– Наконец-то мы одни. – Чэннинг взял бокал с шампанским, который протянула Алина, и поцеловал ее в щеку. – Ты была великолепна сегодня вечером. Я знаю, тебе нелегко пришлось. – Чэннинг сбросил пальто и галстук. Его рубашка была небрежно расстегнута на груди, а рукава закатаны до локтей.

Алина вдруг представила, как они вместе будут возвращаться домой после каждого бала. Все будет именно так: шампанское и непринужденный, домашний вид.

Чэннинг сел на диван и, отставив бокал, принялся снимать с нее туфли. Он медленно провел рукой по ее ступне, а затем принялся массировать ее осторожными движениями.

– Как ощущения?

– Это восхитительно. – Алина вздохнула. Слишком восхитительно. Ей было невыносимо трудно отказаться от него, но что ей еще оставалось? Если она не распрощается с Чэннингом, этот выбор будет стоить ему жизни. Она не могла защитить его от пули. И даже если «Лига» сумеет разоблачить Сеймура, это не гарантирует безопасности для Чэннинга.

На самом деле все может оказаться еще хуже. Сеймур ясно дал ей это понять. Он не был наемным убийцей. Но убийцей мог стать какой-нибудь парень, которому неплохо заплатят, чтобы решить эту проблему, если Алина не обратит внимания на последнее пре дупреждение. После этого игра пойдет по правилам. Возможно, Чэннинга убьют не сразу, а немного позже. Так что у Алины остался один-единственный шанс, чтобы не допустить трагедии.

– Думаю, это необходимо прекратить, – тихо начал Чэннинг.

– Конечно. Это становится слишком опасно, – медленно ответила Алина, пока не понимая, куда клонит Чэннинг. Она слишком погрузилась в собственные мысли и пропустила что-то важное.

– Я не о Сеймуре. – Чэннинг взглянул на нее, перестав массировать ее ступни. – Я имею в виду нас, то как мы прячемся в библиотеках, в Аргози-Хаус, в твоем доме, за деревьями в парках, в экипажах.

– Это так будоражит, – настороженно откликнулась Алина. Теперь он окончательно сбил ее с толку.

– Мне это тоже нравится, потому что мы вместе, – продолжал Чэннинг, завершив массаж. – Я думал о том, чтобы больше времени проводить вместе, и решил, что хочу всегда быть с тобой, не прятаться по углам, не скрываться от посторонних глаз, боясь, что кто-нибудь узнает о нас и раздует из этого скандал. Я хочу быть вместе с тобой на законных основаниях. Хочу танцевать с тобой больше двух раз, хочу приезжать на приемы вместе с тобой и уезжать тоже вместе и не искать для этого никаких причин и оправданий.

– О чем ты говоришь? – У Алины закружилась голова. Она не сомневалась, что знает ответ, но хотела услышать эти слова от него, в надежде, что все-таки ошиблась. Она не хотела сейчас всех этих душевных откровений, сейчас, когда должна оставить его. Но понимала, что все необходимо решить раз и навсегда.

– Я говорю, что хочу жениться на тебе. Ты окажешь мне эту честь? – Чэннинг пристально посмотрел ей в глаза; его глубокий и проницательный взгляд, казалось, проникал в самые потаенные уголки ее души. Так и было. Но он был обречен услышать совсем не то, чего ожидал.

Она попыталась отдернуть ногу, но он крепко держал ее.

– Не пытайся ускользнуть, Алина. – Его голос сделался хриплым, выдавая глубокое волнение. – Это не связано с Сеймуром и скандалами вокруг тебя.

Алина проглотила подкативший к горлу ком. Она не хотела причинять ему боль. Сможет ли он это понять? Возможно, позже. Она сомневалась, что он сумеет понять это сейчас, когда открывал перед ней свое сердце, но не могла не попытаться убедить его.

– Ты не хочешь жениться на мне, Чэннинг. Ты хочешь спасти меня. – Она слегка улыбнулась и покачала головой. – Я ценю это, но мне не нужно спасение. Я сама могу о себе позаботиться. – И могу спасти тебя, если только ты позволишь.

– Дело не в спасении, – прервал ее Чэннинг.

– Именно в нем, – огрызнулась Алина. – Именно этим ты и занимаешься. Вспомни об агентстве. Ты спасаешь беспризорников, забирая их с улицы и обучая, давая им достойное будущее. Ты спасаешь молодых джентльменов, оказавшихся на грани нищеты, с которой они не в состоянии справиться, и помогаешь им добиться успеха в жизни. Ты даришь женщинам мгновения радости, озаряющие их жизнь, полную одиночества. И это ты хочешь сделать, чтобы защитить меня. Когда минует опасность, ты будешь мной тяготиться, не понимая зачем. Сейчас тобой движет страх, вызванный сегодняшним происшествием.

