэннинг, но Алина заметила, что он рад тому, что между ней и Амери ничего не было. Амери был его коллегой, другом, но, скорее всего, то, что было связано с ней, он держал в строжайшем секрете и ни с кем не делился этой тайной.