Луи Бриньон - Саракамуш

Уже теряя сознание, он услышал взволнованный мужской голос:

– Холод лютый, а у него почти нет одежды. Спасать надо мужика…

Был уже почти полдень, когда врач вышел из комнаты Изы.

– Опасность миновала. Температура спала. Иза заснула, – сообщил он Рипсиме и графу Шаповалову. – Она сильно истощена болезнью, но не стоит беспокоиться, она очень скоро начнёт поправляться.

Люттоли «Саракамуш – 2»

Книга вторая

В гостиной шёл приглушённый разговор. Рипсиме и граф Шаповалов беседовали с врачом, который был специально приглашён из Санкт-Петербурга. Их беспокоило состояние Изы, по этой причине он и был вызван. После своего выздоровления Иза испытывала апатию ко всему, что её окружало. И казалось, ничто на свете не может её вывести из этого состояния. Она каждый день отправлялась пешком на водопад и там проводила большую часть дня. А потом возвращалась и запиралась в свою комнату. Она ни с кем не разговаривала. Даже Ашот с Асей не могли до неё достучаться.

Именно её апатию и обсуждали с врачом. Изы не было дома. Она снова ушла на водопад.

– Она совершенно здорова. Если говорить о физическом состоянии, – говорил врач. – Но душевное состояние вызывает серьёзные опасения. Опасность заключается не столько в том, что она испытывает вину за смерть этого Андро, о котором вы мне рассказывали. Нет. Иза не хочет выходить из этого состояния. Она не допускает по отношению к себе, ни снисхождения, ни жалости, ни сочувствия. И это страшно. В моей практике случались похожие заболевания. Вывести больного из такого состояния представляется весьма сложным делом, а иногда даже невозможным. Они не хотят возвращаться в реальность. Им легче оставаться там, где они смогут мучить и истязать себя.

– Мы думаем отвезти Изу в Германию и показать…

– И сделаете только хуже, – перебил его врач, – вы уж поверьте моему опыту, для таких больных как Иза, нет лучшего лекарства, чем беседы с близкими людьми. Разговаривайте с ней. И неважно слышит она вас или нет. Разговаривайте с ней постоянно. Поднимайте самые острые темы, напоминайте о самых счастливых мгновениях её жизни. Говорите и повторяйте. Снова говорите и повторяйте. Только так мы сможем снова вернуть её к жизни.

Закончив говорить, доктор начал собираться в обратный путь. Граф Шаповалов проводил его двуколки. Перед прощанием они договорились, что доктор будет приезжать два раза в год и осматривать Изу до полного её выздоровления.

К моменту возвращения графа Шаповалова, Рипсиме приготовила чай с печеньем и немного фруктов. Всё это она разложила в столике гостиной.

– Чтобы я без вас делала?! – такими словами встретила Рипсиме возвращение графа Шаповалова. – Иза в таком состояние. Три моих сына в тюрьме. Хотя какие они мне сыновья? – Рипсиме устало махнула рукой. – Сожгли нас всех, а прах развеяли по ветру. Только Роберт и остался.

– А разве в наших руках изменить прошлое? Всё случилось и не наша вина в том, что ваши сыновья и мой племянник оказались такими негодяями, – ответил граф Шаповалов. Он сел за стол, поднёс чашку с горячим чаем к губам, отпил глоток, потом поставил на место и взял из вазы печенье.

– Что с ними будет? – спросила Рипсиме.

Граф Шаповалов неопределённо пожал плечами.

– Рудольф скорее всего получит пожизненное. Альберт и Виктор отделаются сравнительным небольшим наказанием, а вот мой мерзавец племянник, скорее всего, вообще не пострадает.

– Его не накажут? – поразилась Рипсиме.

– А за что? – отпивая чай, спросил граф Шаповалов. – Он никого не убивал, никого не насиловал. Его даже не было на месте преступления в момент его совершения. Он приказал избить Андро? Но ведь сам он не бил. Угрожал Асе? Да, но ведь он не применял к ней насилие и не осуществил угрозу. Поверьте, уважаемая Рипсиме, мой племянник хорош в своём деле и прекрасно защищает себя. Как мне видится, его просто уволят со службы. Этим и ограничится наказание.

– Это несправедливо! – вырвалось у Рипсиме.

– Согласен с вами, но и к величайшему сожалению, в данном случае мы ничего не можем поделать. Единственно, принять все меры для того чтобы вышвырнуть из своей жизни. Я такие меры принял. И по этому поводу, я отдельно хотел поговорить с вами.