– Дело не в том, что я хочу тебя спасти, Алина. Дело в любви, – мягко ответил Чэннинг.

Услышав эти слова, она резко отдернула ногу и спрятала ее под пышной юбкой. Если он еще хоть раз прикоснется к ней, она не сможет противостоять ему. Алина думала, что он станет кричать и спорить с ней. Она хотела разозлить его, хотела бороться с ним, возможно, даже чем-нибудь запустить в него. На столе стояла чудесная ваза, как раз подходящая для этой цели. Ей гораздо легче будет уйти, если она разозлится. Но он не желал играть по ее правилам. Он произнес слово «любовь». Это слово впервые было произнесено между ними за все время их знакомства.

– Ты не должен любить меня, Чэннинг. Я этого не стою.

– Назови мне хотя бы одну причину, – настаивал Чэннинг.

Алина вдруг поняла, что он знает ее гораздо лучше, чем она его. Он понимал, что она станет упорствовать. И даже знал, в чем станет упорствовать.

– Я лучше сразу начну с главного. С агентства. Тебе придется оставить его. Женатый мужчина не может быть членом «Лиги осторожных джентльменов».

– Я отойду от дел, – спокойно ответил Чэннинг и глазом не моргнув. – Я уже давно об этом подумываю. Что еще?

Алина никак не ожидала такой безоговорочной капитуляции.

– В свете пойдут разговоры. Будут говорить, что ты неудачно женился. Разгорится скандал.

– И как о тебе могут такое сказать? Ты французская графиня, а я всего лишь средний сын графа. Мы вполне друг другу подходим.

Алина вскочила и принялась мерить шагами комнату.

– Ты ведешь себя неразумно, Чэннинг. Ты знаешь, что я имею в виду.

Чэннинг высокомерно вскинул брови:

– Несколько минут назад ты знала, что я сделаю тебе предложение, и все-таки не стала возражать и выслушала меня. Теперь твоя очередь. Если ты собираешься отказать мне, то скажи прямо.

– Дело не в моем титуле. Дело во мне. Я не достойна тебя. Чэннинг, я всего лишь первоклассная шлюха. Я делала то, что не стала бы делать ни одна приличная леди, я использовала секс, чтобы манипулировать мужчинами. – Ее голос сорвался.

Чэннинг вскочил с дивана:

– Прекрати, Алина. Это слова графа, он так хотел, чтобы ты поверила, что ничего не стоишь. Ты совершала все эти низости, чтобы выжить. И это не имеет отношения к тому, кто мы и что делаем. И никогда не имело.

– Но мы играли друг с другом, – заметила Алина. – Ты не можешь это отрицать.

– Потому что нам так нравится, это часть нашей натуры. Но я всегда чувствую, когда заканчиваются игры и начинается нечто большее. – Чэннинг схватил ее за плечи. – Я играл в эти игры, потому что только так мог приблизиться к тебе, мог заполучить тебя. Я хочу тебя.

У нее остался лишь один способ победить в этом споре – заставить его замолчать. Алина прильнула к нему и жарко поцеловала его в губы. Обвив его руками за шею, она прошептала:

– Люби меня, Чэннинг Деверил.

Его не нужно было просить дважды, хотя Алина и была готова просить столько, сколько потребуется для достижения своей цели. Стратегия «поразвлечься и бросить» не будет иметь силы без того, что вот-вот произойдет между ними. Чэннинг страстно целовал ее губы, его руки торопливо пытались сорвать с нее платье. Она в ответ лихорадочно пыталась расстегнуть его жилет и стянуть с него рубашку.

Алина понимала причины этой спешки. События прошедшего дня, чувства, пережитые этим вечером, сделали их особенно уязвимыми и ранимыми. Их тела нуждались в любом противоядии к нерешенным проблемам, даже если это противоядие принесло бы лишь временное облегчение. И Алина страстно желала в последний раз насладиться близостью с этим замечательным мужчиной. Она не сомневалась, что Чэннинг сказал правду. Он желал ее и, возможно, любил всем сердцем. Но она принесет ему несчастье, даже если сейчас он не способен это понять. Она должна быть решительной за них обоих.

Ее руки ухватились за ремень его брюк, выпуская наружу его возбужденный пенис. Он был готов доставить ей наслаждение, большой и такой горячий в ее руке. Чэннинг поднял ее юбки, приспустил лиф платья и жадно обхватил губами ее сосок. Страстное желание переполняло ее изнутри. Он слегка прикусил ее сосок и нежно коснулся его кончиком языка. Алина застонала.

