Барбара Картленд - Сапфиры Сиама

Он хотел заверить ее, что для него нет ничего более важного, чем найти ее отца. Он сказал бы ей, что она напрасно обвиняет его в том, что он остался во «Дворце Тысячи Наслаждений» по другим причинам, кроме важного и полезного разговора с Биби. Но маркиз подумал, что она снова яростно набросится на него, а единственное, чего он терпеть не мог, были подобные сцены.

Нелепо было оправдываться перед ребенком, который сам ему навязался. Как только он найдет Кэлвина Брука, она исчезнет из его жизни, и все этим кончится.

Яхта начала увеличивать скорость, и они были уже далеко от дворца.

Он поймал себя на мысли о том, как странно, что Анкана, проявлявшая такое спокойствие и самообладание по пути в Бангкок, вдруг стала истеричной, когда он меньше всего этого ожидал. Он понимал, что она была в напряжении, ожидая известий, которые он должен был принести ей от Биби. Однако до этого момента она всю дорогу вела себя образцово. Он восхищался ее безмятежностью, и эта внезапная вспышка, случившаяся без всякой видимой причины, казалась просто невероятной.

Он повторил себе твердо, как до этого говорил Анкане, что леди не должны знать ничего о «Домах Удовольствий» и женщинах, подобных Биби. Если каким-то образом они что-нибудь услышали, то должны воспринимать это с достоинством. Приличия требуют, чтобы они делали вид, что не понимают, о чем идет речь и почему мужчины так интересуются подобными особами.

Вся проблема в том, думал он, что я не понимаю юных девиц и не имею желания их понимать. Потом он вспомнил утонченных светских женщин, у которых он пользовался успехом в Лондоне. Он отлично знал, что, если бы любая из них сопровождала его в этом путешествии, ему бы уже на второй день пути захотелось выброситься за борт. Единственными темами для разговора для них были бы их собственные персоны и, разумеется, он. Увлекательные споры на самые сложные и животрепещущие темы, занимавшие его и Анкану каждый вечер, никогда бы не возникли.

Он был вынужден признать, что на протяжении всего их путешествия по Средиземному и Красному морям, по Индийскому океану и Сиамскому заливу он не скучал ни одной минуты. Более того, Осмонд чувствовал такую бодрость и живость ума, каких не испытывал уже давно. Забавно, что такая молоденькая девушка, как Анкана, смогла пробудить в нем новые интеллектуальные ресурсы!

Когда они разговаривали, она приводила его к заключениям, никогда раньше не приходившим ему в голову. И, по правде говоря, она никогда не казалась ему агрессивно женственной или утомительно нелогичной, какими он считал всех дам до настоящего момента.

Видимо, она переутомилась, думал он. С ее слишком живым воображением Биби могла казаться ей совсем иной, чем была на самом деле. Вероятно, в ее представлении «Дом Удовольствий» был чем-то, напоминающим карикатуры Хогарта, – чем-то гротескно ужасным.

А потом маркиз задался мыслью, откуда вообще ему знать о том, что может быть в голове молоденькой девушки. Все это приводило его к одному и тому же заключению – Анкана не должна быть с ним. Руководствуйся он здравым смыслом, он никогда бы не рассказал ей, куда направляется. Просто он привык разговаривать с ней и обсуждать все, как будто она была другим мужчиной. Теперь он понимал, немного запоздало, что она не только очень умна, но очень молода и очень уязвима.

Тот факт, что он ушел в место, которое чопорные англичане назвали бы «притоном», да еще проводит там время с теми, кого в Библии называют блудницами, конечно, впечатлил ее гораздо сильнее, чем любую сверстницу, которая, вероятнее всего, даже не задалась бы вопросом, о чем именно идет речь.

– Очень глупо с моей стороны, что я не сказал ей, будто иду в клуб или куда-нибудь в этом роде.

И он снова подумал, что хотел бы объяснить ей, что не произошло ничего такого, что должно ее тревожить. Но в неожиданном приступе упрямства он сердито подумал, что ничего подобного делать не станет.

Чтобы отвлечься, маркиз поднялся на мостик. Он застал капитана у руля. Там было еще двое моряков, которых он тут же отослал в рубку.

– Теперь, капитан, когда мы ушли уже далеко, я хочу, чтобы вы шли на полной скорости в Патайю, и если нам повезет, чтобы мы оказались там завтра рано утром.

Капитан показал ему карту, лежавшую в рубке. Маркиз нашел на ней Патайю, обозначенную, ввиду ее незначительности, маленькими буквами. Копи были обозначены выше по течению.