Рипсиме с непониманием смотрела на графа Шаповалова. Она видел, что он находится в нерешительности, а это качество совсем не было ему присуще. По непонятной для себя причине Рипсиме начала волноваться. Она чувствовала, что услышит нечто неприятное из уст графа Шаповалова.

– Я принял решение, – наконец сказал граф Шаповалов. – Вы лучше других знаете, что я имею право распоряжаться судьбой Изы. И я ещё по пути сюда принял решение, касающееся её дальнейшей жизни. Хочу поставить вас в известность об этом решение. Но только вас. Иза ничего не должна узнать до той поры пока это решение не обретёт полную силу, – устремив напряжённый взгляд в сторону Рипсиме, граф Шаповалов негромко, но твёрдо добавил. – Иза должна будет выйти замуж! И это произойдёт по первому моему требованию.

– Замуж? – Рипсиме побледнела. – Разве вы не видите, что с ней творится? Даже если она полностью выздоровеет, вы полагаете, она забудет Андро и выйдет замуж? Я знаю свою дочь. Никогда этого не будет. Она не примет ни одного мужчину в свою жизнь. Это невозможно.

– Боюсь, ей придётся подчиниться! – коротко ответил на это граф Шаповалов. – У меня есть право, и я им воспользуюсь.

– Вы…заставите её? – Рипсиме не верила, что слышат такие слова от графа Шаповалова.

– А вы что предлагаете? – тихо спросил у неё граф Шаповалов. – Стоять и смотреть, как она себя уничтожает? Моя святая обязанность вернуть её к жизни. И если для этого придётся стать ей врагом, что ж, я и на это пойду.

– Разговаривать о замужестве Изы бессмысленно. Она не примет этого никогда. Вы понимаете это не хуже меня.

– Ей придётся.

– Вы заставите её?

– Если понадобится!

– Вы убьёте её! – вскричала Рипсиме, вскакивая с места.

– А разве сейчас она не мертва? – граф Шаповалов даже голоса не повысил. Рипсиме почувствовала, что за решением графа стоит нечто большее, нежели желание просто выдать её замуж. Она опустилась на стул и как могла мягко произнесла:

– До этого дня вы всегда принимали мудрые решения относительно судьбы Изы. Вы всегда и во всём поддерживали её. И я не хочу думать, что ваше отношение к ней изменилось.

Граф Шаповалов грустно покачал головой.

– Моё несчастное дитя. Я бы с радостью отдал жизнь взамен жизни Андро. Не в моей власти вернуть ей счастье, но я хочу хотя бы попытаться помочь ей справиться с горем. Я не хуже вас знаю, как она отнесётся к моему решению. Но разве у нас с вами есть выбор?

– Что вы решили? – по голосу Рипсиме граф Шаповалов понял, что она готова примириться с его решением.

– Мой поверенный составляет новые бумаги. Мой племянник и любые другие родственники никогда не смогут претендовать на наследство. Не сможет претендовать на него и Иза. Она будет лишена всего, включая своего ежегодного содержания. Наследство и судьба Изы соединены воедино, – сосредоточенно продолжал граф Шаповалов, – все документы составлены на одного человека. Мне остаётся только вписать имя этого человека. И тогда он будет распоряжаться всем состоянием и…судьбой Изы, вместо меня.

– А если…если он окажется таким как Рудольф? Что вы будете делать?

– Я полагаюсь на Бога. Надеюсь, он укажет мне правильный путь, – граф Шаповалов набожно перекрестился и только после этого продолжил.

Есть и другие причины, побудившие меня принять столь непростое решение. Видите ли, я собираюсь снарядить полк за собственные средства и сам буду им командовать.

– Вы же хотели закончить военную службу?

– Хотел. Я хотел основательно устроиться в Тифлисе, – граф Шаповалов не мог скрыть глубокого разочарования, – но тогда я представлял рядом с собой Изу вместе с мужем и детьми. А сейчас, сейчас я чувствую, что мне не хватит сил, находится рядом с Изой и изо дня в день наблюдать за её страданиями. Вот и решил повоевать напоследок. В случае если меня убьют до того как я выберу наследника, Иза сможет вступить в наследство сразу после того как выйдет замуж. Если она этого не сделает по истечению одного года после моей смерти – она потеряет на него право.

– Ваше решение окончательное? – только и спросила Рипсиме.

В ответ прозвучало твёрдое «да».

– Вы имеете право поступать, так как посчитаете нужным!

Рипсиме оставалось лишь принять решение графа Шаповалова. Они сами дали ему право распоряжаться судьбой Изы. Именно это он и собирался сделать.

