– Когда пришла ваша телеграмма, здесь сновало множество торговцев, а команда была занята, начищая и полируя яхту.

– Я говорил вам, что не могу взять вас с собой!

– Я не буду вам мешать, – сказала Анкана. – Спустившись вниз, я обнаружила, что здесь много места.

– Дело не в этом! – резко сказал маркиз. – Единственное, что я могу теперь сделать, это отослать вас домой из Гибралтара.

– В таком случае я доберусь до Бангкока по суше.

– Ничего подобного вы не сделаете! – сказал маркиз сердито. – Я ваш опекун, и вы должны мне повиноваться!

К его большому удивлению, вместо того чтобы испугаться, Анкана засмеялась.

– Вы действительно думаете, что я буду делать все, что вы мне прикажете? – спросила она. – Я уверена, папа счел бы это очень забавным.

– По-моему, он счел бы ваше поведение отвратительным! – гневно сказал маркиз.

Анкана покачала головой.

– Нет, он никогда бы так не подумал! Когда я сбежала из школы с ним в Марокко, он просто посмеялся и сказал, что я «вся в отца».

Она помолчала, а потом снова засмеялась, прежде чем продолжить:

– Он сам однажды проделал такое, когда учился в Хэрроу.

– Вы самая несносная особа, какую я когда-либо встречал! – воскликнул маркиз.

Его слова прозвучали бы куда более впечатляюще, если бы в этот момент яхту не качнуло. Чтобы не упасть, он был вынужден сесть на кровать. Он думал при этом, что, когда они прибудут в Гибралтар, будет чрезвычайно сложно найти кого-то, кто бы мог отвезти ее обратно в Лондон. К тому же он очень плохо представлял себе, что делать, если она откажется.

Она, наверно, прочитала его мысли, потому что вдруг сказала:

– Как бы вы ни старались этому помешать, я намерена попасть в Бангкок. Вы должны понять, что мое место рядом с папой!

Маркиз глубоко вздохнул.

– Послушайте, Анкана, – начал он совершенно иным тоном, – вы должны подойти к этому разумно. Король Сиама и многие другие считают, что ваш отец умер.

Он видел, что Анкана готова заспорить, и продолжил:

– Если, когда мы попадем в Бангкок, я пойму, что вы правы и он жив, клянусь вам, я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти его и, если он скрывается, вернуть.

Маркиз посмотрел на Анкану – слушает ли она его – и продолжал:

– Если вы будете со мной, вы только осложните дело. Как я смогу объяснить, пусть вы и дочь своего отца, что вы путешествуете вдвоем с мужчиной?

После небольшой паузы, улыбнувшись ей, он сказал:

– И где я найду вам компаньонку, не потратив на это бездну времени, в то время как я должен продолжать путь в Сиам?

– Я об этом думала, – сказала спокойно Анкана.

Она села в привинченное к полу кресло и выглядела, по мнению маркиза, весьма непринужденно.

Он заметил, что на ней была только ночная рубашка и поверх нее халат, не настолько изысканный, чтобы его можно было назвать пеньюаром. Он был зеленовато-голубого цвета с небольшим круглым воротничком, отороченным кружевом. Ее темные длинные волосы падали ей на плечи.

Как будто внушая ему, что он должен был думать, она сказала:

– Вы думаете, что я очень молодо выгляжу – и вот вам и выход из положения! Я могу выглядеть еще моложе, и все поверят, если вы скажете, что мне четырнадцать или пятнадцать лет.

Она очаровательно ему улыбнулась, прежде чем продолжить:

– Раз вы мой опекун, мне будет вполне прилично вас сопровождать, и ваша драгоценная репутация не пострадает!

– Я не о своей репутации беспокоюсь, – возразил маркиз.

– О своей, именно о своей! – вспылила Анкана. – Моя вас нисколько не волнует. Просто вы переживаете, что направляетесь в Сиам со срочной секретной миссией.

Она остановилась и продолжила, понизив голос:

– И вас могут увидеть с кем-то, кого вы прихватили с собой для развлечения и кого в обществе, которое так много для вас значит, могут принять за вашу любовницу!

Маркиз выпрямился.

– Как вы смеете так со мной разговаривать! – сказал он сердито. – Это в высшей степени дерзко и уж, конечно, леди не должна так говорить!

– Я просто не вынесу, если вы станете внушать мне, как должна вести себя леди! – сказала Анкана. – За два года я наслушалась об этом в школе. А вы такой же, как папина сестра, которая все время твердит «леди не должна делать это», «леди не должна делать то», пока не доведет себя до истерики.