Маркиз, однако, счел ненужным идти дальше Патайи. Он был уверен, что, как только они прибудут, Кэлвин Брук так или иначе выйдет с ними на связь. Эта мысль ободряла его.

Через полчаса, расставшись с капитаном, он решил лечь спать. Утром он хотел встать как можно раньше, чтобы увидеть прибытие яхты в Патайю.

– По крайней мере, – сказал он себе, – я не потратил зря много времени. Прибыв с рекордной скоростью из Лондона в Бангкок, я уже в день приезда нашел ключ к местопребыванию Кэлвина. – Он улыбнулся. – Никто другой не смог бы действовать настолько быстро.

Он оценил, еще до того как спустился вниз, предусмотрительность капитана, который понял, почему им не следовало привлекать к себе внимание. Свет в салоне был потушен. Яхта, которую можно было различить благодаря навигационным огням, не должна была бросаться в глаза.

Пока все идет хорошо, подумал маркиз, направляясь к себе. Проходя мимо каюты Анканы, он услышал странные звуки. Осмонд остановился, прислушался и понял, к своему удивлению, что Анкана плачет.

Маркиз поколебался немного, а затем, движимый каким-то импульсом, постучал в дверь. Звуки мгновенно прекратились. Она не отозвалась, и он вошел.

У постели горела только одна маленькая лампа. Балдахин по краям постели, свисавший с потолка, не позволял ему ясно ее разглядеть.

Наконец, она спросила тихим задыхающимся голосом:

– Что… вам… нужно?

Маркиз закрыл за собой дверь. Он подошел к постели, но Анкана не шевельнулась, и Осмонд понял, что она не хочет, чтобы он видел ее слезы.

Сев на краешек кровати лицом к ней, он спокойно заговорил:

– Я хотел сказать вам, что мы идем со всей возможной скоростью в Патайю. Я думаю, мы будем там завтра утром, возможно, очень рано утром.

Она не отвечала, и у него было такое чувство, что ей трудно говорить. Мягким тоном он спросил:

– Что вас расстроило?

С этими словами он протянул ладонь и положил ее на ее руку, лежавшую на простыне.

– До сих пор вы были такой храброй и сдержанной. Я уверен, ваш отец не хотел бы, чтобы в последний момент вы утратили душевное равновесие.

Рука Анканы сжалась под его рукой, но он ее не отпустил.

Через мгновение она сказала тихим детским голоском:

– Извините… что я… была груба.

– Это можно понять, – сказал маркиз. – Вам пришлось долго ждать моего возвращения. – Он замолчал и улыбнулся, прежде чем продолжить: – Я понимаю, вам было мучительно не знать, удалось ли мне что-то выяснить о вашем отце или нам придется искать его вслепую, без всякой помощи.

Как будто его добрый тон унес все ее несчастье, она повернула ладонь и ухватилась за его руку пальцами.

– Теперь… я уверена… что мы найдем папу.

– Я думаю, боги на нашей стороне, – отвечал маркиз. – На самом деле, я в этом уверен. Когда вы ушли, я подумал, как нам повезло, что мы так быстро добрались до Бангкока. – Он помолчал немного. – А потом мы нашли открытку, которую, как рассчитывал ваш отец, я должен был получить, наведя справки в нужном месте.

– Я… я не должна была вести себя так… глупо, – сказала Анкана смиренно.

– Как я уже сказал, это можно понять. Если эта мысль так огорчает вас, позвольте мне признаться, что я не воспользовался «наслаждениями», предлагаемыми в этом месте. – Он помолчал и, улыбнувшись, добавил: – Вместо этого я имел очень серьезный разговор с владелицей заведения.

Он без слов понял, что сказанное им утешило Анкану.

– Постарайтесь заснуть. Я хочу, чтобы при встрече ваш отец увидел вас красивой и счастливой, а не унылой молодой особой с темными кругами под глазами и красным носом.

– У меня не красный нос! – возразила Анкана, и маркиз засмеялся.

– У вас очень хорошенький носик. А теперь, так как я устал, я ложусь спать и не хочу, чтобы меня беспокоили странные звуки из этой каюты!

– Извините, что я… была так… глупа.

– Просто вы были непредсказуемы, – отвечал маркиз. – А о какой женщине этого не скажешь? Спокойной ночи, Анкана!