Граф Шаповалов уехал следующим утром, предварительно заручившись обещанием Рипсиме, что она ничего не скажет Изе о планах по её замужеству.

Три взрыва прогремели почти одновременно. Казалось, весь склон горы взорвался и начал изрыгать снег вперемежку с землёй и сланцем. Почти сразу же над одним из тоннелей шахты взвились языки пламени. Одновременно с ним раздались душераздирающие вопли. Вся территория Акатуйской тюрьмы мгновенно пришла в движение.

Первыми выбежали из казармы солдаты охраны. Они сразу же устремились к месту взрыва. Следом из двухэтажного кирпичного здания выскочила вся администрация тюрьмы во главе с полковником Андреевым. За ними из церкви-избы выскочили священник с диаконом. Потом побежали врачи из лазарета и повара из столовой. Каторжники же работающие вблизи горящей шахты бросили работу и сбились в одну кучу, наблюдая за происходящим, но, не делая ни малейшей попытки как-то вмешаться.

– Воды! Тушите пожар, иначе мы все здесь сгорим! – ещё издали закричал полковник Андреев.

И он был прав. Горящая шахта находилась в непосредственной близости от четырёх тюремных бараков. Все они были деревянные и могли загореться. А там огонь мог перекинуться и дальше на склад продовольствия и даже казарму. Огонь мог распространиться на всю территорию тюрьмы.

Из горящего тоннеля выбежали несколько каторжников. В то же мгновение раздался четвёртый взрыв. Тонны земли и камней полетели в сторону бараков и обрушили крышу одного из них.

Полковник Андреев бегал в двадцати шагах от тоннеля и до хрипоты кричал, указывая на тоннель. Каторжники и не думали идти вперёд. Они жались друг к другу и только смотрели, как всё горит и рушится. Только солдаты охраны и офицеры пытались как-то спасти положение.

Подогнали телегу с бочками наполненными водой. Появились вёдра. Но на этом всё и закончилось. Никто из солдат не решался войти в тоннель. А без этого любые действия становились бесполезными.

Полковник Андреев сам схватил два пустых ведра, зачерпнул в них воды и побежал к тоннелю. Уже перед самим входом в тоннель, он обернулся и увидел, что никто, ни один человек за ним не последовал.

– Ну и чёрт с вами! – подумал он и без тени страха вбежал в тоннель.

В нос сразу ударил удушливый дым. Из трещин в стенах то и дело прорывался огонь. Но его это не остановило. Он побежал, разбрызгивая воду из вёдер. Неожиданно справа от него раздался взрыв. Толща породы отлетела от стены и накрыла его, погребая под собой.

Возник нестерпимый жар и он становился всё нестерпимее. Дышать было нечем. Он начал задыхаться. Полковник Андреев закричал и попытался освободить руки. Но они были сдавлены чем-то тяжёлым.

– Сгорю заживо, – только и успел подумать он, как почувствовал струю свежего воздуха и начал его жадно вдыхать. Следом и жар стал отступать. Он увидел почерневшие руки. И эти руки проворно выгребали породу, которая его придавила. Ещё несколько мгновений и полковник смог ухватиться за эти спасительные руки и сделал попытку встать, но тут же издал глухой стон. В правой ноге возникла такая сильная боль, что он едва не потерял сознание. Спасительные руки на мгновение пропали. Он только подумал, что умрёт в этом тоннеле, как почувствовал, что кто-то сзади схватил его за руки и тащит. Он закричал от боли, но его настойчиво продолжали тащить и вскоре вытащили из – под породы. Потом его приподняли, положили на плечо и понесли. А вот и выход. К ним бежали санитары с носилками. Уже когда его укладывали на носилки, полковник Андреев увидел, как человек, спасший его, снова исчез в тоннеле.

Андреева сразу отнесли в лазарет и занялись его лечением. Ожоги имели место, но лишь поверхностные. Больше всего пострадала нога. Она была сломана в нескольких местах. Ему сразу дали опиум. Прежде чем провалиться в сон он услышал сильный грохот.

Андреев очнулся ближе к вечеру. Перевязанная нога лежала на двух подушках. Рядом с ним сидела его жена Катя, а рядом с ней стоял его помощник, капитан Дробыш. Катя сразу взяла его руку, начала гладить и шептать ласковые слова.

– Подожди, Катенька, – Андреев говорил с трудом. Его взгляд был направлен на Дробыша. – Давай выкладывай. Да чтоб всё как есть.