– Я полагаю, она находится в этом состоянии в настоящий момент! – заметил маркиз. – Какую причину вы привели ей для своего отъезда из Лондона?

– Я сказала ей правду, – отвечала Анкана. – Я оставила ей записку с сообщением, что я уезжаю с вами в Бангкок, так как папа нуждается во мне.

Маркиз потерял дар речи.

Затем, не в силах удержаться, он сказал:

– Значит, вы отправились в Фолкстоун, едва я успел покинуть ваш дом!

– Путешествуя с папой, я многое научилась делать очень быстро, – отвечала Анкана. – Я собрала все необходимое и выскользнула из дома до того, как тетя спустилась из своей комнаты.

Анкана улыбнулась.

– Я только заехала в банк, чтобы взять побольше денег, на случай если вы все-таки высадите меня в Гибралтаре. Я была в Фолкстоуне за два часа до того, как вы там появились!

– Я нахожу, что вы вели себя очень дурно, – холодно сказал маркиз.

– Ну конечно, с вашей точки зрения! Все было бы намного проще, если бы вы проявили доброжелательность и понимание – чего, конечно, нельзя было ожидать – и сразу же согласились взять меня с собой.

Он тщетно пытался придумать способ избавиться от нее, причем такой, что бы она не могла отправиться в Бангкок в одиночестве.

Он сознавал, что, если Анкана найдет это необходимым, она пойдет на все, чтобы осуществить свою угрозу.

– Почему бы вам не примириться с обстоятельствами? – сказала Анкана, как будто она не слышала его слов. – Я обещаю, что не буду вас беспокоить больше необходимого, и когда мы приедем в Бангкок, я найду папу.

– Я полагал, что это надлежало сделать мне, – снова не смог сдержаться маркиз.

– Сомневаюсь, чтобы вам это удалось, – сказала Анкана. – Вы, англичанин, слишком прозаичны, слишком закоснели в своих привычках, чтобы принести пользу в такой ситуации.

Маркиз лишился дара речи.

Потом, как будто сообразив, что она зашла слишком далеко, Анкана добавила:

– Пожалуйста… не сочтите это за грубость… я только говорю вам правду. Все англичане, каких я встречала, такие. Они верят только в то, – продолжала она после небольшого колебания, – что они… могут потрогать. У них нет представления о том, что китайцы очень мудро называют «мир за гранью мира материального».

Маркиз считал себя умным и проницательным, но был слишком ошеломлен, чтобы что-то сказать.

За последние два года он так привык, что женщины восхищались им и льстили ему, что начал принимать такое обожание как должное. Да он и сам о себе был высокого мнения.

– Я полагаю, – продолжала Анкана, – раз мы будем действовать заодно – что важно, если мы хотим помочь папе, – мы, прежде всего, должны быть откровенны друг с другом.

– Я думал, что вы и так откровенны со мной, – насмешливо заметил маркиз. – Или мне следует ожидать худшего?

Она засмеялась, видимо, довольная тем, что он не обиделся.

– Вы можете ожидать худшего, – сказала она, – но я надеюсь, такого не будет. Я хочу вам доверять. Я знаю, что папе вы нравились.

Маркиз наклонил голову, как бы признавая это, но она продолжала:

– Однако я слышала о вас от моей тети и многих других людей, и это сделало меня подозрительной и, разумеется, осторожной.

– Что же вы слышали? – спросил маркиз.

Он считал ниже своего достоинства проявлять любопытство, но не мог удержаться.

– Ну, во-первых, они восхваляли вас, – сказала Анкана. – Тетя Алиса слышала, конечно, о вашей дружбе с папой.

Она улыбнулась ему, прежде чем продолжить.

– Она все время старалась заставить меня написать вам, когда вы бывали в Лондоне, надеясь, что вы пригласите меня и ее, разумеется, на ужин.

– Я бы так и сделал, – отвечал маркиз.

– С большой неохотой, – закончила за него Анкана. – Когда я услышала, каким успехом вы пользуетесь у прекрасных дам, которые считают вас подарком судьбы, я поняла, что у нас с вами нашлось бы мало общего.

– Если вы будете так говорить со мной, – сказал маркиз, – я вас как следует отшлепаю, как это должен был бы давно сделать ваш отец, если бы он исполнял свой родительский долг.

Звонкий смех Анканы наполнил каюту.

– Я уверена, если бы папа знал, как вы губите свой интеллект, свою энергию и свое время в обществе пустоголовых женщин, чей единственный вклад в мировую цивилизацию это их фотографии на почтовых открытках в витринах магазинов, он бы сказал, что вы глупец.