– Обхвати меня ногами, – приказал Чэннинг.

Он приподнял ее, прижимая к стене, не желая тратить время на поиски кровати. Эта близость будет быстрой, жаркой и всепоглощающей. У них не осталось времени на детали, все поглотила необузданная и безумная страсть. Он прижал ее к стене.

Алина почувствовала холодную шероховатость кирпичной стены. Чэннинг, напротив, опалял ее своим неистовым желанием. Он целовал ее, проникая все глубже и глубже в ее лоно, заставляя ее задыхаться от наслаждения. Но она хотела большего. Хотела, чтобы его властные и сводящие с ума движения заставили ее забыть обо всем на свете. И вот, наконец, мир перестал существовать, и, потеряв контроль над собой, Алина отчаянно выкрикнула его имя.

Глава 22

Постель оказалась пуста. Чэннинг проснулся утром от собственного стона, его тело слишком поздно ощутило то, о чем в бессознательном состоянии уже знал его разум. Возможно, именно гнетущее чувство пустоты и стало причиной его пробуждения. Он перекатился на бок и ощупал подушку и простыни, где спала Алина. Они были холодны.

Чэннинг сел в постели и окинул взглядом комнату. Алина не любила рано вставать, а после событий прошлой ночи у нее были все причины спать до обеда. После яростной и торопливой любовной схватки у стены они переместились в спальню, где предались долгим и изысканным ласкам. Это утомило их обоих, решил Чэннинг. Но, судя по всему, ее это утомило меньше.

– Алина? – позвал он, ленясь встать с постели и искать ее по дому. Зачем, когда можно просто позвать? Он откинулся на подушки, все еще ощущая усталость. Ему хотелось бы обнять ее и поспать еще пару часов, а потом заговорить о браке, выбрав момент, когда она окажется особенно уступчивой.

– Алина? – снова позвал Чэннинг, но она так и не откликнулась.

Его охватило легкое беспокойство. Чэннинг откинул простыни и обнаженным прошелся по комнате. В другой комнате ее тоже не оказалось. Куда же она подевалась? Спустилась вниз? Он закутался в простыню и отправился на поиски. Для начала Чэннинг заглянул в гостиную. Бросив взгляд на стул, где прошлым вечером висела шаль, он заметил, что она исчезла. У него все сжалось внутри от плохого предчувствия.

Чэннинг согнулся пополам, положив руки на колени, когда его озарила ужасная мысль. Алина ушла! И она не просто вышла, чтобы распорядиться насчет завтрака. Она ушла, исчезла. Алина оставила его, пока он спал в ее постели, в ее доме. Вернется ли она обратно? Предложение, признание в любви, – возможно, всего этого оказалось для нее чересчур? А возможно, ее это вообще не интересовало? А вдруг она сбежала, опасаясь, что он не смирится с ее отказом? Или же здесь кроется другая причина?

Он снова бросился в спальню и ощупал простыни. Как давно она ушла? Простыни были холодны как лед. Возможно, это произошло час назад, а возможно, и больше. Чэннинг напряженно размышлял, натягивая одежду. Куда она могла уйти? Почему не разбудила служанку? Потребуется время, чтобы все выяснить. Он не мог сосредоточиться, раздираемый беспокойством и в замешательстве не находя себе места. Наконец он вызвал Селесту.


Прошел час, а Чэннинг так ничего и не выяснил. Ему оставалось лишь бесконечно расспрашивать бедную служанку. Чэннинг выяснил, что перед уходом Алина разбудила Селесту. Но та не могла ничего толком рассказать, кроме того, что Алина взяла с собой небольшой саквояж с документами и уехала.

– Куда? – Чэннинг нетерпеливо провел рукой по волосам. Он выслушивал это уже в пятый раз, и выучил каждое слово Селесты наизусть.

– Не знаю. Она мне не сказала. – Похоже, это огорчало ее не меньше, чем Чэннинга.

– Сейчас десять часов утра. Куда она доберется к одиннадцати? – Как можно вести себя таинственно при ярком свете дня? Как можно исчезнуть без следа? – Она собиралась вернуться? – Чэннинг попытался зайти с другой стороны. Возможно, стоит подумать не о том, куда она отправилась, а чем займется после.

– Она ничего не сказала, милорд. И ничего не взяла с собой в дорогу, – ответила Селеста. – Все ее вещи на месте.

Ледяной страх сковал его изнутри. Потому, что она собиралась вернуться, или потому, что точно знала, что уже не вернется? А платья и расчески ей не понадобятся. Он не осмеливался произнести это вслух. Селеста и так уже была на грани истерики. И какой только женщине взбредет в голову сбежать из постели любовника и направиться навстречу своей судьбе?