Он наклонился, намереваясь поцеловать ее в щеку. Должно быть, она подняла голову, потому что вместо щеки он случайно, коснулся ее губ. На мгновение Осмонд ощутил себя в плену их невинности и нежности. Затем, понимая, что это было недоразумением, он поднялся со словами:

– Спите спокойно, и, возможно, завтра вечером ваш отец уже будет с нами.

Он подошел к двери, открыл ее и вышел не оглядываясь. Только оказавшись у себя в каюте, он заметил, что по-прежнему ощущает прикосновение ее губ.

Этот поцелуй совершенно не походил на все те, что он когда-либо получал или дарил в своей жизни.

Анкана проснулась очень рано, хотя после ухода маркиза она еще долго не могла уснуть. Она лежала, вспоминая его поцелуй и ощущая прикосновение его губ.

Поскольку ее никогда прежде не целовали, и она уже знала, что любит его, происшествие очень взволновало девушку – от одной лишь мысли об этом ей казалось, словно морские волны омывают все ее тело. Анкана знала, что, даже если маркиз никогда снова не прикоснется к ней, она всегда будет помнить, какие чувства он в ней пробудил. Это был восторг, какого она никогда не ожидала испытать, это было все, чего она жаждала, но никогда не надеялась обрести – уж точно не с ним.

– Как я могла его ненавидеть? – спрашивала она себя.

Она понимала, что с того момента, как он перестал на нее злиться за вторжение в его жизнь, он заинтриговывал и очаровывал ее. Он обращался с ней как со своей гостьей, с которой ему нравилось вести серьезные разговоры. Она не чаяла, что кто-то другой, кроме ее отца, станет говорить с ней как с равной и будет при этом таким знающим и, как она теперь понимала, обворожительным человеком.

Анкана ненавидела его за ту жизнь, какую он вел в Лондоне. Она презирала его за то, что он напрасно растрачивал свои способности в обществе. Теперь ей казалось, что мужчина должен быть именно таким – сильным, властным, с чувством собственного достоинства и в то же время нежным, понимающим и – самое главное – интересным.

Она сознавала, что этот поцелуй для него ничего не значил, в то время как для нее он открыл новый дивный мир, о котором она не имела представления. Она впервые почувствовала себя женщиной, оставшейся наедине с привлекательным мужчиной.

– Как я могла не видеть этого раньше? – спрашивала она себя. Анкана с отчаянием подумала, что их путешествие подходит к концу. Как только они найдут ее отца, маркиз, без сомнения, тут же вернется в Англию. Она понимала, что в Лондоне осталась его настоящая жизнь, быть там – его долг.

Она была достаточно умна, чтобы понять – маркиз не мог отказать королю в его просьбе только потому, что через многое прошел вместе с ее отцом, до того как унаследовал титул. Однако такие приключения уже в прошлом. Как только маркиз спасет ее отца, он исчезнет, как исчезает над морем утренний туман.

Анкана вряд ли когда-нибудь увидит его снова.

– Я люблю его! – шептала она.

Сон не шел, она встала, раздвинула занавески и выглянула в иллюминатор. Они входили в Патайский залив так тихо, что она этого даже не заметила. Сейчас она увидела изогнутую полосу омываемого волнами блестящего белого песка, а за ней пальмы и цветущие кустарники. Это зрелище было так прекрасно, что она не могла от него оторваться, ей казалось, что она попала в какой-то странный рай.

Она начала поспешно одеваться, решив увидеть как можно больше в местах, казавшихся такими прекрасными. Ей не верилось, чтобы здесь могла таиться опасность.

Маркиз тоже долго пролежал без сна. Поэтому он не встал раньше, чтобы увидеть, как яхта входит в Патайский залив. Он выглянул в иллюминатор со стороны, противоположной каюте Анканы. Осмонд увидел маленький тропический остров, окруженный темно-синим коралловым рифом, и сверкающее под восходящим солнцем море. Он тоже подумал, что снаружи очень красиво, но было еще рано, и он вернулся в постель.

Маркиз думал о Кэлвине Бруке и о том, насколько близко от него они теперь находились. Возможно, Анкане удастся войти с ним в мысленную связь. Она убедила Осмонда в такой возможности, несмотря на его сомнения и логические заключения. В положенное время его разбудил Добсон.

Он оделся и поднялся в салон, чтобы позавтракать. Маркиз выглядел очень элегантно в белых брюках и синей морской куртке с золотыми пуговицами.

Когда вошел стюард с кофейником, он спросил:

– Я вижу, стол накрыт на одну персону. Мисс Анкана завтракает в своей каюте?