– Я много раз выступал с речами в палате лордов, – сказал маркиз, оправдываясь.

Он сделал внушительную паузу, чтобы придать вес своим словам:

– Помимо того, что я занимаюсь хозяйственными делами в своих владениях, я активно участвую в нескольких благотворительных обществах, которые все в Англии считают сейчас необходимыми.

Говоря все это, он сам не понимал, почему он снизошел до оправданий перед этой дерзкой молодой особой.

– Конечно, в вашем положении все это правильно.

Он меньше всего ожидал от Анканы такого ответа. Она улыбнулась ему.

– Я просто объяснила, почему в настоящий момент для меня нет места в вашей жизни. К тому же женщины, которых вы предпочитаете, доказывают, что между нами не может быть ничего общего, кроме любви к папе.

– Что, конечно, самое важное, – сказал маркиз.

Намеки на его привязанности он счел за благо игнорировать.

– В этом мы с вами согласны, – сказала Анкана. – Так что если вы готовы меня выслушать, могу я указать вам, в каком виде для меня проще всего с вами путешествовать.

Прежде чем продолжить, она слегка наклонила голову набок.

– Я могла бы быть молоденькой школьницей, которую вы, как опекун, по своей доброте взяли с собой.

– Полагаю, что это столь же удачное объяснение вашего присутствия, как и любое другое, – сказал маркиз, – и надеюсь, что вы будете выглядеть достаточно юной, чтобы оно показалось убедительным.

– Я не была бы дочерью своего отца, если бы не сумела сыграть роль, – с гордостью заявила Анкана. – Когда мы были в Алжире, я была женой бедуина, и никто не заподозрил, что я могла быть кем-то иным.

Удовлетворенно вздохнув при этом воспоминании, она продолжала:

– Когда мы были в Судане, я была его сыном. Все шейхи совершенно в этом уверились и позволили мне ездить верхом в мужском седле, не имея ни малейшего представления о том, что мое место в гареме.

Маркиз не мог удержаться от смеха.

– Я думаю, мне придется принять ваше предложение, – сказал он. – Но когда мы приедем в Бангкок, вы будете делать то, что я вам скажу. – Голос его стал более серьезным. – Вы не станете подвергать себя опасности, даже если ради этого мне придется запереть вас в каюте!

– Ой, как страшно! – улыбнулась Анкана. – Теперь вы пытаетесь меня запугать! Но я знаю, что вы слишком джентльмен, чтобы мне как-то навредить. Ваши угрозы меня не впечатляют.

– Вы быстро поймете, что я совсем не такой, каким вы меня считаете, – зловещим тоном произнес маркиз.

Анкана засмеялась.

– По крайней мере, у вас будет кто-то, кто будет вас задирать и спорить с вами. Судя по тому, что мне говорила тетя Алиса, я так и вижу – вы сидите как паша, в то время как женщины благоговейно целуют вам ноги и говорят, какой вы замечательный!

– Если я услышу еще что-нибудь из того, что говорят обо мне ваша тетушка или кто другой, – заметил маркиз, – я посажу вас в ящик и отправлю обратно в Англию по суше!

– Это идея! – воскликнула Анкана. – Интересно, можно ли вынести такое путешествие? – Засмеявшись, она прибавила: – Это интересная мысль, и гораздо лучшая, чем заковывать арестованных в цепи или приводить их в суд прикованными за руку к охранникам!

Маркиз понял, что от любой угрозы она ловко отмахнется. Эта девушка станет слушать только то, что захочет услышать.

Он поднялся на ноги и, держась за столбик кровати, сказал:

– У нас будет бездна времени, чтобы обсудить нашу стратегию, если у нас таковая появится, когда мы прибудем в Бангкок. А теперь я ложусь спать и надеюсь, что вы сможете объяснить ваше присутствие здесь моему камердинеру завтра утром.

– Конечно! – сказала Анкана.

– А что касается капитана, – продолжал маркиз, – он, несомненно, будет горько упрекать себя за то, что вам удалось пробраться на борт без его ведома!

– Иными словами, я вызову смятение, которое они сочтут весьма огорчительным, – сказала Анкана. – Но не тревожьтесь, потому что все мужчины любят сюрпризы, и они скоро ко мне привыкнут.

Маркизу не нравилась мысль о том, что мужчины могут ее принять, в то время как женщина никогда бы этого не сделала. Однако он не желал развивать эту тему в настоящий момент. Он просто направился к двери.